Сквозь бездну - Коваль Ярослав - Страница 45

Вот, значит, как оно всё обстоит на самом деле. Мне светит самое настоящее высокое положение в имперском обществе! Пусть титул из каких-нибудь последних, не обеспеченный владениями, дающими сносный доход, — какая разница! Если я войду в ряды знати, чужаком больше не буду и смогу быть уверен в своём благополучном имперском будущем. Даже без больших денег всегда буду уважаем, всегда смогу заработать хоть что-то, и не самым унизительным, не самым тяжёлым трудом.

А Моресна-то как обрадуется! Мысли о жене были чем-то вроде солнечных лучей, пробившихся в просветы облаков, осветивших и согревших. Я сам не заметил, что улыбаюсь. Вот уж действительно, скорее бы отпуск, увидеть её, побыть с ней. И уже казалось не важным, что тогда я женился на ней, не вполне любя. Она была моей женой, ей отвечало теплом моё сердце, и это значило сейчас намного больше, чем страсть.

Теперь передо мной была уже не прежняя туманная перспектива, а что-то более определённое и очень лакомое. Однако каким сочным куском Аштия сумела помахать у меня перед носом! Это я понимал даже с позиции чужака.

Позже, разглядывая карту трёх областей демонического мира, примыкавших к полосе упущения, в просторечии — к «гармошке», я был вынужден признать, что Ниршав дело говорил. Аскеналь располагался очень удобно для его захвата и оккупации, а вот о соседних Мероби и Ардауте такого сказать было нельзя. И перевалы тут, и горные хребты, и крепости не чета той «башне», которую я завоёвывал через стоки. Как с одной, так и с другой стороны — одного взгляда на схему достаточно, сразу понимаешь, что помучиться здесь придётся с самой лучшей техникой, магией и табунами боевых ящеров.

— И, как понимаю, этими тремя областями дело не ограничится? — уточнил я у Ниршава, который и показывал мне карту. — Ведь «гармошек» много, значит, надо кучу демонских областей к рукам прибрать?

— Нет, конечно. Эти три владения — единственные, которые примыкают к устойчивой области упущения, ведущей к нам. Разумеется, не только к нам, но проблемы других человеческих миров пусть заботят тамошних обитателей. В нашем мире «гармошек» несколько, но они все ведут в эту область пространства. В смысле — через кучу переходных мест и дальше, в глубину. Всё это сложно, тебе вникать не надо. Но кордон, поставленный на границах Мероби, Аскеналя и Ардаута (а там есть где его поставить очень удобным для нас образом, и так, чтоб поменьше сил тратить на патрулирование; словом, повезло), обезопасит Империю от нашествий.

— И охотники потеряют заработок?

— Ни в коем случае, — Ниршав усмехнулся. — Цеховая солидарность? Понимаю. Они же в большинстве охотятся на всякую демоническую фауну, живущую в складках пространства, которые никто не собирается зачищать. С тварями, вылезающими из «гармошек» на поверхность человеческих миров, сладить не так и сложно. Серьёзную проблему составляют только полномасштабные вторжения. Ты же сам понимаешь… Слава богу, с тобой можно говорить на эту тему совершенно открыто, благо что ты чужак… Наш император — тому зримое подтверждение. Он, кстати, не первый правитель-демон, просто первый, кто так прочно укоренился в Империи.

— Насколько я понял, его величество всё-таки — наполовину демон. А наполовину — человек, — я тоже понизил голос, хотя рядом не было никого, кто мог бы услышать наши недопустимые разговоры.

Доверие Ниршава я оценил — вряд ли он рисковал безбоязненно перемывать косточки императору даже в диалоге с собственной женой или матерью. А со мной — мог себе позволить. Он понимал, что я не несу в себе семя преклонения перед высшей властью только потому, что она высшая. В то же время отдаю себе отчёт, о чём можно рассказывать третьим лицам, а о чём лучше помолчать. И такой дружеский жест был мне очень приятен.

Даже более приятен, чем заверения Аштии. Она-то — я был уверен, — понимая всё то же самое, не стала бы болтать со мной о происхождении его величества. Просто потому, что осмотрительность, холодность оценки каждого слова прежде, чем выпустить его на свободу, и железная стопроцентная выдержка вошли в её плоть и кровь настолько, что обернулись второй кожей. Нельзя — значит, нельзя. Такие люди, как Аштия, даже самому близкому человеку никогда не вложат в руки оружие против себя. Пусть самое призрачное, пусть сомнительное, пусть в состоянии расслабленности, нежности, игривости — никогда. Стальной стержень, хоть в какую ласковость и мягкость его ни облачай, останется стальным.

— Знаешь, до того, как император взошёл на престол, количество человеческой крови в жилах демона не имела ровно никакого значения. Есть хоть капля демонической — всё, демон. Теперь, конечно, это оценивается иначе. И многие полудемоны служат его величеству наравне с людьми, пользуются почти таким же уважением. Но в какой-нибудь глубинке их и сейчас на порог не пустят. А когда-то эта проблема стояла очень остро. Демоны частенько нападали на королевства целыми армиями, брали пленных. Иногда кто-то из пленников возвращался обратно. Иногда до человеческих миров добирались полукровки… О, тогда с этим было очень строго. Девушку, решившую выйти замуж за полудемона вопреки воле родителей, забивали камнями.

— Гхм… Да уж.

— Традиции, ты должен понимать! В традициях ничего плохого нет. Они хранят незыблемость общества. Не устаю благодарить свет за то, что наш государь понимает, что его собратья в человеческих мирах на фиг не сдались. Пусть между собой воюют и у себя хоть всё поразоряют. А нам нужен мир.

— Вот она, значит, надежда Империи на мир? Захват этих провинций?

— Надежд две. Вторая — на твёрдость руки его величества. Если наши не подгадят себе сами и не примутся откалываться, добиваться суверенитета для бывших королевств, будем жить в мире. А повоевать можно будет и тут — для желающих. За всякие места, богатые полезными ископаемыми, например.

Я в раздумьях разглаживал ладонями карту.

— Как считаешь, меня с моими ребятами бросят на захват какого-нибудь из замков? Ну хоть намекни.

— Не знаю, Серт, правда. Если б знал, может, и намекнул бы. Ты-то умеешь молчать, это я уже знаю.

— Жизнь научила. И генетическая память. Ладно, будем надеяться, что ничего из ряда вон выходящего нам не поручат.

— Это неразумно. Готовить такой отряд, как тот, которым ты командуешь, дорого и долго. Тратить такой ресурс без толку — слишком большая роскошь, особенно во время войны.

— Ну, как сказать… Правители моей родной страны в ходе самой последней крупной войны рассуждали так: мол, страна большая, народу много, не обеднеем.

Ниршав криво усмехнулся.

— Подозреваю, они слабо себе представляли, что такое разумное хозяйствование. И уж наверняка не собирались передавать страну своим детям.

— Это да. Передавать не собирались. Драли в свою пользу и как можно больше.

— Ну, тогда всё очевидно, как день. Разве так можно? В стране должен быть монарх. Любой случайный человек разбазарит всё, что только получится, и скажет, будто так и было. Ему ж не важно, чтоб хозяйство процветало, раз уж им заправляет временник.

Я не нашёл что возразить, и потому промолчал.

Карты друг показывал мне в штабном шатре, в одном из крохотных боковых закутков. Здесь же я ждал, когда у Аштии найдётся несколько минут на то, чтоб ввести меня в курс дела. Времени она так и не нашла. Через несколько дней после захвата крепости Аскеналя армия оставила его пополнению, прибывшему сюда, чтоб встать гарнизоном и приготовиться формировать новые, свежие отряды. Здесь же предстояло устроить главный госпиталь и бог знает что ещё — я не разбирался. Одно мне было очевидно — мне дадут ещё людей, объяснят боевую задачу, и я снова отправлюсь зарабатывать себе награду… Которая то ли будет, то ли нет.

Что же происходит на самом деле и в масштабе армии, я, конечно, не знал. Меня к обсуждениям и планированию не допускали никогда, даже если обсуждения касались действий моего отряда. Теперь я ещё лучше понимал, почему. Рылом не вышел. Нос не дорос.

Обижаться не на что.