Штык - Куликов Роман Владимирович - Страница 54

— Я тоже пойду.

Киргиз нахмурился, открыл рот, будто собирался что-то сказать, потом передумал, пожал плечами и крикнул:

— Швед, остаешься за старшего. Разобьете лагерь, обеспечите безопасный периметр. Мы вернемся по темноте, так что не вздумайте палить, пока не убедитесь, что это не мы. Всем все ясно?

— Ясно, — кивнул Швед. — Сделаем.

Стрега подошел к Якудзе и что-то прошептал ему на ухо, потом добавил уже вслух:

— Слушайтесь Шведа, пока меня нет, ясно?

Но Толик мог бы поклясться, что слова, произнесенные Стрегой шепотом, носили совершенно иной смысл, чем те, что он сказал во всеуслышание.

— Ясно, босс, — ответил тем временем японец и хлопнул главаря по плечу. — Все сделаем, как скажешь.

Мародеры провожали взглядами своих предводителей, пока те не скрылись за деревьями.

— Как думаешь, вернутся четверо? — негромко спросил Халиф у стоявшего рядом Крюка.

— А мне почем знать, — фыркнул тот, потом повернулся к Шведу: — Ну что, давай распоряжайся, раз повышение получил! Чего Монолит из себя изображаешь? И под руководством светловолосого здоровяка мародеры занялись развертыванием стоянки.

26

В полном изнеможении Буль и Хомяк опустились у корней чудовищно толстого дерева в огромной по диаметру, но неглубокой впадине, поросшей невысокой травой с маленькими круглыми листиками. Трава была мягкой и нежной на ощупь, и Штык, постепенно обретающий контроль над своими мышцами, с наслаждением зарылся в нее лицом.

В голове медленно зарождался источник чудовищной боли. Впереди было жуткое похмелье, и все его синдромы уже потихоньку пробовали свои силы где-то в самом центре черепной коробки. Медленно возвращалась способность соображать. Говорить все еще не получалось, но, сделав несколько попыток, он сумел наконец издать горлом слабый звук.

— Мой генерал, как вы? — тяжело дыша и утирая пот с лица рукавом, спросил Буль. — А ведь мы ночью уж было решили, что вы — того. Вы как стрелять начали, у Хомяка вдруг башка заболела, а мне такой кошмар привиделся, что я сразу подскочил и за автомат схватился. А они с другой стороны уже лезут. А Хомяк потом очухался и гранаты мне притащил. Отбились, в общем. Вас нашли, а вы не шевелитесь и даже не дышите.

— А Буль сказал, что это я виноват. Что из-за меня вы погибли, — тут же наябедничал Хомяк.

— Ну ладно, чего ты сразу жаловаться-то начинаешь? — возмутился Буль. — Это ж я сгоряча. Ну извини.

— Вот так-то, — обиженным голосом сказал Хомяк.

— А эти уже утром подтянулись. Сначала все шмыгали кругом, потом начали в окна лазером светить. Вот этот болван и вылез в окно.

— Ну и кто из нас жалуется теперь? — сварливо спросил Хомяк. — Как будто ты потом не орал: «Мы спасены, ура, давай скорее генерала вытаскивать».

— Не говорил я «ура», — немедленно возразил Буль. — Ты сам все радовался, аж подпрыгивал.

— Говорил.

— Нет.

— Говорил!

— Ммммм, — слабо промычал Штык, которому жутко надоела вся эта перепалка.

— Мой генерал! — обрадовался Буль. — Вам уже лучше?

— Мммм…

— По-моему, он говорит, что пора дальше идти, — сказал Хомяк. — А то мы хоть и оторвались, но надо увеличить преимущество.

— Ну так пошли.

Даже после столь короткого отдыха Штык уже значительно тверже держался на ногах и почти не висел на плечах своих «бойцов». Через полчаса они сделали еще один привал. А потом, минут через двадцать, еще один. Ни малейших следов погони пока заметно не было, но Штык понимал, что отсутствие в пределах прямой видимости «долговцев» еще не говорит, что от них удалось отделаться. Просто сквозь аномалии Буль и Хомяк тащили его почти столь же уверенно, как по обычной местности, в то время как сталкерам «Долга» приходится останавливаться и сканировать проходы приборами. Но это лишь значило, что беглецы в безопасности, только пока движутся вблизи аномалий.

Стоит им остановиться на чуть больший срок или соблазниться легкой дорогой — все преимущество будет потеряно практически сразу.

Еще через час дорогу им преградил крохотный ручеек, и оба «солдата» тут же опустили командира на землю и бросились к воде. Утолив жажду и умывшись, они наконец вспомнили про Штыка и тоже подтащили его к ручью.

— Эх, надо было генерала давно уже напоить, — сказал Хомяк, снимая с пояса Буля флягу. — Тут у Коша вроде кислая водичка была…

— Не. С кислятиной он из мешка вытаскивал, — сказал Буль. — А эта у него на поясе висела.

— Пахнет неплохо, — сказал Хомяк, открутив крышку и принюхавшись. — Что же это за знакомый запах? О, вспомнил! Это спирт!

— Что такое спирт? — заинтересовался Буль.

— Просто нюхай.

— Спирт разбавлять надо, — сказал Буль. — Не знаю, откуда это знаю, но знаю наверняка.

— Тогда все складывается, — радостно сказал Хомяк. — Генерала поить надо? Надо. С собой воды взять надо? Надо. Спирт пить можно?

— Ответ очевиден, — вставил Буль. — Только его разбавить нужно.

— Ну так разбавляй!

— Вот почему я, целый ефрейтор, исполняю твои указания? — бурчал Буль, доливая флягу до верха водой.

— Потому, — важно ответил Хомяк, — что все решает должность, а не звание. Вот у тебя какая должность?

— Не знаю, — немного подумав, сказал Буль, прикрывая горлышко фляги и встряхивая ее содержимое.

— А у меня — зампоед. Что означает: заместитель командира по еде. Понял?

— Ух ты, — с завистью сказал Буль. — Мне тоже надо вспомнить, какая у меня должность была. Может, я тоже зампоед.

— Откуда, — веско сказал Хомяк, — в одном подразделении два зампоеда? Думай, что говоришь.

— Тоже верно, — мрачнея на глазах, сказал Буль. — Ну что, попробуем?

Он тут же приложился к фляжке, сделал несколько шумных глотков, крякнул, обтер лицо рукавом и одобрительно сказал:

— Эх, хороша водка получилась. Еще бы пожрать чего-нибудь.

Хомяк забрал у него флягу и тоже отхлебнул.

— Хорошо, — сказал Буль, укладываясь рядом со Штыком на землю. — Давай полежим пять минут, отдохнем.

Возражений не последовало, и вскоре вся троица лежала на берегу крохотного ручейка, словно на теплом песчаном пляже. Особого выбора у Штыка не было, к тому же голова болела все сильнее, и он покорно смотрел в низкое серое небо между ободранных макушек каких-то лиственных, не поддающихся идентификации деревьев.

— Давай еще по чуть-чуть, — сказал тем временем Буль и тут же схватился за фляжку.

— Эй, а генерал? Мы ж генерала не напоили! Вот бараны! — Хомяк вырвал фляжку у Буля и поднес ко рту Штыку. — Пейте, мой генерал. Этот Буль…

Еще не успев толком отойти от предыдущей дозы спирта, Штык с ужасом увидел, как к его лицу приближается горлышко фляги. Он слабо замычал, стараясь сказать хоть слово, но Буль лишь повыше приподнял его голову:

— Ишь обрадовался, болезный. Сейчас водочки тяпнете, мой генерал, и вам полегчает.

Рот наполнился обжигающей жидкостью. «Ну, сволочи, — глотая разбавленный спирт, с бешенством думал Штык. — Если не сдохну в этот раз — вы у меня попляшете».

Перед тем, как снова провалиться в чудовищную боль, он успел услышать, как Буль, сделав приличный глоток из фляги, вдруг лег на бок, подпер голову рукой и затянул пьяненьким голосом:

— Черный воооо-раааа-аааан, чтож ты вьё-а-а-шься, над маею галаво-о-о-ой…

Это было уже слишком. Но спасительное беспамятство так и не наступило. Просто в этот раз Штык понял, что все предыдущие ситуации, когда ему было плохо, не идут ни в какое сравнение с тем, что надвигалось теперь. Сделать, впрочем, он все равно ничего не мог, поэтому оставалось только мысленно благодарить Хомяка, который вовремя заметил, что командира тошнит, и ловко перевернул Штыка на живот.

Представление о времени потерялось где-то между спазмами в желудке и невыносимой головной болью. Краем сознания Штык понимал, что через множество веков, а может, даже и тысячелетий его умыли, окунув целиком головой в ручей, подняли под руки и снова потащили по лесу.