Тонкости эльфийской генеалогии - Патрикова Татьяна "Небо В Глазах Ангела" - Страница 26

Стоило нам выбраться за пределы защитного контура, как ко мне, появившись словно из ниоткуда, подошла одна из темных Владычиц. Имени я её не знал, могу только предположить, что с большей долей вероятностью её Дом не входил в число Великих. И все же, она спросила меня о том, только ли уже заявленные игроки могут играть в футбол от темных. Разумеется, я вежливо улыбнулся и перенаправил её к Андрею, так как сам влезать в подобные тонкости не собирался ни под каким предлогом. Футбол – это его совместное с командорами детище, вот пусть и разбираются сами. Беда лишь в том, что молоденькая темная отвлекла меня от другой женщины, которая оказалась рядом со мной тоже весьма неожиданно. Андрей назвал её Микой. И как только она ему позволила?

– Это было блестяще, – сказала она и совершенно удивительно улыбнулась. Открыто, как девчонка, юная и ветреная, почти настоящая, почти живая. Куда подевалась её надменная красота и вечная оторванность от мира во взгляде?

– Прошу прощения? – вырвалось у меня непроизвольно.

– Футбол. Эта игра… – молодая женщина махнула рукой и снова мне улыбнулась. Я не узнавал её, она, похоже, совсем другими глазами смотрела на меня. И тут она задала вопрос, – Что вы сделаете с моими учениками? – и перестала улыбаться.

Наваждение рассеялось, но я все еще помнил его затаенную красоту, поэтому сказал совсем не то, что должен был.

– Вы думаете, наш психолог позволит мне сделать с ними что-то по-настоящему ужасающее?

– Он имеет на вас столь сильное влияние?

– А на вас он разве еще не успел повлиять?

Её ответ меня и смутил, и обрадовал. Странное чувство. Мелькнула даже мысль – не староват ли я для всего этого?

– Возможно. И все же…

– Вам не приходило в голову, что Тишка не так уж увлечен классической магией, как хочет показать?

– Тишка? – её лицо снова осветила уже знакомая, но все еще такая непривычная улыбка. – Он так его сократил?

– Да, – я не смог не улыбнуться в ответ.

– Хорошо. Ему подходит, – она перевела взгляд на оборотней.

Оба брата Шутц стояли возле командоров, рядом с ними был Андрей, который что-то сосредоточенно втолковывал старшему. Похоже, он все еще горел желанием заставить их обоих извиниться перед Алиэлем. Похвально, ничего не могу сказать.

– Он выглядит совсем ребенком, – вместо ответа тихо обронила светлая эльфйка.

– Он и есть ребенок. Сирота. Пришел учиться, потому что брат задался целью поступить в университет, вот и ему пришлось… – я не должен был ей этого говорить. Эти слова противоречили всему тому, о чем я только что думал. О невмешательстве, о том, что следует подождать. Но они сами сорвались с моего языка, и уже через минуту я понял, что не жалею.

Микалая подняла на меня глаза.

– Вы будете настаивать на отчислении?

– Я буду ходатайствовать о создании класса довузовской подготовки для одаренных детей. Стипендия на все время их обучения уже выписана. В случае отчисления мы не выполним финансовые обязательства перед казначейством, поэтому хотя бы на этот год я предпочел бы их оставить…

– Класс довузовской подготовки? – было вдвойне удивительно услышать в её голосе не возмущение или, что еще хуже, презрительное негодование, а заинтересованность.

– Андрей предложил отдать их Карамельке, – я специально назвал Ригиля прозвищем, которым наградил его наш психолог.

– Почему ему? – а вот теперь Микалая была возмущена, а я снова обескуражен. Что-то мне подсказывало, что возмущение её было совсем иного толка, чем то, о котором я мыслил вначале.

Пришлось ступать на тонкий лед, но мне было не привыкать, поэтому я осторожно начал.

– Ир просветил Андрея, что в совете мы с тобой оппоненты. Он был удивлен и, думается мне, раздосадован.

– Он не знал? – вырвался у нее изумленный возглас. И я понял, что не мы одни с Иром и Лучистым, кто считал, что это очевидно. Но Андрей действительно не понял этого, пока ему прямо не сказали. И что же она скажет на все это теперь?

Я ждал. Леди молчала. Потом вся подобралась и в очередной раз подняла глаза. Теперь в них не было ни намека на ту мягкость, которую она продемонстрировала несколько минут до этого.

– Это значит, что на свои занятия он меня больше не пустит?

– Думаю, тебе следует с ним самим об этом поговорить.

– А ты что ему сказал на все это?

– Ничего. Я буду соблюдать нейтралитет.

– Даже если я начну проводить политику против его присутствия в университете?

– Ты хочешь, чтобы он ушел? – с нажимом спросил я, отчего-то не сомневаясь, что этого она точно не хочет.

– Я хочу быть в курсе дел.

– Поговори с ним об этом, – еще тверже произнес я.

– Если он откажет, найдется, кому его поддержать, – она посмотрела мне за спину на Барсима и Мурзяса. Да, найдется. И я тоже примкну к их числу. Но она слишком агрессивно восприняла известие о том, что Андрей, когда подпускал её к колокольчикам и коммандос, не знал о том, кем она является в совете. Подумав, я решил прямо сказать ей об этом.

– Ты принимаешь все слишком близко к сердцу. Тебе не кажется?

Она вздрогнула под моим взглядом, но быстро взяла себя в руки.

– Если ты не знал, мне еще никогда не было так легко… – она запнулась. Я продолжил:

– Общаться с другими, да? Андрей для тебя словно проводник. И внимание Корешеля, на которое наш психолог вольно или невольно делал акцент, тебе льстило, так? Ты переросла свой образ неприступной дивы, ты готова идти на контакт, но не умеешь общаться. Так и не научилась, несмотря на все годы, проведенные в университете среди студентов и нас, преподавателей. Ты филигранно научилась держать дистанцию, но так и не смогла найти приемлемый для тебя способ при необходимости её преодолевать, стирая возведенные тобой баррикады, я прав?

Она промолчала. Потом заговорила, так и проигнорировав мой последний вопрос.

– Без боя я Лучистому этих мальчиков не отдам.

– А зачем воевать? Присоединяйся! – раздалось совсем неожиданно, и, конечно же, это был Андрей.

Он встал рядом со мной. Мне пришлось скосить глаза, чтобы увидеть его. Психолог смотрел только на Микалаю. Эльфийка отвечала ему таким же пристальным взглядом.

– Я думал, ты нам друг, Мика, а оказалось… – он не договорил.

Эльфийка ощетинилась:

– Что оказалось?

– Что на самом деле ты просто шпионила в пользу вражеского лагеря. Разве нет? – спросил он и выжидающе на нее посмотрел.

Она ответила с достоинством и слишком хорошо контролируемой злостью.

– Я бы никогда не опустилась до того, чтобы, как ты выразился, шпионить. И ты серьезно считаешь, что Ригиль со своим экстремизмом в идеях и суждениях тебе друг, а я со своим умеренным консерватизмом – враг?

– А он у тебя умеренный? – тут же живо заинтересовался Андрей.

В первый момент от его легкого тона Микалая растерялась, но быстро собралась.

– Да.

– Хорошо. Тогда это еще можно пережить, – и Андрей широко улыбнулся, правда, тут же заставив и нас с Микалаей улыбнуться, потому что другого ни я, ни она просто не могли от него ожидать. – Кстати, а Ригиль – это кто?

– Мне сказали, что ты назвал его Карамелькой, – лишь на секунду застыв, пропело дивное создание, в котором я с трудом узнал декана факультета классической магии.

– А! – радостно воскликнул Андрей и беззаботно взлохматил волосы на затылке. – Действительно, назвал.

– Хорошо, – помедлив, ответила она. – Так я могу приходить впредь?

– Конечно. Теперь ведь Умка с меня не слезет, пока мелиорация не закончится.

– Я тоже, – заметила она, явно ожидая его реакции, затаив дыхание.

– Еще не факт. Ты ведь видела только вершину айсберга, – заметил Андрей, и весь легкомысленный вид слетел с него, как шелуха.

– Я бы хотела увидеть и подводную его часть.

– Возможно, но позже.

– Я совсем не против подождать.

– Тогда можем попробовать подружиться.

Вот так легко и изящно мой верный психолог перетянул на свою сторону Микалаю. Признаться, я был под впечатлением, но быстро и думать забыл об этом разговоре, когда ко мне в кабинет, пока я в присутствии двух своих командоров беседовал с Камюэлем Барсимом, вдруг не заявились родители колокольчиков в почти полном составе. То, что для их детей и их самих придумал Андрей – это просто уму не постижимо!