У черты - Гордиан Александр - Страница 14

За окнами послышался шум, упало и покатилось по дорожке ведро.

- Пусти! – рявкнули на крыльце знакомым голосом. – Я тебе покажу «проваливай»!

Взъерошенная Инга с красными пятнами на щеках ступила через порог. Мамаев хватал ее сзади за куртку.

- Что здесь происходит? – американка обвела собравшихся грозным взглядом. – Это что за... как это?.. твою мать?

Скидоренко застыл с распахнутым ртом. В его утробе что-то гулко провернулось. По матушке его, похоже, давно не посылали.

- Инночка, - пролепетала несчастная хозяйка. – Это Витя Скидоренко, наш участковый...

- Что за птица? – выдавил обморочным полушепотом Скидоренко. - Мамаев?!

- Это Инга Порывай, - закричала Леночка тонким голоском. – Виктор Остапович, она у нас живет, она американка, она...

- Крынкин! – участковый сбился на фальцет.

- Что?

Крынкин стоял у окна и крутил в руках резиновую палку.

- По судам затаскаю, - сказала в пространство девушка. – Имейте в виду.

- Документы! – гаркнул прапорщик и дал петуха. – Или тоже украли?

Инга предъявила синюю книжечку. Скидоренко принял американский паспорт без почтения. Судя по лицу, с удовольствием порвал бы его в клочья и сжег на спине у наглой девицы. Но изучил внимательно, постепенно успокаиваясь. Закрыл и хлопнул на стол.

- Мой паспорт, плиз! Если ко мне есть претензии, требую консула и адвоката.

- Ты это... – кашлянул Скидоренко, – не шуми. Тут тебе не там, тут не таких обламывали. Шумит она... Скажи еще, что в Зону не ходишь!

- Скажу, - с вызовом ответила Инга. – А ты докажи, что хожу.

- Докажу! Я тебя на месте возьму!

- Ты... шериф, пять раз обгадишься, пока в Зону войдешь, - сказала Инга, смерив прапорщика оценивающим взглядом. – Не про тебя это.

- Пан участковый, - подал голос Рамзес, потому что Инга нарывалась, а прапорщик дуэль проигрывал. - Подтверждаю, госпожа Рив снимает в этом доме комнату. И никуда она не ходит, вы же видите.

- Я все вижу! – зловеще изрек участковый, но паспорт девушке вернул после недолгого колебания; пообещал. – Лично проконтролирую все перемещения.

Рамзес немного расслабился. Оказалось, зря.

- А ты, - прапорщик наставил на Глеба палец, - пойдешь со мной.

- На каком основании?

- На веском! – прапорщик булькал от злости.

О жалобах он вспоминать не стал, мелкому хулиганству предпочел серьезную статью.

– Руки покажи... Вот! - он ткнул в Рамзесову ладонь. - Характерные повреждения пальцев. Обувь сними!

Рамзес, вздохнув, стянул ботинки.

- Что мы имеем? – риторически вопросил участковый. – А имеем мы обувь, сделанную на заказ. Спортивная основа, спецшнуровка – чтобы снять одним движением, кожа пропитана, лодыжка защищена керамическими накладками. Типичный сталкерский самодел, все как в ориентировке. Ну, и портянки! Особый шик! Какой же сталкер ходит в носках?

Участковый смотрел торжествующе.

- Таким образом, имею все основания полагать, что ты, мил человек, неоднократно нарушал законодательство в части, касающейся запрета на это… злостное проникновение в несанкционированную зону отчуждения и безусловного отселения. В связи с чем, задерживаю тебя на предмет выяснения всех обстоятельств на тридцать один день, начиная с текущей даты. Уяснил или тоже консул-адвокат требуется?

В наступившей тишине американка нервно хихикнула, но тут же проглотила смешок.

«Мне Цент требуется. Месяц в предвариловке – это конец всему».

- Может, лучше дебош? – предложил Рамзес, не обращаясь ни к кому конкретно. – Я бы штраф заплатил.

- Гы-гы, - сказал Крынкин.

- Мамаев, выводи задержанного, - прапорщик не стал тратить внимания на предложение Глеба. – А вам, гражданка Рив, хочу напомнить, что подобная процедура ожидает всякого, кто решится нарушить закон и проникнуть в зону отчуждения. Паспорт не поможет, учтите!

Скидоренко бросил смарт и бумажник в потрепанный портфель:

- До свидания!

Джип с проблесковым маячком, привычно именуемый на гражданский лад «Хаммером», ждал участкового на боковой улочке. Армейский вездеход, собранный двадцать лет назад в Америке, честно оттрубил десять из них в морской пехоте, простоял еще десять на консервации и дарен был охранять Зону. Скидоренко, гордо пыхтя, вскарабкался на водительское место. Солдаты закинули Рамзеса в зарешеченный кузов и разместились на заднем сиденье.

- С богом! – благословился прапорщик, трогая с места.

Джип покатил под горку, набирая скорость. У выезда на главную улицу Скидоренко вывернул руль влево.

- Куда едем, командир? – спросил Глеб, потому что ехали в обратную от милиции сторону.

Ему не ответили, и Глеб незаметно проверил нож в потайном кармане.

ГЛАВА 3

1

- Эй! Человек!

Глеб проснулся. Свет мощного фонаря жарил прямо в лицо. За фонарем угадывались очертания солдатского шлема, а за шлемом чернело небо. Глеб зажмурился, но ствол автомата все равно чувствовал: вот он, прямо в лоб смотрит бездонным зраком.

- Я свой! Автомат убери, служивый.

Шлем качнулся непонимающе.

- Свой? Свои по спине бегают. Ну-ка вылазь!

Глеб изготовился выбраться из арестантского закутка в кузове «Хаммера», но его ухватили за ремень и грубо повалили  на землю. Глеб только охнул.

- Лежать!

Над головой визгливо ругался участковый, пару раз издал «гы-гы» рядовой Крынкин. Глеб неподвижно лежал щекой в пыли, так как автоматов еще прибавилось. Одно неловкое движение, и его в салат нашинкуют, в десяток-то стволов. Потом от долгого ожидания сделалось дремотно, и Глеб заснул.

Его опять разбудили неласково, пинком:

- Спишь что ли?

Говорил один, молодой и неопытный, судя по голосу.

- Что здесь? –  спросили по-немецки.

Глеб, скосив глазами, увидел рядом с добротными армейскими говнодавами офицерские ботинки, вычищенные, несмотря на раннее утро.

- Думаю, это сталкер, герр майор, - молодой тоже перешел на немецкий. – Люди, которые его привезли, утверждают, что из полиции, но одеты не по форме.

Глеб открыл рот – сказать, объяснить, представиться – и спохватился. К чему миротворцам знать, что он неплохо понимает немецкий? Еще со времен третьей балканской кампании, в которой судьба распорядила Глебу незавидную роль дешевого пушечного мяса.

- Меньше думайте, рядовой, - сухо посоветовал майор.

Глебу привиделось киношное – монокль, усы стрелками, морщинистая шея из стоячего воротника, как стек прямая и длинная. Посмотреть захотелось до жути, и Рамзес не утерпел, поднял голову. Узколицый офицер, чем-то напоминающий Джонни Дьеппа (не того, из бесконечного сериала про пиратов, а еще относительно молодого), листал бумаги. Наконец, скомандовал:

- Ко мне в кабинет его. Полицейских пропустите.

- Слушаюсь, герр майор!

Глеб принял слова майора за разрешение. Он сел и кое-как отряхнулся, выбросив целое облако пыли. Солдаты, хорошо кормленные тевтонские хари, стояли вокруг, пялились белесыми зенками и оружия не опускали. Глеб наметанным взглядом выделил самого тощего:

- Веди, рядовой!

«Yasenevo», гласил огромный указатель. Ближайшая к Вешкам база миротворцев.

Занесла нелегкая, удивился Рамзес, но, поразмыслив, решил, что участковый поступил логично. Грамотно рассчитал, что уж из немецкого-то плена Глебу раньше, чем через месяц никак не выкупиться. При самом лучшем раскладе.

Милицейский «Хаммер» двинулся к воротам через «змейку» из бетонных блоков. В поворотах скорость приходилось сбрасывать, подставляясь под кинжальный огонь в упор. Над бункером перебирали полотнищами на ветру флаги: ООНовский миротворческих сил, ЕСовская «конфорка», черно-красно-желтый немецкий и свидомый жовто-блакитный. Добро пожаловать, всяк желающий, на форпост международных миротворческих сил в Зоне бог знает какого конфликта. Это про другие зоны говорят, какого конфликта – грузино-абхазского, сербско-косовского или фламандско-валлонского, к примеру, а про эту говорят просто: Зона. С большой буквы. И все понимают. Хотя никто ничего не понимает.