Тонкости эльфийской генеалогии - Патрикова Татьяна "Небо В Глазах Ангела" - Страница 47

Подумав, я все же сообразил, о ком это он, как о хвостиках.

– Детки, да?

Он кивнул.

Я не выдержал и с широкой улыбкой похлопал его по плечу.

– Не бойся ошибиться. Ошибешься, они поправят. К тому же, ты ведь не один с ними. У тебя в помощниках Мика есть.

– Мика? С ума сошел? Как я могу с ней нормально…

– Она тебя что, когда-то отшила? – прямо спросил я.

– Нет! – с жаром запротестовал он. – У меня даже мысли не возникло бы ухаживать за ней.

– Почему? Симпатичная девушка, нет?

– Да при чем тут это!

– А! Не любишь трудных путей?

– Слушай, она мне просто не нравится. Она же ледяная, как иней на стекле.

– Тогда это облегчает твою задачу. Не нравится как женщина – это ведь прекрасно. Значит, сможет понравиться, как друг. Если, конечно, ты вовремя включишь правильные мозги.

– Верхние? – со скепсисом глядя на меня, уточнил он.

Я кивнул и взобрался на борт пришвартовавшегося дирижабля. Светлый последовал за мной.

В полете мы с ним продолжали обсуждать Мику и предполагаемые методы воспитания их теперь уже общих детишек. Я пообещал принести ему из своего мира каких-нибудь книг по воспитательной работе с подрастающим поколением и сразу уточнил, почему он сказал, что их пять, когда Мика у кабинете Карла говорила о восьмерых маленьких нелегалах. Карамель объяснил, что пять мальчиков и три девочки. И пока он заливался соловьем, чему именно собирается учить малышей на факультативах, которые они с Микой вчера вечером уже успели поделить, я вдруг вспомнил о том, что так и не выяснил у Ира, чем чревата для него эта синхронизация. Ведь почему-то у него кровь пошла, так? Так. Значит, не мешало бы выяснить. Эх! Хорошая мысля, как говорится, приходит опосля. Беда просто с этим задним умом. Но да ладно. Вот пообщаюсь с родителями Гарри и Фа, и, вернувшись, припру этого тихоню к стенке. А то взял моду отмалчиваться! Нет уж, надо этот беспредел прекращать.

Пока я об этом размышлял, в пол уха случая щебет окрыленного новой перспективной затеей Камареля, мы прилетели.

Он предлагал попасть в то кафе через портал, но я отказался, и мы прошлись по лестнице вниз. Не так уж и долго, правда, я все равно запутался и пару раз порывался свернуть не туда, но Лучистый куда лучше знал местность, так что добрались мы без приключений. Как ни странно, нас уже ждали, несмотря на то, что Ир отправил шушара к Нике сразу же, как только впустил в нашу квартиру Лучистого, поэтому она должна была предупредить родителей Гарри и Фа о том, что встреча переносится на два часа позже.

За столиком, который, по моей личной просьбе, так и не воспарил над пропастью, сидели двое. Мужчина в возрасте и молодая, очень молодая, на мой взгляд, женщина.

Сначала о мужчине. Хорошо, что я точно знал, что он ифрит. Это давало простор для воображения. Первое, что мне бросилось в глаза – это тюрбан. Ну да, людям свойственно цепляться взглядом за самые яркие детали, упуская, возможно, что-то более важное. Так вот, шапка эта, если её можно так назвать, в многочисленных фильмах, которые мне довелось смотреть, вызывала у меня лишь тихое хи-хи, особенно на голове мужчины. Но, как не странно, Каарь Инойс, как представился нам с Карамелькой мужчина, вставший из-за стола при нашем приближении, вовсе не выглядел смешным. Напротив, солидным и, знаете, таким веским, как бывалый купец, путешествующий с караваном. Мне живо представлялся рядом с ним верблюд о двух горбах и повозки, в которых везли в неведомые дали шелка, пряности и восточные сладости. При мысли о последнем в животе заурчало. Как вовремя нам принесли меню! Почти не вникая в то, что там написано и заранее попросив Лучистого сделать выбор за меня, я продолжил разглядывать Кааря. Причем это сдвоенное 'аа' в его имени никак не давало мне покоя. Почему? Потому что я знал только одного персонажа, у которого первая буква имени была 'к', а дальше следовали два 'а'. И глядя в мудрые светло-серые, почти прозрачные глаза Инойса-старшего, которые разглядывали меня с весьма характерным прищуром, я все больше убеждался в том, что такое сокращение очень ему подходит. Но от комментариев пока воздерживался. В целом, ифрит не скрывал, что он житель пустыни. Кроме тюрбана, он был облачен в богато расшитый халат – или как у них называется такая штука? Но выглядел он, как я уж говорил, солидно и состоятельно.

Его спутница смотрелась совсем иначе. Старше Гарри, но не намного. Я, конечно, мало что знал о драконах, но, если честно, представлял её несколько старше. А тут сущая девчонка. С рыжими пушистыми волосами, сплетенными в десяток тугих косичек, бесхитростной улыбкой и голубыми глазами. С курносым носиком и румяными щеками, на которых отчетливо выступали веснушки. И это мать семейства? Что-то сомнительно мне как-то… Правда, все свои мысли на этот счет я пока оставил при себе.

Мы с Лучистым тоже представились. Точнее, по всей форме представлял нас Камарель, я же как раз в это время их обоих рассматривал. Собственно, после официального знакомства Каарь и заговорил со мной, деловым тоном того самого купца, за которого я мог бы его принять, не знай я, что он ифрит. Хотя, вполне возможно, что он и был купцом, не даром, первое, что он сказал, что просто в восторге от всего того, что я делаю для класса колокольчиков и, в особенности, для его сына, и готов оплатить любые накладные расходы, будь это мелиорация нашего класса, о которой ему в красках рассказала Ника, а потом и сам Фа, с которым вчера ночью он имел возможность пообщаться на Арене.

Разумеется, я слегка опешил от такого напора. Попытался уверить, что пока финансовые вложения никакие не требуются. Но тут встрял Лучистый, сказав, что наш класс, конечно, прекрасен, но, насколько он слышал, в зале для гневотерапии регулярно проходят особые занятия, на которых, к слову, он жаждет побывать уже на следующей неделе. Так вот, он с дальним заделом поинтересовался, есть ли у ифритов какие-то особые тренажеры или оружие, с которым Фаль мог бы тренироваться на гневотерапии. Я, разумеется, тут же изумленно уставился на светлого. Он ответил мне проницательным взглядом и хитро улыбнулся. Разумеется, будучи полным профаном в этих их магических и не только боях, я бы даже не подумал о таком, но ифрит был по-настоящему обрадован такой догадливостью сэра декана. И они с Лучистым углубились в обсуждения совершенно непонятных мне приспособлений и оружия. Единственно, что я усек из их разговора, это то, как Каарь посетовал, что не может пообщаться с отцом Тома, самого близкого друга его сына, с которым тот тренируется в паре. Старший ифрит искренне считал, что они с сэром Рутбергом, как он называл Дэна, прекрасно бы нашли общий язык. Признаться, я был с ним согласен. Но сразу сказал, что не стоит торопить события, и без того все происходит слишком быстро. Каарь со мной согласился.

Так что пока они с Лучистым общались на одном им понятном языке (в переносном смысле, конечно), я попытался разговорить леди Троубург. Дело оказалось не из легких. Виверна мило улыбалась мне, отвечала короткими предложениями и дальше заверений в том, что она в восторге и ей все вчера более чем понравилось, у нас не пошло. Самое смешное, что я успел даже расстроиться по этому поводу, заподозрив, что для виверны все увиденное показалось вовсе не таким радужным и перспективным, как это выглядело для меня или тех же Карла с Иром, но потом, буквально после того, как нам принесли заказанные закуски, все с этой юной леди встало на свои места. Почему? Да, потому что в небе над Холёбском появился дракон, вызвав легкую панику среди населения. Снизившись и оказавшись вовсе не таким грозным на вид, каким выглядел в небе, он пролетел аккурат перед нашей нависающей над городом террасой, высеченной прямо в каменистой почве холма, вокруг которого разрастался город. С такого расстояния, я увидел все, что мне требовалось для правильных выводов. Золотая чешуя, крылья, заменяющие переднюю пару конечностей. Не дракон – выверна.

– Кажется, ваша мама прилетела, – пропел я, обращаясь к леди Троубург, назвавшейся Изольдикой, но теперь я точно знал, что это не она.