Боец Демона-Императора - Коваль Ярослав - Страница 57

— Само собой, но приятно ли работать, держа под рукой дубину и в готовности, что на тебя вот-вот что-нибудь кинется? Это расхолаживает, сбивает с толку. А внимание в их деле — наиважнейшая штука. Того и гляди дерево затянет не туда, кого-нибудь пришибет. Не говоря уж о том, что не дело углежогов заниматься охотой на демонов. Для этого существуют охотники, на худой конец — гвардия. Мы ведь платим налоги. В том числе и на гвардию. А охотники — нет. Каждый должен заниматься своим делом.

И с этим трудно было не согласиться.

С рекомендациями, которые щедро написал мне Альшер, я отправился на тот постоялый двор, где обычно ждали своего времени нужные мне команды. Заведение находилось в опасной близости к «гармошке», поэтому рассчитано было в первую очередь на группы охотников — во всех смыслах. Именно поэтому команды предпочитали останавливаться именно здесь, здесь дожидаться начала сезона, здесь напиваться после него и решать другие проблемы, требующие присутствия коллег по профессии. Достаточно было взглянуть на крытую железом крышу, на сверкающие лакировкой перила, на ковры и отличную глазурованную посуду, на хорошеньких служанок, наконец, чтоб понять — дела у местных хозяев идут отлично.

— Так, понял, — сказал мне капитан одной из охотничьих групп — приземистый немолодой мужик, при этом очень подвижный и жилистый настолько, что казался тощим. — Альшера я помню. Отличный парень. Чего ты от меня-то хочешь? Мне новички не нужны, моя группа сформирована так, чтоб охота была наиболее эффективной.

— Мне нужно обучение.

— Обучение? Хм. — Он потеребил губу. — Ладно. Это можно устроить. Мои все равно тренируются. Но ты ведь не ожидаешь, что я буду обучать тебя основам мастерства с самого начала? Даже из уважения к Алынеру и тому, что случилось с его командой.

— Я понимаю. Но не откажусь от любой помощи.

— Ты рисковый парень.

— Даже очень.

— Ладно. — Капитан чужой группы смотрел на меня с вежливой усмешкой. — Мне нравятся такие, как ты. Попробую чему-нибудь научить тебя. А ты покажешь мне карты Альшера и поможешь снять с них копии. И будем в расчете. Идет?

Я лишь развел руками — обмен показался мне равноценным, хотя впереди и маячила перспектива много вечеров провести за копированием изображений и знаков, из которых половина была непонятна. Здешние свечи — те, что получше качеством, — светили немногим хуже, чем лампы, а ведь были еще магические светильники. Так что, пристроившись под одним из таких, я убивал время на вычерчивание линий и значков.

Зато день был наполнен до упора. Капитан этой группы (звали его Гордаш) занимался помимо меня еще с одним молодым охотником из своей группы, который, впрочем, явно знал и умел побольше меня. Так тяжело мне не доставалось никогда, даже в дни подготовки к соревнованиям по самбо — там все было в рамках стремления к моей победе. Здесь заботой о моем благе не пахло. Здесь я мог справляться, мог не справляться — это не интересовало никого, кроме меня же. Гордаш готов был показать и намекнуть, но ему было безразлично, успею ли я усвоить и запомнить.

И это подстегивало сильнее, чем желание добиться успеха, чем стремление к победе когда-то, чем желание заработать кучу денег и стать знаменитым. Сейчас это была жажда жизни, что подгоняла меня суровее, чем любая другая жажда. И здесь уже не было места благоразумию и умеренности. Это нужно тебе — так и рви жилы сам, сам решай, сколько и чего тебе нужно. Никого не интересует твоя судьба, кроме тебя самого.

Я уже почти привык к этому ощущению.

Гордаш вбивал в меня приемы, которые не были похожи ни на что, ранее мною осваиваемое. Неважно, какое оружие использовал охотник — менялись лишь незначительные детали. Основной принцип оставался незыблемым. И я, до тошноты отрабатывая шесть этих основных приемов, понимал, что пока играть и экспериментировать с ними нельзя — надо сперва вдолбить их в подкорку, чтоб тело само проделывало каждое из них в точности. А потом уже разнообразить их приемами из самбо.

На все про все у меня оставалось меньше месяца.

Помимо тренировок капитан чужой группы немало рассказывал мне о тварях, которые водились в «гармошках» или могли туда попасть. Рассказывал только тогда и о том, о чем ему хотелось, и мне приходилось выдергивать обрывки информации и уже самостоятельно складывать их воедино.

Время бежало стремительно.

— Я б не сказал, что ты уже готов для походов в «гармошку», — сказал мне Гордаш. — Но это твое дело.

— Мое, да.

— Тогда удачи тебе. — Капитан развел руками. — Спасибо за карты.

— Ты просил переснять полностью. Я одного не понял — намеченный маршрут-то тебе зачем?

— Раз он свободен, мы его и займем, — усмехнулся Гордаш. — Альшеру ж теперь все равно. К чему пропадать его трудам?

— Мда уж, — промычал я.

Наутро предстояло вставать ни свет ни заря. За последние дни, уже освобожденные от необходимости вычерчивать карты, я сумел более или менее познакомиться с хозяином постоялого двора — любезным рослым и при этом очень толстым, но подвижным мужиком. Он охотно согласился передержать у себя моего коня и мои вещи, даже показал каморку, заставленную стеллажами, где хранил вещи охотников. Методика явно была отлажена, и причины, по которым за эту помощь с меня не взяли денег, тоже была очевидна. Доброе расположение клиентов и гарантия их будущей благосклонности стоили того, чтоб идти ради них на некоторые неоплаченные усилия.

Еще только-только светало, когда я выбрался на узкую лесную тропинку, ведущую к нужному мне входу. Постоялый двор уже не спал — служанки, кажется, и не ложились, готовили завтрак для охотников, которым предстояло отправляться «на подвиги». Кстати, добрая половина команд тоже уже была на ногах. Квелые, злые с недосыпу мужики толклись в нижней зале и во дворе — умывались, одевались, разбирали порции каши.

Я оставил позади уютную суету постоялого двора. В лесу было сумрачно, туман собирался клочьями — ему недолго оставалось бродить меж стволов. Жара набирала силу, с полудня и примерно до пяти невозможно было выйти из-под крыши — казалось, что кожу тебе обдирают теркой. Сейчас хотя бы можно свободно дышать. Через несколько минут я нырну в «гармошку», где бывает очень даже прохладно (наверняка и куртка понадобится). А местные обитатели будут дышать раскаленным воздухом и прятаться под крышами, с нетерпением ожидая ночной возможности перехватить в легкие хоть чуть-чуть прохладного ветерка.

Вот только им не придется драться со всякими тварями и при удаче возюкаться в груде омерзительно пахнущих внутренностей. Хорошо хоть на такой близости к миру демонов очень быстро притупляется как обоняние, так и все остальные ощущения. В тот момент, когда я вошел в ущелье, под ложечкой схватило очень неприятно. С собой надо было совладать. Я первый раз переступал эту грань в одиночестве. Ну, шаг уже сделан, теперь не до переживаний и опасений.

Я крался по узкому коридору между скальными стенами в темно-серых неприятных пятнах. Вокруг царила тишина, напряженная, как само зло. Камушки похрустывали под ногой, и это тревожило. На любой звук я пригибался и оборачивался, пока мне это не надоело. Вытащил карту и сверился с нею. Налево и вниз… Да, глубоко забираться не стоит. Мне бы хоть что-нибудь добыть, забравшись совсем неглубоко. Ободряла полученная от Гордаша в числе прочего информация о растущих на третьем уровне травках, которые очень ценят местные фармацевты. Можно будет еще и здесь оторвать свою копеечку. Самое оно для одиночки.

Значит, выбор очевиден — третий уровень.

Вниз, в пахнущую чем-то мерзким сквозную пещерку, потом опять налево. Здесь было тесно, небо в узкой щели над головой отливало отчетливой нефритовой зеленью. Что-то шевелилось в нескольких шагах за моей спиной. Я мгновенно изготовился к бою, но, поколебавшись, решил просто убраться отсюда — если то, что там шевелится, до сих пор на меня не кинулось, может, не кинется и позже.

Света не хватало: то ли полумрак здесь царил всегда, то ли приближался вечер, то ли едва начинался рассвет… Мда, рассвет обычно начинается иначе… Но это в человеческих мирах. Что я могу знать об особенностях суточного изменения освещения и смене сезонов в мире демонов? Вот уж где мне не хотелось жить и, соответственно, знакомиться с особенностями мира. Только работа, слава Богу. Если это будет только работа.