Закон отражения - Клименко Анна - Страница 10

– Ах ты, маленькая дрянь! Думаешь, меня так просто… ик…об… мануть?!!

Миральда закусила губу. Неужели этот грязный мужлан знал, что ведьма бессильна без источников Силы?

– Пошел вон! – гаркнула она, поднимая вверх руки и нацеливаясь в Мареса знаком огня– большие пальцы и мизинцы – соединены, остальные – сжаты, как в кулак, – клянусь, изуродую! Считаю до трех!!!

Она была бессильна извлечь огонь из ничего, но иногда решительность и напор – единственное оружие. И на сей раз Марес заколебался.

– Раз… – голос Миральды отразился от бревенчатых стен.

Староста, чуть раскачиваясь, не двинулся с места. Видимо, слова с большим трудом пробивались в сознание сквозь пары браги.

– Два! – звонко выкрикнула ведьма, приподнимаясь на сене, стараясь неотрывно глядеть в маслянистые, глубоко посаженные глазки. Неужели он так уверен в себе?.. Может быть, она все-таки сможет внушить ему хотя бы видимость огня? Или… или какого-нибудь чудовища…

Марес ухмыльнулся.

– Ну, давай, чего ждешь? Что, нет… ик… волшбы в пустых руках?

Последнее слово – «три» – застряло в горле. Запоздало мелькнула мысль, что староста оказался не так прост, и что надо быть с ним полюбезнее… Миральда опустила руки.

И в этот миг… Как она могла забыть о малыше дэйлор?!!

Сверху, с противным визгом, на голову Маресу обрушилось серое зубастое существо, вцепилось когтями в лицо. В следующее мгновение острые зубы дэйлор прошлись по уху остолбеневшего старосты, отхватывая приличный кусок; брызнула кровь – и это заставило Мареса опомниться.

Дико заорав, он замахал руками, тщетно пытаясь стряхнуть с себя личинку; на его грязных штанах расплылось большое пятно. Миральда, завопив не хуже старосты, рванулась вперед.

– Отпусти!!! Отпусти, кому сказала!!! Марес, остановись! Слышишь меня?!! Прекрати!..

Ей удалось схватить дэйлор, оторвать его от обезумевшего от ужаса человека, причем в последний момент личинка едва не выдрала ему глаз. Миральда прижала к себе дэйлор, с ужасом взирая на старосту и мысленно проклиная тот час, когда Глорис приспичило притащить в дом нелюдь.

– Марес!!! – позвала она, надеясь, что тот способен еще понимать простые слова.

Лицо старосты напоминало кровавую маску ужаса; то, что осталось от уха, обильно сочилось кровью. Несколько мгновений протрезвевший Марес взирал на Миральду – с серым зубастым чудовищем на руках – а затем, тонко и жалобно взвизгнув, метнулся прочь.

Ведьма тихо выругалась. Взглянула в черные пуговки-глаза.

– Проклятье, проклятье… Что же ты наделал, а?

Дэйлор заурчал и выплюнул кусок уха.

Миральда заметалась по сараю. Что же делать? Бежать к Маресу и просить прощения? Но как она сможет объяснить, что кошмарная серая тварь – не порождение ее магии, а всего лишь личинка дэйлор, найденная в лесу? И надо предупредить сестер… А если крестьяне нападут – и убьют малыша? Горло сжалось в спазме.

– Что же ты наделал?!! Почему?..

Маленький дэйлор урчал, с недоумением глядя на плачущую женщину.

Миральда положила его на пеленки, постояла несколько мгновений, стараясь успокоиться, и невольно прислушиваясь к тому, что происходило за стенами коровника. Тишина.

Быть может, еще все можно уладить?..

Она спрячет на время личинку в лесу – так будет лучше для него же. Тогда раны Мареса можно будет свалить на невесть откуда взявшегося демона, который якобы уже давно вредит сестрам… А затем она пойдет к Маресу – и тогда уж придется постараться, чтобы уладить дело…

От подобных мыслей Миральда поморщилась – но тут же одернула себя. Ничего не поделаешь – придется терпеть. А не то – быть беде.

Руки предательски тряслись, когда она закутывала малыша в тряпки. Стараясь не смотреть в черные глаза, чтобы не видеть молчаливого укора, взяла его на руки – и торопливо вышла из коровника. Вокруг не было ни души, будто деревня вымерла; странная и неприятная тишина повисла в воздухе. Миральда заглянула в избу, чтобы предупредить сестер – но, к собственному удивлению, никого там не застала.

«Интересно, где они?» – ведьма покачала головой, – «видать, Глорис свиданничает, а Эсвендил… Наверное, пошла собрать трав…»

Вспомнив о бродящей среди болот ночнице, Миральда надела на шею обсидиановое ожерелье, а к поясу пристегнула свои мешочки. Затем положила притихшего дэйлор в корзину и поспешила к лесу, то и дело оскальзываясь на мокрой жирной земле.

Никто не остановил, не окликнул ее, пока она шла к деревенским воротам. Только лица бледнели сквозь мутные, затянутые пузырем, оконца. Да ненависть и страх сочились из всех щелей…

Миральда стиснула зубы. Да что же это такое? Повезет ли ей и сестрам когда-нибудь?

Дэйлор пискнул и закопошился в пеленках.

– Лежи! – прикрикнула Миральда, – все из-за тебя! И нужно было откусывать ухо этому дураку? Сама бы управилась. А теперь что будет? Марес в штаны со страху наложил, а тебе придется в лесу немного побыть, пока я все не улажу… Да, нельзя тебе было в деревне оставаться, нельзя!

Черные глаза-бусины внимательно смотрели на нее, изучающе и немного грустно.

– Ты ведь наверняка все понимаешь, а? – пробурчала ведьма, – значит, посидишь тихонько в корзине. А ночью я за тобой вернусь…

… Подходящее дерево Миральда нашла довольно быстро – старый дуб, в развилку которого прекрасно становилась корзина. Дэйлор молчал, только наблюдал за действиями ведьмы.

– Посиди здесь, малыш, – уже мягко сказала она, – и ничего не бойся. Я тебя не брошу, честное слово. Я еще увижу, как ты превратишься в настоящего воина!

Личинка оскалилась и заурчала.

– Вот и хорошо, – Миральда погладила дэйлор по лысой голове. А потом, сама не понимая зачем, поцеловала его в лобик.

– Сиди здесь тихонько, и все будет хорошо. Я обязательно вернусь.

Она быстро пошла прочь, стараясь не оглядываться – потому что знала: оглянись, и не сможет уйти, бросить этого несчастного малыша, еще раньше обреченного кем-то на смерть…

«Но я же вернусь за ним,» – пыталась оправдываться она перед самой собой, – «вернусь… Но… вдруг за это время с ним что-нибудь случится? Вдруг его ночница сожрет? Может быть, все-таки надо было его спрятать где-нибудь поближе к деревне?»

Миральда остановилась. Обругала себя круглой дурой. Ну конечно! Зачем было нести его так далеко? Ведь можно было спрятать его в погребе!

…Пространство раскололось на тысячи осколков, мгновенно впившихся в тело, причиняющих немыслимую боль. Крик рвался из горла – но изо рта вылетел лишь едва слышный хрип. Миральда протянула руки вперед, к сестрам, пытаясь загородить их собой, своим телом, но тела – не было. Оно вдруг стало прозрачным и невесомым…

Эсвендил. Неторопливо шагает по главной улице, в ее руках – тяжелый мешок, набитый травами. Едва слышное жужжание – и умело брошенный аркан уверенной петлей охватывает ее шею. Из-за плетней выскакивают молодые мужчины, вооруженные кто чем. Вилы, топоры, рогатины. И – кровь, кровь, кровь…

Глорис. Ее нежную шею перерезает холодная сталь. Нож – в руках Маркеша, ее любовника. Темно-красная волна захлестывает, унося, грозя затянуть в водоворот безумия…

И вновь – мириады осколков, пронзающие плоть, исторгающие из горла беззвучный крик.

Миральда закричала – теперь уже по-настоящему. И, не разбирая дороги, понеслась в деревню.

Она бежала, не видя перед собой ничего, не ощущая, как ветки до крови царапают лицо; задыхаясь и с хрипом выплевывая воздух, вдруг ставший таким вязким. Перед глазами стояли лица сестер – бледные, безжизненные, в неестественно-ярких алых пятнах.

– Что вы делаете с ними?!! Зачем? За что?..

Но ее никто и не слышал, потому что бесплотный дух мало кого может напугать. А она смотрела – и ничего не могла уже поделать. Ничего…

Ведьма едва помнила, как падала, как проткнула себе ладонь острым сучком. А потом… Поскользнувшись, Миральда покатилась по склону небольшого овражка; мир закрутился, размазался бесформенным пятном – и погас.