Я и мой летучий мышь - Ковальская Дарья Александровна - Страница 67

За спиной девушки архимаг осторожно снимал со стены василиска.

— Давайте поиграем. — Громкий голос девчонки заставил мужчин вздрогнуть.

У кого-то сдали нервы, и тетива, тренькнув, распрямилась, посылая в ее тело увесистый болт. Тихий чавк, застрявший в плече кусок металла, и дернувшаяся, но устоявшая фигура. Улыбка на миг покинула ее лицо. Медленно выпрямившись, после паузы она продолжила:

— Надо отгадать загадку. Кто отгадает — будет жить. Кто не отгадает — умрет. Согласны?

Тишина. Гробовая. Тело короля съехало по стене на пол, застыв на полу в нелепой позе.

— Тогда первая загадка, — сжимая руками собственные плечи и ежась как от холода. — Старый, страшный, одинокий, у могил всю ночь проводит. Любит есть людей. Это… Ну? Кто первый?

— Огонь, — скомандовал капитан и махнул рукой.

Десятки болтов сорвались с тетивы и с тихим чавканьем вошли в тело девчонки. Некоторые прошли насквозь, другие застряли внутри. Она — продолжала стоять и улыбаться, выжидательно переводя взгляд с одного на другого.

— Не знаете? — Первый болт медленно вышел из руки и упал на пол, покатившись в сторону капитана. Второй, третий… шестой. — Какие вы скушные, — переставая улыбаться и переводя взгляд на болты у своих ног. — С вами совсем не интересно.

— Уходим, — сказал капитан.

Но они не успели. Фигура девушки смазалась, и парни начали падать один за другим. Хрипя от боли. Давясь собственным криком, они катались по полу и выли от боли. А она… она стояла напротив капитана и смотрела ему в глаза. За ее спиной медленно падал удивленный тролль. У тролля очень болела спина, пересеченная рваной трещиной, которая доходила до груди. Каменный гигант впервые в жизни почувствовал боль, и теперь никак не мог понять, что же произошло…

Капитан перевел взгляд с развалившегося надвое гиганта на нее. Зеленые глаза, черные волосы, подергивающиеся уголки рта.

— Ты тоже не хочешь играть? — почти с ненавистью, перехлестывающей через край. Ее трясло — немного, но заметно. А рваная рубаха едва прикрывала грудь.

— Хочу, — тихо и спокойно, сжимая рукоять меча, но не спеша его поднимать.

— Не хочешь. По глазам вижу. Ну и не надо. — Почти неуловимое движение руки — и в следующий миг капитан увидел собственное сердце, зажатое в ее руке. Он еще секунду стоял, пытаясь понять, что же произошло. После чего рухнул, сложившись пополам и так и продолжив смотреть вперед расширенными от боли глазами.

Девушка отошла на шаг назад и с силой сжала кулак, буквально раздавив сердце капитана. По щекам ее катились слезы, ее трясло. Ее то тянуло смеяться, то плакать, то хотелось куда-то бежать, что-то делать. То взять кинжал и вонзить его себе в грудь: сильно, до хруста, чтобы наверняка.

— Кэт, — прохрипел Дрейк.

Она подняла голову и обернулась. Василиск сидел на полу рядом с королем и пытался содрать со своей шеи кожу. Частично ему это удалось, кровь тонкими ручейками стекала на пол. Она перевела взгляд на короля. Тот почти не дышал.

— По…

Архимаг стоял за спиной василиска и молча перекачивал в парня оставшуюся магию. На девушку он не смотрел, он знал, что умрет в тот же миг, как перестанет быть ей нужен. Он уже однажды видел такие глаза. У своего друга. Когда тот потерял семью, друзей…

— Больно?

Василиск смотрел на изуродованное лицо, в ее глаза с расширенными до предела зрачками, и пытался с трудом дышать, хватая воздух синими губами.

— Помочь?

Он закрыл глаза, не желая смотреть. Ни кивнуть, ни уйти он не мог.

Послышались легкие шаги босых ног. Потом — тихий скрежет лезвия меча, который волокли за собой по полу.

— Потерпи, — сказала она.

А в следующий миг василиск почувствовал сильное жжение в области шеи, и… голова его отделилась от тела и покатилась по полу. Тело василиска обмякло и рухнуло следом, заливая кровью каменные плитки пола.

Архимаг сглотнул и отошел назад, стараясь не делать при этом резких движений. Но девушка его словно не замечала. Она все шептала себе под нос: «Три минуты, три минуты, три минуты…» — поднимая с пола голову василиска, сдирая с его шеи ставший видимым ошейник и снова прикладывая голову к телу. После этого она застыла, сосредоточенно глядя на шею Дрейка.

Архимаг, рискнув, накрылся маскировочной тенью и тихо двинулся из тронного зала, все ускоряя и ускоряя шаг. Выйдя на улицу, он запахнулся в полы покрытого пятнами плаща и в тот же день покинул город навсегда.

А в тронном зале, посреди груды мертвых тел, на коленях у изувеченной девушки лежал василиск и смотрел на нее синими, как васильки, глазами.

— Так-так-так… Ну и что это здесь у нас? Мрак, как говорится, полный.

Открываю глаза и чувствую, что лежу на чем-то теплом. Приподняв голову, понимаю, что только что спала на груди василиска, лежащего на полу. Он, крепко обнимая меня за талию, спал рядом. Бледное лицо было усеяно бисеринками пота. Его лихорадило, а шею пересекала тонкая розовая полоска.

— Ну здравствуй, красавица.

Поворачиваю голову. Пытаюсь сесть. Но меня с силой дернули назад, так и не проснувшись при этом. Так что пришлось снова лечь, недовольно упираясь руками в его грудь. Мышцы мужчины были напряжены, а сердце под рукою билось чаще и сильнее обычного. Хмурюсь, вглядываясь в черты его лица и не понимая, что именно меня тревожит.

— Эй. Я здесь. Меня видно.

Смотрю на высокую красивую черноволосую девушку, присевшую на корточки прямо передо мной. Девушка мне знакома. Но где и когда я ее видела — вспомнить не могу.

— Всего на неделю оставила тебя одну, и вот, пожалуйста, ты снова вляпалась по самые уши. Ну? Чего молчим?

— Уходи. — Подумав, я пояснила свою просьбу: — Разбудишь.

— Кого? Его? Не бойся. Его теперь и из пушки не разбудишь. Организм истощен: как-никак голову оторвали и на место приставили. Такое не каждый смертный выдержит. Да еще и без последствий. А что делать: люди далеки от идеала, а василиски лишь ненамного к нему приближены. Пробовала я создавать идеальных существ — скучно. Целыми днями делают правильные вещи и улыбаются друг другу. Через неделю начинаешь понимать, что видишь зацикленных существ. Через год — мечтаешь их уничтожить, через десять сходишь с ума… и начинаешь все сначала.

— Уходи, — говорю напряженно, пытаясь при этом выбраться из рук Дрейка.

Бесполезно. Не пускает почему-то.

— Хм. Перестаралась я, перестаралась. Но тогда василиск ни за что бы за тобой не пошел. Ибо не попался бы так глупо. Или придумал что-нибудь… Плюс на минус, минус на минус… Все так сложно, если б ты только знала. Но тем интереснее, поверь. А ну-ка. — Она сжала пальцами мой подбородок и заглянула в мои глаза.

Дернувшись, пытаюсь укусить ледяные пальцы. Но не могу. Даже дышать не получается. И ее глаза… они такие глубокие, как та бездна, в которую я проваливаюсь все глубже и глубже.

А потом меня словно ударили. Резко, сильно, под дых. Кашляю, пытаясь снова начать дышать. Это… получается, с трудом. Думать — не получается вообще, перед глазами словно алая пелена развернулась. В голове все щиплет, жжет, и ни одной мысли не осталось. Я даже не могу сказать, что мне больно. Для этого надо понять и осознать тот факт, что боль существует. А этого нет: есть только пламя, и все.

— Ш-ш… Ну-ну-ну. Не плачем. Спокойно, спокойно. А ну, посмотри на меня. Сколько пальцев видишь?

Едва дышу, лежа на груди василиска и чувствуя, как дрожь сотрясает мокрое от пота тело.

— А ты как думала, милочка. У тебя часть цепей закоротило, а некоторые нейроны пришлось восстанавливать заново. Причем за минуты, контролируя при этом дыхательный центр и заставляя тебя дышать. Непросто, знаешь ли, непросто. Одна ошибка — и ты уже совсем другой человек, который, увы, мне не нужен.

— Ты… — Пытаюсь приподняться, но руки подламываются. И такая слабость, что хоть плачь.

— Я. Единственная и неповторимая. Узнала? — напряженно.

— Да.

— Хм. А я и впрямь гений. Причем еще какой. Ну и как же меня зовут?