Азатот - Берендеев Кирилл - Страница 3

Город, имя которому было Рошанна, открывался молодому человеку в своем великолепии постепенно, неторопливо, с достоинством города, знающего свою притягательную красоту и делящегося ей по мере того, как первые впечатления утихнут, а сердце сможет принять новые красоты. Глазам молодого человека открывались дворцы с резными колоннами и витыми пилястрами, с фронтонами, украшенными изображениями неведомых животных и растений, с арочными сводами и прозрачными куполами, над коими возносились скульптуры неизвестных богов и героев. Древние замки, чьи поросшие вековыми мхами камни помнили минувшие тысячелетия, возвышались над городом, этаж от этажа сужаясь, возносились на немыслимую высоту; окруженные зубчатыми стенами, донжоны, подобные горящим свечам взмывали в небесную синь, заканчиваясь золотыми шпилями с флюгерами и вымпелами, бесконечные ряды уходящих друг в друга кокошников заменяли им крыши; казалось, что замковые строения столь легки, что малейшее дуновение ветра вознесет их в небеса, куда с такой неистовой силой они устремлялись. Молодой человек едва успевал вертеть головой, впитывая красоту окружавших его строений, и почти не слушая пояснений рулевого. Дворцы сменялись парками, нисходящими к самой воде; он видел, как в парках играют солнечные лучи в струях множества фонтанов, а вокруг них, среди высокой травы, резвятся дети, он слышал радостные крики и восторженный смех, и к удивлению своему не видел ни единой ограды, что указывали бы границы парков, точно в них не было ни малейшей необходимости. А лодка все плыла дальше, и парки уже сменялись городскими кварталами: то маленькими домиками, стоявшими у воды, то высокими строениями-зиккуратами, украшенными витражами, ажурной ковкой и резными портиками. Он видел храмы, чьи витые луковичные купола, украшенные множеством драгоценных камней, - сапфиров и яхонтов немыслимых размеров, вплавленных в теплую платину, - сияли на солнце мириадами огней, и томно мерцали, когда редкие кучевые облака закрывали солнце. Вкруг каждого храма был сад с неизменными лотосами и пирамидальными тополями, закрывавшими дальние пределы и, изредка, поразительной красоты и достоверности резьбу на стенах молельных домов, повествующую о славных победах далеких времен, о быте давно покинувших мир жителей города, о дальних походах и мудрых деяниях правителей города.

Незаметно лодка причалила к ступеням, спускающимся с высокой набережной к самой воде; молодой человек не сразу понял, что его путешествие подошло к концу. Рулевой помог перебраться ему на твердую землю и показал на скромный двухэтажный дом, заросший яблонями, грушами и еще какими-то неведомыми на земле деревами, чьи плоды источали тонкий аромат, напомнивший молодому человеку о далеком детстве. На душе у него сделалось легко и покойно, он обвел глазами дом и почувствовал, как ему хочется войти в него, пройтись по комнатам, посидеть у окна, глядя на лениво плещущие воды реки и на корабли и лодки, заполнившие ее спокойные воды, между делом перебрасываясь с хозяином дома фразами ни к чему не обязывающей беседы; молодой человек почувствовал внезапно, что в этом доме его ждут, как самого дорогого гостя.

Указав рукой на дом, рулевой сказал, что здесь и живет верховный мудрец, предсказавший его появление на заброшенном тракте. Едва он произнес эти слова, как дверь в доме распахнулась, явив на пороге старца в белых, под стать власам, одеждах, с дружеской улыбкой начавшего спускаться по широкой лестнице. Подойдя, он сердечно поздоровался со всеми, отметив особо молодого человека и обратившись к нему по имени, поблагодарил рулевого, пожелав славной службы ему и тем, кто пришел с ним. Лодка отплыла и, повинуясь могучим взмахам гребцов, быстро скрылась за меандром реки. А старик широким жестом пригласил молодого человека в дом, усадил за щедрый стол, заставленный удивительными яствами, вкуса коих гостю сравнить было не с чем, столь прекрасными они ему казались. За столом молодому человеку прислуживала молоденькая улыбчивая горничная, чей голос звенел подобно колокольчику; глядя на нее, молодой человек снова подумал о том, сколь же непохожи жители этого города на тех, кого он оставил по то сторону сна.

Когда молодой человек отобедал, старик, с неизменной улыбкою наблюдавший за ним, пригласил молодого человека следовать в сад по мощеной розовым гранитом дорожке, через минуту приведшей их к маленькому домику, что предназначался для гостей верховного мудреца. К их числу старик отнес и своего спутника. Он провел молодого человека по всем коридорам и комнатам домика и пожелал, чтобы тот гостил в нем столько, сколько пожелает, и располагал бы своим и его, верховного мудреца, временем в меру своих намерений и устремлений.

Пока старик показывал сад молодому человеку, невдалеке хлопнула калитка, и в саду появились новые люди: молодая пара - юноша, немногим старше двадцати и девушка, его ровесница. И едва молодой человек взглянул на нее, как у него остановилось сердце.

А старик остановился и, подозвав пару к себе, представил обоих своему гостю: его дети - старшая Мулиэра и младший Палеон. Девушка застенчиво взглянула молодому человеку в глаза и тотчас же вспыхнула как маков цвет и залилась румянцем и потупилась, не решаясь ни подойти, ни покинуть сад. Она так и стояла в стороне до тех пор, пока старик не обратился к Палеону и не пригласил его следовать в дом, оставляя молодых наедине.

Минута не истекла, а они уж говорили как самые близкие знакомые. Говорили обо всем, о чем только могли вспомнить и спросить, взволнованно и спешно, точно боялись не успеть наговориться за отведенное солнцем время. За время этой беседы молодой человек узнал, что собеседница многое знала о нем самом, услышанное из недавних рассказов отца, и то, что поведал Мулиэре отец о его жизни в ином мире, странным образом сблизило с девушкой, ибо она уже приняла его, такого, какой он есть и, приняв, ничего не просила взамен. Она знала многое не только о нем, но и о мире, в котором он жил и живет вне сна, о "Сумрачном мире", как сказала девушка, повторяя слова отца, и молодой человек не мог не согласиться с ней. А, согласившись, попросил рассказать о себе.

Но в тот раз ему не суждено было услышать ее историю, ибо Мулиэра, внимательно на него взглянув, сказала, что он уже просыпается, и, торопливо попрощавшись с ним, поцеловала в щеку, - точно облако скользнуло по коже. В сей же миг молодой человек оказался в утре нового дня на своей постели в городе его родного мира, того, которому дадено имя сумрачного, в городе, которого он бежал эту и предыдущую ночи.

Ему давно уже пора было идти на работу, но он все медлил, вспоминая дивный сон, пришедший к нему этой ночью и с пробуждением унесший, Мулиэру, с которой его познакомил великий мудрец, и ее отца, и брата, сожалел, что не может все время быть вместе с ними, и, одновременно, досадовал на свою нерасторопность: не успел он в последний миг заключить Мулиэру в объятия и коснуться ее губ. Единственная мысль утешала его о том, что все еще впереди, все повторится, стоит ему вернуться с работы и погрузиться в долгожданный сон. И с ней молодой человек с небольшим опозданием пришел на место своей службы, вызвав неодобрение старших коллег, и делал дело свое механически, не задумываясь, мыслями пребывая в далекой Рошанне. А едва прозвучал сигнал к завершению дел, со всех ног устремился домой.

В новом сне он, как и прежде, очутился в том самом месте, где расстался со сном предыдущим, - как раз на средине пути между домиком для гостей и обиталищем верховного мудреца, а, оглядевшись по сторонам, сразу же увидел спешащую к нему Мулиэру. Тотчас же молодой человек бросился навстречу ей, заключил в объятия и исполнил, наконец, то, о чем мечтал поутру, досадуя на свою робость и нерешительность.

Позже, значительно позже, предначертанная неизбывная страстность, бросившая их в объятия во все сметающем и все оправдывающем порыве, немного утихла, остыла, нет, не остыла, скорее, насытилась, перешла в иное качество и дала им возможность уже без мучительного, жадного блеска в глазах взглянуть друг на друга, просто почувствовать окутавшую их близость и, почувствовав, насладиться самим фактом существования ее. Всё это случилось в домике для гостей: он гладил белоснежные волосы Мулиэры, разметавшиеся по подушкам, а она, устроившись на плече молодого человека, водила указательным пальцем по его груди и тихо шептала, перемешивая воспоминания с мечтами.