Штык - Куликов Роман Владимирович - Страница 35

Дождь практически прекратился, и лишь легкая водяная пыль летела с неба. Слева на дороге стоял ржавый остов легковой машины, бывшей при жизни «Жигулями» первой модели, в простонародье «копейка». Сквозь отогнутый капот выросла кривая береза, покрытая желтыми листьями, которые почему-то не спешили опадать. Справа от заброшенной дороги возвышалось самое высокое здание поселка, состоящее аж из трех полноценных этажей. Вокруг него когда-то стоял кирпичный забор, огораживающий боксы с техникой, которые путники видели со склона холма, спасаясь от крыс. Прямо перед зданием, согнутая неведомой силой, вверх торчала створка металлических ворот.

Прямо по курсу, как раз в той стороне, куда собирался двинуться Хомяк, виднелись остатки одичавшего сада. На кривых ветвях деревьев висели темные плоды, но пробовать фрукты «естественной селекции» Штык не рискнул бы даже под страхом голодной смерти.

Хомяк тяжело вздохнул и сошел наконец с остатков асфальта на обочину, немедленно оказавшись в мокрой траве, достающей до середины голени. Сделав несколько шагов, он вздрогнул, остановился, протянул вперед руки, подумал немного и пошел немного левее. Идущий следом Штык разглядел слюдянистый блеск на траве далеко впереди, словно залил кто-то траву расплавленным полиэтиленом. Такой аномалии видеть ему еще не приходилось.

Через полчаса медленного блуждания зигзагами они вышли наконец к заднему двору одного из домов. Прямо у них на глазах кусок штукатурки со стены старого здания отвалился и с глухим шорохом рухнул в траву. Хомяк испуганно присел, провожая стволом автомата источник внезапного беспокойства, а Штык снова внимательно осмотрелся по сторонам.

Запустение, царившее повсюду, чувствовалось здесь гораздо отчетливее, чем на дороге. Оставшись без постоянной заботы человека, дома и сады быстро запаршивели и захирели, медленно сгнивая и разрушаясь. Когда-то здесь наверняка жила большая семья, на широком крыльце играли дети, а взрослые собирали яблоки с ухоженных деревьев и расставляли столы, чтобы позвать соседей да посидеть долгим летним вечером, общаясь за рюмкой чая.

Обломки одного из таких столов Хомяк с опаской обошел стороной, а на растрескавшемся крыльце Штык не без некоторого внутреннего содрогания заметил кости с остатками рыжей шерсти, голый собачий череп и металлический ошейник из полированных некогда пластин. Видно, отстал Шарик или Бобик от уехавшей в спешке семьи, да так и не бросил свой пост: караулил дом до последнего вздоха.

С другой стороны от дома обнаружился открытый сарай с проваленной крышей, рядом с которым валялись ржавые грабли зубьями вверх да опрокинутая набок тачка. Сквозь дверной проем проглядывал большой цилиндрический бак, смятый снизу гармошкой.

— Нет здесь колодца, — уверенно сказал Штык. — Бак с водой на крыше, видимо, стоял. Из скважины набирали. Пошли дальше.

Хомяк послушно повернул в сторону распахнутых настежь неплохо сохранившихся ворот. Движимый странным болезненным любопытством Штык сделал несколько шагов в сторону дома, пытаясь заглянуть в темное окно, но в этот миг в кармане совершенно неожиданно защелкал дозиметр-радиометр, о существовании которого он успел позабыть.

Судя по всему, где-то рядом с домом имелся источник радиоактивного излучения, и Штык с опаской отступил назад. При этом в сумраке дома, почти непроницаемом для взгляда снаружи, ему почудилось какое-то движение, но, сколько он потом ни вглядывался, ничего заметить так и не сумел.

Хомяк тем временем успел миновать ворота и теперь стоял перед домом, растерянно озираясь по сторонам. Штык поспешил вслед за ним, ругая себя за странную противоестественную слабость: в какой-то миг ему остро захотелось, чтобы из дома кто-нибудь выпрыгнул и напугал его до холодного пота. Чтобы потом этого кого-то можно было изрешетить из автомата практически в упор и навсегда забыть это неприятное желание — почувствовать страх.

Но никто из дома не появился, и Штык с легким сожалением вышел через ворота на поселковую улицу, по обе стороны которой дома стояли двумя ровными шеренгами, как батальоны на параде.

Хомяк, нерешительно побродив вдоль обочины, посмотрел на Штыка несчастными глазами и отрапортовал:

— Генерал Штык! Разрешите доложить! На полотно дороги хода нет. Очень сильно давит.

— Ну, нет, значит, пойдем вдоль дороги, — спокойно ответил Штык. — Давай туда.

И он махнул рукой в ту сторону, где виднелось большое трехэтажное здание и остатки элеватора. Внутри копились безосновательная убежденность, что колодец в той стороне они обязательно найдут, после чего можно будет, не особенно напрягаясь, завернуть и к интересующему его строению. Предчувствие Штыка не обмануло. Вскоре после того, как они миновали еще несколько домов, за странным условным забором, состоящим из ровной линейки небольших угловатых деревьев, тянущихся ровной линией между двумя домами, Штык заметил нечто похожее на сруб колодца и небольшую крышу на столбиках поверх него.

Хомяк остановился сам, без команды, но смотрел он не на колодец, а на странный забор.

— Генерал Штык, разрешите обратиться? Это что, доски забора проросли? И каждая доска превратилась в дерево?

Штык перевел взгляд на забор. Действительно, в стволах некоторых деревьев отчетливо угадывались прямоугольные края, кое-где была заметна облупившаяся краска, а в паре мест и шляпки гвоздей. Но удивляться очередному выкрутасу природы Штык уже был не в состоянии:

— Ты давай «эфир» слушай. Не опасно возле этого забора? А то нам за него надо. Колодец там. Видишь?

— Так точно. Опасности не чую.

Колодец выглядел совершенно нормально, что казалось весьма странным, на фоне всеобщего упадка и запустения. Сруб из темных бревен был аккуратно обложен камнем по периметру, сверху жерло колодца было закрыто крышкой с ручкой, а рядом даже стояло ведро, привязанное цепью к деревянному вороту. Земля вокруг сруба казалась вытоптанной: в радиусе пары метров не было видно ни единой травинки.

— Такое впечатление, что здесь кто-то бывает, — озабоченно сказал Штык. — Смотри-ка, цепь хоть и ржавая, но звенья друг к другу не приржавели. А ведро вообще нормально выглядит. Может, здесь все-таки живет кто-нибудь? Или просто сталкеры за водичкой заходят.

— He могу знать, — печально ответил Хомяк, останавливаясь в паре метров от сруба. — Какие будут приказания, мой генерал?

— Да какие тут приказания, — хмуро ответил Штык. — Следи за округой, а я попробую водицы достать.

Аккуратно сняв крышку, Штык осторожно заглянул в колодец. Внутри оказалось темно — ни блика на воде, ни отсвета, — видимо, колодец весьма глубокий. Стравив цепь с ворота, он взял ведро и медленно опустил его на руках внутрь сруба. Ничего особенного не происходило. Тогда Штык взялся за рукоять и принялся раскручивать ворот, опуская ведро вниз. Вскоре цепь размоталась почти полностью и внезапно ослабла: ведро явно достигло поверхности воды или просто легло на дно колодца. Немного подождав, Штык с усилием принялся крутить скрипучую рукоять в обратную сторону — ведро поднималось наверх уже вместе с водой.

Когда цепь смоталась на ворот почти полностью, Штык перехватил ведерную дужку рукой, поставил ведро на край сруба и, словно боясь обжечься, отступил назад. Ничего особенного по-прежнему не происходило. Вода была чистой и прозрачной. Осторожно протянув руку, Штык опустил в нее палец. Она оказалась неожиданно холодной, будто ее только что зачерпнули из проруби. Радиометр в кармане молчал, поэтому Штык осторожно зачерпнул воду пригоршней. На вкус вода оказалось совершенно нормальной, только от холода немедленно заломило зубы. Хомяк вопреки указаниям начальства перестал следить за обстановкой и жадно наблюдал за экспериментами командира.

— Ну как, товарищ генерал? — вопросил он, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

— Нормально, — вынес вердикт Штык. — Давай наливай во все фляги.

Колодец, судя по всему, был общий и располагался в большом свободном пространстве между домами. Двухэтажное здание, в котором они оставили Буля, скрывали Деревья, но Штык за «ефрейтора» пока не волновался. С водой им откровенно повезло, теперь можно со спокойной душой осмотреть трехэтажное строение, которое по высоте тянуло на все пять этажей обычного дома. Мысль о том, что минувшей ночью монстр ему мог и не померещиться, все никак не давала Штыку покоя. И с этой точки зрения, возможность забраться на следующую ночь повыше и в большее по размерам здание представлялась все более соблазнительной.