Я и мой летучий мышь - Ковальская Дарья Александровна - Страница 49

— Ну и зачем ты подсматривал за мной у озера? — Я в курсе, что лучше бы промолчать. Но не могу.

Василиск посмотрел с таким видом, словно я ничего и не сказала. Чувствую себя букашкой, недостойной даже взгляда повелителя. Неприятное такое ощущение.

— Я с тобой разговариваю. Эй, ты меня слышишь?

— Я смотрю, ты стала очень смелой и разговорчивой, — спокойно глядя прямо перед собой.

— Ты даже не представляешь как. Ну так зачем подсматривал? Давно голых женщин не видел?

— Помолчи, — чуть поморщившись.

— Знаешь, это не твой лес, и я не твоя рабыня. Что хочу, то и говорю. Так что ты там делал, пока я плавала? Наверное, стихи писал? Хотя нет. О, знаю! Медитировал.

Молчание.

— А! Я поняла! Ты искал на мне метку некроманта, на случай, если я — оживший труп! Нет? Тогда что?

Тишина. Только на виске у него стала пульсировать жилка. Да и я, похоже, начинаю входить во вкус.

— А может, ты там пуговицу искал? От штанов, к примеру. А тут я появилась и…

— Ты так завелась из-за ерунды? Не знал, что настолько тебе интересен.

— Весьма, — горячо заверила я его. — Каждую ночь засыпаю и вижу тебя, лежащего на иглах дикобраза. Иглы протыкают тебя насквозь, ты истекаешь кровью, а я вонзаю каблук в твое горло. Шикарный сон. Мой любимый, кстати.

— Я и не сомневался, что тебе снится нечто подобное.

— В каком смысле?

— Ты так счастливо улыбаешься, когда спишь.

И хотя выражение его лица, равно как и глаз, оставалось буквально ледяным, в душе у меня что-то перевернулось. От этого, правда, язвить захотелось еще сильнее.

— А ты каждую ночь смотришь на меня? От заката и до рассвета. То-то у тебя по утрам глаза красные и чуть косят.

— Ты несешь чушь, которую я не намерен больше слушать.

— И что же ты… — Я захрипела, хватаюсь руками за шею и пытаюсь нащупать и содрать то, что в данный момент душило меня.

— Удивлена? А я ведь тебя предупреждал, что убить тебя я могу в любой момент. Так что либо молчишь… — Горло сдавило чуть сильнее. Падаю на одно колено, задыхаясь и чувствуя, как синею. — Либо…

И горло отпустили. Тяжело дышу, со всхлипами глотая воздух и радуясь тому, что он снова наполняет мои легкие.

— Ну что, мы друг друга поняли?

Киваю и поднимаюсь на ноги.

— Вот и ладненько. Вот и чудненько.

И он пошел дальше, более не обращая на меня никакого внимания.

Мышь, изучая местность, то и дело пролетал мимо меня, докладывая обстановку, а также изучая все то, чем был богат местный лес. Пару раз мне приносили странные черные ягоды и уверяли, что это очень вкусно. Мордочка Пыха при этом была перемазана алым соком, а глазки довольно поблескивали. Я вежливо отказывалась, не доверяя запаху гниющего мяса.

— А вот эти попробуй!

— Пых, ты мне куртку испачкал соком.

— Ничего, отстираешь. На, попробуй.

— Ты уверен, что я не отравлюсь? Какие-то они странные.

— Вот ты привередливая. Говорю же: фкуфно! — набив рот принесенными дарами и довольно чавкая. Мне при этом обрызгали соком щеку и часть волос. Сгоняю его с плеча, недовольно вытирая липкую гадость. Ну и зачем я мылась, спрашивается?

— А вот это! Попробуй вот эти!

— А? — Рефлекторно ловлю что-то желтое и небольшое. Причем надкусанное в паре мест.

— Я продегустировал, а вдруг отрава, — сообщили мне.

— Хм. Ты уверен, что оно безопасно?

— Ну я же еще жив. Кстати, вкусно до невозможности. Как малина в мороженом. Нет, как малиновое мороженое. Только теплое. Но так даже вкуснее.

Обожаю малину. Вдыхаю сладковатый запах и открываю рот. Авось пронесет.

Мимо мелькнула тень, сильный удар вышиб фрукт из рук, едва не выбив и зубы заодно. Рухнув на пятую точку, удивленно смотрю на темную фигуру, застывшую прямо передо мной.

— Кэрт?

— Нельзя. Умрешь, — сообщили мне, после чего раздавили плод.

Мы с Пыхом расстроенно посмотрели на сочную мякоть.

Василиск подошел ближе и мрачно уставился на Кэрта. Почему-то мы все сразу поняли, что он его появлению крайне не рад.

— Зачем ты его вызвала?

— Я не вызывала.

— Тогда пускай возвращается туда, откуда явился.

Шею снова сжало. Гхыр, чем ближе к башне, тем более раздражительным становится Дрейк. Задыхаюсь, хватаясь за шею одной рукой, а второй показываю Кэрту, чтобы он ушел.

Кэрт с любопытством посмотрел на меня, потом перевел взгляд на сжимающего пальцы в кулак василиска и… резко, без замаха, врезал ему под дых так, что Дрейка отбросило назад и впечатало в дерево.

Судорожно дышу, почувствовав, что хватка на шее пропала.

— Явился, не запылился! — С бешенством глядя на то место, где только что стоял Кэрт. — А где ты был, когда на нее напали упыри?

— Запасал энергию.

Дрейк дернулся и обернулся.

— Да ну… А мне казалось, ты просто струсил.

— Ты неправ.

Василиск поморщился и, с трудом встав, велел идти дальше.

Иду впереди, стараясь не нервировать Дрейка. Он за последний час уже раза два меня чуть не придушил. Не хочу, чтобы в порыве ярости василиск резко сжал руку и тем самым сломал бы мне шею. А потому иду тихо и стараюсь не привлекать внимания. Пых, нахохлившись, сидит на плече, переваривая тот факт, что едва меня не отравил.

С Кэртом путешествовать стало как-то веселее. Он постоянно отирался подле меня и Пыха, решив доконать нас вопросами — изучая все, что попадается под руку, с интересом юного натуралиста, впервые почувствовавшего свое призвание.

Пых сначала на вопросы отвечал. Говорил он обстоятельно, долго, строя из себя не то профессора, не то мыслителя. Но уже через час эта игра ему надоела, и он снова отправился изучать окрестности. А Кэрт остался со мной. Я километра два молчала, потом пыталась объяснить, что хочу подумать о своем, о личном. Дрейк с появлением Кэрта стал еще более нелюдим, и я преимущественно видела его спину. А Пых, вернувшийся объевшимся ягод, залез в капюшон и уснул.

— Ладно. Давай спрашивай, я же вижу, что хочешь, — сказала я, пытаясь хоть как-то разрядить напряженное молчание.

Кэрт встрепенулся и внимательно посмотрел на меня.

— И ты ответишь?

— Смотря что тебя интересует. Почему небо синее? Или почему раки плавают?

— Какой твой любимый цвет?

Я поперхнулась конфетой, которую до этого перекатывала между зубов, наслаждаясь вкусом тающей карамели.

— Это-то тебе зачем? Влюбился, что ли? — откашлявшись и вытирая слезы со щек, насмешливо спросила я.

Кэрт, правда, сарказма не понял и даже мне улыбнулся.

— Так какой твой любимый цвет?

Меня умиляют его вопросы.

— Красный.

— Как мои глаза? — с любопытством.

— Да.

— А любимые цветы?

— А что, решил нарвать букетик? — Голос Дрейка меня отрезвил, заставив попридержать улыбку. Я тоже представила, как Кэрт бегает по лесу, разыскивая незабудки и ромашки.

— Нет.

— Тогда вопрос бессмысленный, — ответил за меня Дрейк.

Надо же. А я думала, что он так и будет молчать всю дорогу.

Капюшон начал опасно раскачиваться, и шею оцарапали острые коготки.

— Он тебя ревнует, — сообщил на ухо свистящим шепотом Пых.

Хм… А ведь Пых, может быть, прав. Да и вся эта идея, что василиск ко мне неравнодушен, — заслуживает в этом случае чуть больше внимания с моей стороны. Возможно, это мой шанс выжить во всей этой истории, если только я смогу правильно разыграть доставшиеся мне карты. Для начала… стоит его еще немного поддразнить.

— Незабудки. Я люблю незабудки.

— Почему? — тут же спросил Кэрт.

— Ну… они нежные, синие, и их трудно достать.

— А любимая еда?

— Шоколад.

— Что такое шоколад?

Роюсь в суме и, не без сожаления, отдаю ему последний маленький кусочек лакомства. Кэрт отправил его в рот и минуты на две умолк, оценивая всю гамму ощущений.

— Интересно. А еще что?

За следующие полчаса Кэрт попробовал карамель, мед, орехи и изюм. Каждый раз он подолгу молчал, словно запоминая вкус раз и навсегда.