Никто и никогда - Климова Элора - Страница 22

Мысль о младенце немедленно пробудила дремавшие воспоминания. Все, что Вирвена еще вчера пыталась забыть, сегодня стало важным. «Силы! — с ужасом думала она. — Как я могла оставить мою девочку в этой убогой хижине?! Как я могла забыть о ней?!»

В тот же день колдунья попросила лекарей отпустить ее. Никто не возражал: нервная пациентка уже изрядно поднадоела всем в Палате.

Еще в первый день, когда только пришла в себя, Вирвена обнаружила мешочек с деньгами под подушкой. Похоже, это странница Латория оставила ей звонкие монеты. Поэтому, выйдя за порог Палаты, молодая колдунья отправилась на рыночную площадь, где купила хорошего скакуна.

Не страшась покидать Столицу на ночь глядя, Вирвена выехала к сестре тем же вечером.

Она мчалась быстро, как ветер, не останавливаясь нигде на ночлег; чуть не загнала лошадь, которая через день бешеной скачки выдохлась и едва передвигала ноги.

Колдунья нервничала и безжалостно хлестала бедное животное кнутом, но это никак не ускоряло путешествие. Плохое предчувствие не давало покоя женщине с самого начала пути, а под утро оно стало настолько невыносимым, что Вирвене показалось, будто она сходит с ума.

Иногда женщина начинала дремать прямо верхом на коне. В те короткие часы, которые она посвящала сну, ей мерещились ужасные, нечеловеческие крики, обжигающий огонь и едкий запах черного дыма. Во сне она слышала лязг оружия и ощущала незримое присутствие смерти.

Когда утро склонилось к полудню, Вирвена наконец достигла вершины высокого холма, с которого была хорошо видна ее деревня. Женщина с нетерпением вгляделась в знакомые очертания леса и высокого забора, и через мгновение над холмами пронесся ее крик ужаса и отчаяния.

Деревни больше не существовало.

На её месте чернели остовы домов, тлели несгоревшие доски забора, клубились облака темно-серого дыма. Не веря глазам, Вирвена словно в страшном сне проносилась по знакомым с детства улочкам, усеянным почерневшими костями.

Все эти люди умерли совсем недавно. Кажется, прошлой ночью. На них напали таливийские разбойники, как это уже случалось раньше. И в этот раз жители не сумели отбить атаку.

Похоже, бандиты уже успели разграбить всю деревню и унести добычу к себе в логово. Как же быстро все произошло! Как быстро…

Вирвена подъехала к тому, что когда-то было домом ее сестры. От строения не осталось ничего, кроме пепла, камней и обгорелых кусочков посуды.

Колдунья соскочила с коня и. забыв об осторожности, принялась разгребать пепел длинной изогнутой палкой, которую подобрала с земли у огорода. Она в исступлении ворошила обгоревшие обломки дома, пытаясь найти подтверждение мысли о том, что, может быть, сестра и дети спаслись. Так прошло около получаса, но Вирвена не обнаружила никаких признаков человеческих останков.

— Она жива! — прошептала молодая колдунья с уверенностью, и на ее лице мелькнула слабая тень улыбки, — Келинария спаслась, и я ее найду!

— Эй! — неожиданно крикнул кто-то за ее спиной. — А ну убирайся отсюда, подонок! Мало награбил прошлой ночью? Проваливай к демонам вместе с дружками!

Вирвена резко обернулась и подняла палку так, как если бы держала в руках меч. Из-за почерневшего от огня голого дерева вышел мужчина с угрожающе поднятым серпом, который напоминал колдунье огромный стальной коготь.

— Кели? Что ты тут делаешь?! — изумленно воскликнул он. — Разве ты не ушла вчера вместе с остальными?

— Я не Келинария, — ответила Вирвена, опустив палку. — Я ее сестра.

— О, простите, госпожа… — пролепетал селянин, разглядев как следует фигуру и лицо молодой женщины. — Я подумал, что кто-то из тех извергов все еще здесь… а потом, что вы — Келинария.

— Что произошло? — отрывисто спросила Вирвена, пристально глядя в глаза мужчины. — На деревню напали таливийцы?

— Да, госпожа, — кивнул крестьянин. — Мы отбили атаку и положили две трети разбойников, будь они прокляты! Но… вы сами видите, что эти мрази сделали с нашими домами…

В голосе мужчины звучали горечь и боль.

— Скажите, — Вирвена с мольбой поглядела на крестьянина, — вы ведь хорошо знали мою сестру?

— Конечно, — кивнул он. — Ее дом на холме, а мой — на склоне за ним, на Кривой Улице.

— Вы не видели… когда напали разбойники, она не убежала в лес?

Мужчина горько рассмеялся и покачал головой.

— Сейчас в лес бегут только безумцы. Признаюсь честно, госпожа, я не видел Кели в ту ночь. Но даже если бы она и уцелела, то уж в лес бы точно не побежала. Я слышал, что у нее родилась дочь. Так она тем более не отправится в гости к волкам, — он нервно хохотнул. — Нет уж. Лучше искать ее на равнинах.

— Спасибо, — кивнула Вирвена. — Я так и поступлю.

И, не попрощавшись с крестьянином, она села на коня и хлестнула поводьями.

— Да куда же вы?! — закричал мужчина ей вслед. — Сейчас опасно ездить открыто по дорогам!

— Искать сестру, — коротко ответила молодая колдунья, направив коня на восток. — И дочь, — добавила она тихо, после того, как сгоревшая дотла деревня осталась позади.

Когда Келинария пробудилась от тяжелого сна, день клонился к закату. Она с трудом приподнялась и огляделась по сторонам.

Кели сидела в густой траве посреди широкого поля. Вдалеке виднелось небольшое озеро, по берегам которого рос высокий камыш. Поле казалось бескрайним; только на западе его окаймлял черной полоской Таливийский лес. Небо над головой женщины было серое и мрачное, где-то раздавались громовые раскаты.

Рядом с Келинарией стояла корзина с детьми. Дриана заходилась от плача. Ее пронзительный крик мог бы разбудить кого угодно: наверное, Кели очнулась от оцепенения именно благодаря ему. А Кено не плакала. Она тихо лежала в корзине, недовольно поглядывая на двоюродную сестренку.

Женщина посмотрела в мудрые, недетские глаза дочери и неожиданно для себя горько разрыдалась.

Что она делает здесь одна, посреди поля, с крохотными детьми? Зачем оторвалась от остальных жителей деревни? Если атака не отбита, где теперь искать разбежавшихся селян? Она беззащитна, и не от кого ждать помощи. Даже Лусинда и Латория, которые чудом явились накануне, теперь далеко.

«Выход один, — подумала Келинария, вытирая слезы, — идти назад, в деревню. Может быть, кто-то из соседей еще там. Но сначала надо накормить малышей и постирать им пеленки».

Женщина отправилась к озеру, где напилась воды и начисто выстирала мокрые тряпки, в которые были завернуты младенцы. Из нижней юбки и блузки, которые захватила с собой из дома, соорудила новую постель для девочек. Потом накормила обеих крошек и стала напевать колыбельную, покачивая корзинку.

Кено уснула сразу, не прошло и нескольких минут. А к Дриане сон никак не шел. Она плакала не переставая. Отчаявшись успокоить девочку, Келинария махнула рукой, спрятала отжатые тряпки в ранец и встала. Пора возвращаться в село… Если оно еще существует.

«Никуда оно не денется — уверила себя Кели. — Не станут же разбойники сжигать все дотла! Разумеется, нет!»

Отбросив мрачные мысли, женщина бодрым шагом направилась обратно на запад, в сторону Таливийского леса.

«Наши конечно же победили в стычке, — убеждала себя Келинария. — В последние годы сельчане всегда побеждали. Когда я вернусь, все будет по-старому, только придется заново отстроить некоторые дома».

С каждым шагом, который приближал ее к родной деревне, настроение поднималось. Через полчаса пути она совсем перестала думать о прошлой ночи.

Женщина осмелела, потеряла бдительность и поэтому не заметила трех всадников, которые бесшумно выехали из леса, чуть слева от нее.

Они не спешили и ехали шагом, как охотники, которые опасались спугнуть добычу. Самый высокий из них был облачен в черную робу с накинутым на голову капюшоном и держал в руке длинный посох с темным кристаллом на конце. Два других не имели никакой одежды, кроме штанов из грубой ткани серого цвета. Эти двое были вооружены большими луками и длинными кинжалами.