Никто и никогда - Климова Элора - Страница 5

Вспомнил он и то, как его с позором выгнали из Школы, когда проклятый выскочка Борис Кочкин рассказал учителям о пристрастии Абмолина: чтении трактатов по основам черной магии…

Юноша нахмурился еще сильнее и стиснул кулаки, Ничего, настанет день, и он отомстит Кочкину за позор, Абмолин никогда не забудет предательства человека, которого считал лучшим другом.

И никогда не сотрутся в его памяти лица древних героев на портретах, к которым теперь его самого вряд ли причислят.

Абмолин Эл стал вспоминать величайших людей былых времен, которых видел когда-то в зале Школы Магов. Вспомнил он Эндоралу Светлую, первую Хранительницу Мира, великана Виота Толари, строителя знаменитого моста через Черные Топи, прекрасную Аскерсину Рыжую, бесстрашную Сималию Энлин… Сималию!

Светлые глаза юноши радостно сверкнули.

Вот кого ему так напоминала девчонка-пленница, которая дерзнула коснуться Фонтана Жизни! Вот оно — сходство!

«Да, да, — думал Абмолин, — она очень похожа на Сималию, как родная сестра. Но ведь у Сималии не было сестер… и дочери быть не могло, ведь она исчезла, когда была совсем юной девушкой. А может, сегодняшняя пленница и есть Сималия?! О, Древние Силы!»

Юноша вцепился в подоконник до боли в пальцах.

«Нет! — мысленно воскликнул он. — Это невозможно! Сималии в этом году должно быть по меньшей мере восемьдесят, а никак не семнадцать. Даже если бы она по какой-то причине осталась прежней и не постарела, все равно выглядела бы старше. Она и была старше, когда исчезла из нашего мира…

Из нашего мира! Конечно! Вот разгадка головоломки! Девчонка и ее спутник пришли из другого мира: это видно по их одежде, поведению. Но как?! Как им это удалось? На вид они обычные подростки, а осуществить подобное перемещение не всякому зрелому магу под силу. Проклятие, скорее бы наступило завтра, скорее бы Левари приехал!»

Абмолин оперся локтями о подоконник и обхватил голову руками. Он чувствовал себя ребенком, которого родители оставили одного в большом темном доме. Он боялся самостоятельно решать дела города, дела государства, боялся допустить ошибку.

Левари Горнэм, Архколдун и двоюродный брат Абмолина, правил страной уже достаточно давно. Он был старше Эла на пятнадцать лет, и всю жизнь юноша беспрекословно подчинялся ему, преклоняясь перед его разумом и волей. Абмолин безгранично доверял ему, восхищался им и считал его выдающимся человеком.

Левари был кумиром юного мага. Абмолин готов был не задумываясь умереть за него. Именно поэтому юноша так боялся хоть чем-нибудь огорчить его, и именно поэтому он опасался самостоятельно принять решение, как поступить с пленниками.

«Я еще слишком молод и неопытен, чтобы решать такие вопросы, — подумал Абмолин. — Я дождусь приезда брата, и он сам все решит».

Через два с половиной часа Тоня и Денис уже не могли больше держаться на ногах и в изнеможении уселись на холодный пол, прислонившись спинами к сырой стене. Антония выплакала все слезы и окончательно уверовала в реальность происходящего. Харитонов отчаялся найти какой-нибудь выход и теперь надеялся только на чудо.

— Вот невезуха-то, — вздыхал он время от времени. — Всего несколько часов в чужом мире, а уже умудрились в КПЗ угодить! Ну и дураки мы с тобой!

— Дураки, — соглашалась Тоня. — И зачем мы сюда переместились? Не сиделось нам дома, в тепле, в сытости, при свете. А теперь пропадем здесь, и никто не узнает, что с нами случилось.

— Ничего, — утешал ее Денис. — Как-нибудь выкрутимся… Хотя, если честно, в подобной ситуации я нахожусь впервые и пока выхода из нее не вижу.

После таких слов ненадолго наступало молчание, а потом все начиналось сначала. Два с половиной часа пребывания в камере окончательно подорвали боевой дух друзей. Они тоскливо вздыхали, без всякой надежды глядя в темноту.

Минуты казались часами. Тоня и Денис томились от бездействия и неизвестности того, какая участь их ожидает. Тишина в камере угнетала, и, когда она стала невыносимой, Антония едва слышно запела песню, которую сама когда-то давно сочинила. Сперва ее голос звучал робко, неуверенно, но с каждой секундой все громче, и в голосе девушки даже появились веселые нотки.

Если я в дороге дальней,

И извилист, труден путь,

Вспомню песню озорную,

Мелодичную, простую,

И она мне враз поможет

Сердцем, духом отдохнуть.

Если ночь меня застанет

Одного в густом лесу,

Не страшусь я воя волков,

Ведь от страха мало толку.

Песню самую простую

Я сквозь тьму с собой несу.

В ранце нет воды и хлеба,

И нигде нельзя добыть.

Не отчаюсь я, ведь все же

Песня добрая поможет

Голод-жажду победить.

Не боюсь дорог я дальних.

С песней смело я иду

И во тьму, и в дождь, и в хо

Не страшны мне снег и голо,

С песней озорной, веселой

Я нигде не пропаду!

И, на одном дыхании, оба: и Тоня, и Денис затянули старую, советскую:

Нам песня строить и жить помогает.

Она, как друг, и зовет и ведет.

И тот, кто с песней по жизни шагает…

Но тут резкий звук, похожий на скрежет ключа в ржавом замке, прервал их оптимистическое разноголосое пение. Кто-то открывал дверь камеры.

Денис и Тоня переглянулись и через секунду вскочили и бросились к двери. Они стали отчаянно стучать по ней кулаками и вопить что есть сил:

— Выпустите! Откройте! Свободу невинным!

Последняя реплика принадлежала Харитонову, который вспомнил, что местная стража русского не понимает, и выкрикнул первую пришедшую на ум фразу по-латыни.

Дверь отворилась, и в камеру ввалились два широкоплечих парня, вооруженные мечами и кинжалами, в форме, но без доспехов.

— А ну спокойно! — рявкнул один из стражей. — Чего разорались?! Хотите ужесточения мер наказания? Вы их получите!

Тоня и Денис попятились от враждебно настроенных охранников. Боевой дух несчастных узников снова упал до самой низкой отметки.

— Госпожа Арлин Сойри желает поговорить с вами, — сказал второй страж. — Наедине. Советую не делать глупостей, иначе это может плохо кончиться.

Тоня и Денис молчали, хмуро глядя на охранников. «Что еще за птица эта Арлин Сойри? — подумала девушка. — И как нам с ней себя вести?»

Она поспешно вытерла еще влажные глаза, чтобы не показывать врагам слабость, и окинула взглядом тонкую, маленькую фигурку, возникшую из темноты.

В камеру вошла девушка лет двадцати, а может, и того меньше. Первое, что сразу бросилось в глаза Тоне и Денису, — это ослепительная красота незнакомки. Волосы, от природы лимонного цвета, рассыпались по узким плечам. Синие глаза как будто излучали чудесный внутренний свет. На лице лежала печать мудрости и легкой грусти. Она была красива, как сказочная принцесса из детской книжки, как ангел, как королева эльфов.

Да она и была похожа на эльфа неестественными для обычного человека большими и заостренными ушами, кончики которых выглядывали из копны желтых волос.

Денис и Тоня застыли перед незнакомкой, словно громом пораженные. Такого красивого существа им не доводилось видеть даже на конкурсе «Мисс Мира», который не раз транслировали по телевизору.

Между тем девушка подала знак охранникам, и те послушно покинули камеру, закрыв за собой дверь. Прислушавшись к окружающим звукам и убедившись, что никто не подслушивает, незнакомка подошла к пленникам и тихо сказала:

— Не бойтесь. Я — ваш друг. Я хочу вам помочь выбраться отсюда.

Тоня и Денис с удивлением и недоверием поглядели на нее. За все время, проведенное в этом мире, им впервые встретился дружелюбно настроенный человек.

Впрочем, Антония не очень-то поверила в искренность госпожи Сойри. Говорят ведь, ничего даром не бывает. Что же нужно этой Арлин в обмен на их свободу?