Зов Атлантиды - Колфер Йон - Страница 2

Он заметил, что одна ладонь нагрелась сильнее, — вероятно, когда он налетел на глыбу льда в полумиле вниз по берегу, термостат вышел из строя. Юноша выдернул провод питания зубами: особое переохлаждение ему не грозило, поскольку осенью температура в здешних местах держалась около нуля.

— И ты здравствуй, — отозвался Адамсон. — Приятно наконец встретиться с тобой лицом к лицу, если не с глазу на глаз.

Артемис не клюнул на закинутую Адамсоном приманку для «налаживания отношений». В данный момент в его жизни не было места очередному ненадежному другу.

— Мистер Адамсон, я не собираюсь просить руки вашей дочери, так что, думаю, мы можем пропустить светскую болтовню, которую вы чувствуете себя обязанным поддержать. Повторяю, все уже готово?

Заранее придуманные темы непринужденной беседы застряли у Адама Адамсона в горле, и он кивнул с полдюжины раз.

— Все готово. Твой ящик находится в задней комнате. Я доставил вегетарианские закуски и все необходимое из санатория «Голубая лагуна». Расставил сиденья, как ты просил в этом твоем лаконичном сообщении по электронной почте. Кстати, никто из твоих друзей до сих пор не появился, только ты один, и это после всех моих трудов…

Артемис извлек из багажного отсека снегохода алюминиевый чемоданчик.

— Не беспокойтесь на этот счет, мистер Адамсон. Почему бы вам не отправиться в Рейкьявик потратить часть непомерной суммы, содранной вами с меня за использование в течение пары часов вашего, честно говоря, третьеразрядного ресторана, и, может быть, найти какой-нибудь одинокий пень, готовый с удовольствием выслушать вашу скорбную повесть?

«Пара часов. Третьеразрядный. Два плюс три равно пять. Отлично».

Теперь настала очередь Адамсона ворчать, и его вислые моржовые усы слегка задрожали.

— Зачем же так, юный Фаул? Все мы люди. А людям положена толика уважения.

— Да ну? Может быть, спросим об этом китов? Или норок?

Адамсон нахмурился, его обветренное лицо сморщилось, как чернослив.

— Ладно, ладно. Я все понял. Не вижу, однако, почему я должен отвечать за все человечество. Все вы, подростки, одинаковы. Посмотрим, как поступит с планетой ваше поколение.

Артемис щелкнул замком чемоданчика ровно двадцать раз, прежде чем войти в ресторан.

— Поверьте, не все мы одинаковы, — сказал он, проходя мимо Адамсона. — Лично я намереваюсь поступить с планетой гораздо лучше, чем вы.

В зале ресторана имелось больше дюжины столов, заставленных перевернутыми стульями, и только один накрытый льняной скатертью, на нем стояли бутылки с ледниковой водой и лежали сумочки с туалетными принадлежностями у каждого из пяти мест.

«Пять, — подумал Артемис. — Хорошее число. Надежное. Предсказуемое. Четырежды пять — двадцать».

Совсем недавно Артемис решил, что пять — его число. Хорошие события происходили, когда участвовала пятерка. Логическая часть его разума твердила о нелепости данной идеи, но трудно игнорировать тот факт, что все трагедии в его жизни случились в те годы, которые не делились на пять: его отец пропал и стал калекой, старый друг и глава полиции Нижних Уровней Джулиус Крут из ЛеППРКОНа был убит печально известной пикси Опал Кобой, — и оба этих события произошли в годы без пятерок. Рост Артемиса составлял пять футов и пять дюймов, а весил он пятьдесят пять килограммов. Если он касался чего-либо пять раз или кратно этому числу, вещь не подводила. Дверь, например, оставалась закрытой, или талисман продолжал защищать проход, как и полагалось.

На этот раз все приметы выглядели благоприятными. Ему пятнадцать лет. Три раза по пять. В Рейкьявике он остановился в гостиничном номере сорок пять. У снегохода, доставившего его сюда в целости и сохранности, был кратный пяти регистрационный номер, а объем двигателя составлял пятьдесят кубических сантиметров. Все нормально. Он ждал четверых гостей, но вместе с ним получится пятеро. Никаких причин для паники.

Но какая-то частица Артемиса Фаула содрогалась от ужаса при одной мысли, что он поддался такому нелепому суеверию.

«Возьми себя в руки. Ты — Фаул. Фаулы не полагаются на удачу. Избавься от этих смехотворных наваждений и навязчивых идей».

Артемис пощелкал замком чемоданчика, чтобы умиротворить богов чисел — двадцать раз, четырежды пять, — и почувствовал, как замедляется биение сердца.

«Избавлюсь от дурных привычек завтра, когда покончу с этим делом».

Он слонялся по предназначенному для метрдотеля возвышению, пока Адамсон на своем тракторе-снегоходе не скрылся за изогнутым снежным хребтом, который вполне мог некогда служить позвоночником киту. После этого Артемис выждал еще минуту, пока отдаленный рокот двигателя не превратился в хрип заядлого курильщика.

Отлично. Пора заняться делом.

Артемис спустился по пяти ступенькам на пол главного зала ресторана (превосходно, хорошая примета), обошел несколько колонн, увешанных копиями маски из Стора-Борга, [2]и остановился во главе накрытого стола. Стулья были расставлены так, чтобы сидящие на них смотрели на него, и легкое мерцание, похожее на полуденное марево, прокатывалось по скатерти.

— Доброе утро, друзья, — приветствовал Артемис гостей, заставив себя произносить слова гномьего языка уверенным, почти веселым тоном. — Сегодня нам предстоит спасти мир.

Марево словно зарядилось электричеством, неоново-белые помехи с треском пробежали по нему, и в глубине, как призраки во сне, проступили лица. Затем их черты сделались отчетливее, появились туловища и конечности. Возникли маленькие, почти детские фигурки. Почти, но не совсем. Гости были представителями волшебного народца, и некоторых из них Артемис считал друзьями. Других друзей у него пожалуй что и не было.

— Спасти мир? — переспросила капитан ЛеППРКОНа Элфи Малой. — Все тот же старина Артемис Фаул, и речь моя полна сарказма, поскольку спасать мир совсем не в твоем духе.

Артемис понимал, что следует улыбнуться, но не смог, поэтому нашел к чему прицепиться, вполне в своем духе.

— Жеребкинс, тебе нужен новый усилитель защитного экрана, — сказал он кентавру, неуклюже восседавшему на стуле, предназначенном для людей. — Я заметил мерцание еще с крыльца. И ты называешь себя экспертом в области техники? Сколько лет этому, которым ты пользуешься?

Жеребкинс топнул копытом, что было признаком раздражения и причиной его вечных проигрышей в карты.

— Я тоже рад тебе, вершок.

— Сколько лет мы не виделись?

— Не помню. Года четыре.

— Четыре. Вот видишь. Что это еще за модель?

Жеребкинс презрительно оттопырил нижнюю губу.

— Еще? Вот именно что еще! Этот усилитель прослужит еще сотню лет. Может быть, его стоит немного подстроить, но не более того.

Элфи встала и легким шагом прошла во главу стола.

— Вам обязательно с ходу начинать препираться? За столько лет не приелось? Словно две дворняги, метящие территорию. — Она положила два тонких пальца Артемису на предплечье. — Отстань от него, Артемис. Ты прекрасно знаешь, как обидчивы кентавры.

Артемис не смел посмотреть ей в глаза. Он ровно двадцать раз пошевелил пальцами в левом зимнем ботинке и сказал:

— Очень хорошо. Давайте сменим тему.

— Согласна, — произнесла третья представительница волшебного народца. — Ради встречи с тобой, Фаул, мы пересекли всю Россию. Поэтому нельзя ли по возможности сменить тему на ту, для обсуждения которой мы прибыли?

Командующий Рэйн Виниайа явно была недовольна тем, что оказалась так далеко от своей любимой Полис-Плаза. Она приняла на себя общее командование полицией Нижних Уровней несколько лет назад и гордилась тем, что была в курсе любой выполняемой операции.

— Артемис, у меня есть ряд неотложных дел. Пикси взбунтовались и требуют освобождения Опал Кобой, кроме того, случилось новое нашествие жаб-сквернословов. Пожалуйста, сделай всем нам одолжение и приступи к делу.

Артемис кивнул. Виниайа демонстрировала открытую враждебность, а открытая враждебность заслуживает доверия, если, конечно, эльфийка не блефует, являясь на самом деле его тайной поклонницей, или не блефует вдвойне и действительно испытывает к нему неприязнь.