Спираль - Лазарчук Андрей Геннадьевич - Страница 11

— Мозги вскипели. Знакомо. Заходи, наливай, пей. Ах, да. Садись.

Ноги подтянулись, освобождая Юре кусочек кушетки. Он осторожно подошёл, заглянул за ширму. Неестественно чёрная растрёпанная девушка в фиолетовом трико полулежала-полусидела, закинув голову и показывая на что-то вверху указательным пальцем вытянутой левой руки. Юра сел.

— Вообще-то я ищу Алёну, — сообщил он.

— Благородное дело, — не отрываясь от созерцания чего-то невидимого, сказала чёрная. — Обязательно зачтётся.

— Ты ведь с нею живёшь?

— Смотря в каком смысле. Мы делим время, но не ложе. Я днём, она ночью.

— А где она сейчас?

— Кто?

— Алёнка.

— Алёнка? Ах, эта… У неё секреты. У неё тайные встречи. Свечи и плащи. А ты кто?

— Юра.

— О, Юра… Это всё объясняет. Юрский период обязательно проходит, когда кончаются динозавры. У тебя ещё остались динозавры?

— Да, только очень маленькие.

— Большие мешают… — Девушка наконец посмотрела на Юру. — Большие — они самодовольные. А ты нет. Почему?

— Трудно сказать…

Дверь приоткрылась, заглянул человек, раскрашенный напополам: верх лица красный, низ чёрный, правая рука красная, левая чёрная. Трико на нём было зеркальным, как ртуть.

— Приехали?

— Да, но…

— Ну, вы её отвезёте?

— Я адреса не знаю.

— Как?

— Ну… так вышло.

— А вы вообще кто?

— Юра. Шихметов. Я друг её соседки по квартире.

— Алёнки?

— Да.

— А как же вы адреса не знаете?

— Я только что приехал.

— Понятно. Чёрт, я тоже не знаю, а Альку сейчас не раскачаешь…

— Что с ней?

— Мимо батута пришла. Копчик вдребезги, ну и не только, я так думаю.

— И не обратились в больницу?

— А зачем? Вкололи «зорьку»…

— Что вкололи?

— «Пионерскую зорьку»… А, вы же только приехали. Ну, это из Зоны выносят такую штуку — дум-мумиё называется. В смеси со «спиралью» получается «зорька». Человек ничего не соображает, но заодно ничего не чувствует. И за день-два все кости срастаются. Алька к утру уже будет в порядке… да, но как бы её домой-то отвезти? Вы точно адрес не знаете?

— Точно. А у вас здесь никаких данных нет, ничего не записано?

— Да есть, по идее, всё. Только в сейфе. Ключ у директора, директор в Минске, приедет завтра. И как назло, никто у девчонок в гостях не был — да они недавно эту хатку сняли, недели две всего… Слушайте, Юра. А попробуйте Алёну найти. Она часто играет на бильярде в «Катманду», это от главного входа прямо, прямо и прямо, никуда не сворачивая — ну, минут десять ходьбы. Попробуйте? Я с Алькой пока посижу…

— Хорошо, — сказал Юра. — Только если я Алёну не найду, мне и возвращаться не будет смысла.

— Ну, в общем, да. Холера… Ладно, мы тут Альку как-нибудь пристроим. Холодно будет ночью… эх, прорвёмся! Первый раз живём, что ли?

9

По дороге Юру затрясло. Он понял вдруг, что ни за что, ни под каким видом не встретит сегодня Алёнку, что обстоятельства всё время будут складываться так, что они с ней будут вращаться по разным орбитам, не пересекаясь и не сталкиваясь. Просто сегодня такая ночь. Нет смысла ломить наперекор судьбе. Может быть, наоборот: имеет смысл попытаться обмануть судьбу: сделать вид, что ты никого не ищешь, сесть под деревом и терпеливо ждать — или даже запустить приманку?.. Он шёл и думал над этим, потому что иначе было бы совсем невмоготу. Он зря приехал. Ничего не получится. Всё напрасно. Не сегодня. Надо ждать. Ты в засаде. Кто сколько ждёт в засаде, потом столько живёт в раю.

Бар-бильярдная «Катманду» располагалась в полуподземелье — под как бы приподнявшейся бетонной плитой. Найти его можно было только благодаря огромной переливающейся всеми цветами мандале.

Внизу было душновато и — очевидно, для антуража — накурено благовониями. На Юрин вкус, с этим они переборщили.

За всеми шестью столами шла игра, азартный треск шаров метался под потолком, публика иногда сдержанно аплодировала. Алёны видно не было. Юра подошёл к стойке, взял лимонной водки и тарталетки с ветчиной и сыром. Спросил бармена про Алёну. Да, она заходит сюда, играет, хорошо играет, её уже знают. Но сегодня ещё не появлялась. Может, позже.

Юра с полчаса смотрел, как играют. Сам он игру любил, но недавний опыт общения с Юсуфом намекал, что следует проявлять осторожность. Тем более что начинал учиться он неправильно: на базе в Дербенте имелся один стол, весь в горбах, шары набирались из разных комплектов, и надтреснутые не выбрасывали. Тут хорошему не научишься, тут только дурному научишься…

Времени было уже половина десятого. Юра положил себе выехать в четыре утра; маршрутки на Гомель уходили каждый час днём и каждые два часа — ночью.

Юра оставил бармену записку для Алёны и вышел наружу. Стало основательно прохладнее, сыпал мелкий дождик. Из-за этого миллионы огней Отрыва слились в единое световое тело, невероятно сложную объёмную и, кажется, четырёхмерную фигуру — для описания её нельзя было создать формулу, её нельзя было нарисовать на листе бумаги, и для неё не было придумано слов…

Людей, как ни странно, меньше не стало. На площади танцевали под маленький этнический оркестрик, ни одного инструмента Юра раньше и в глаза не видел. Рядом, распространяя тревожный запах керосина, четыре девушки в очень смелых нарядах устраивали огненное шоу, вращая вокруг себя множество клубков огня по сложным, невообразимым орбитам. А дальше — играли во что-то вроде хоккея, гоняя по асфальту яркий вспыхивающий от ударов мяч разноцветными флюоресцирующими клюшками…

Побродив около часа, Юра оказался перед огромной подковой — правда, открытым концом вниз, то есть обещающей быстрое разорение и полную утечку удачи. Однако оттуда доносились приятный музыка и голос, не сильно заглушаемые обычным в таких местах галдежом. Юра вошёл под подкову, здесь был полумрак, но столики и свободные места можно было рассмотреть. Юра присел, ему тут же подсунули меню. Он снова взял лимонной водки, чтобы не смешивать, и стал смотреть и слушать.

Пела девочка — под рояль, скрипку и флейту. Ансамбль располагался на освещённом возвышении, и Юре показалось, что там уместнее смотрелся бы ринг, нежели рояль. Однако вот же…

Вокруг захлопали, кто-то даже встал. Девочка раскланивалась. Юра сообразил, что смутно её помнит. Господи, подумал он, она же приезжала в часть в прошлом году, и как раз после её приезда случился прорыв со стороны Шеки сразу по нескольким перевалам, и нас бросили на помощь горным стрелкам, которых отрезали, и именно тогда штабную машину подорвали направленным фугасом, и Юре просто посекло мелкими осколками плечо, шею и затылок, а водителя и Витьку Панфилова, который никогда не любил ездить на переднем сиденье, а сейчас почему-то поехал, изодрало, как картечью, причём Витька ещё два часа жил… Как же её зовут? Имя почему-то напоминало кошачье. Чара? Нет, Чана. Чанита.