Ни слова о магах - Кликин Михаил Геннадьевич - Страница 31

— Да, мне холодно, — раздраженно сказал Стас. — Я мерзну в этой куцей одежке. — Он распахнул куртку, которую не снимал, ложась спать, повернулся к Хурхасу, демонстрируя, что под ней почти ничего нет. И маг вдруг отпрянул, лицо его исказилось, в глазах мелькнули страх и отвращение. Он выбросил перед собой руку, словно от чего-то защищаясь ладонью, и длинные пальцы засветились алым пламенем.

— Что? — Стас испугался, вскочил на ноги.

— Ты… Откуда… — Хурхас справился с собой, опустил руку. — Где ты взял эту одежду?

— А что? Она всегда на мне была.

— Эта рубаха. Этот рисунок.

Стас посмотрел себе на грудь, на острые буквы “AC/DC”, пронзающие клыкастый череп.

— Майка? Я ее уже второй год ношу.

— Ты должен ее снять.

— Зачем?

— Это одежда некроманта.

— Это моя одежда.

— Ты не можешь носить на себе эти знаки.

— Почему?

— Если их увидят, то тебя убьют.

— За что это?

— Потому что это знаки колдуна-некроманта. Стас фыркнул, но на всякий случай скрестил руки на груди.

— Это обычный рисунок, символика австралийской группы, и ничего больше, — сказал он.

— Сними, — потребовал Хурхас.

— И в чем я останусь?

— Не важно. Снимай! — Маг был суров, и Стас решил не перечить. Недовольно ворча, он через голову стянул черную футболку, скомкал, бросил на рюкзак. Сказал, ежась:

— Тогда купи мне и рубашку.

Хурхас долго испытующе разглядывал Стаса. Руки его округло двигались — маг словно бы щупал воздух. Наконец он опустил глаза и согласился:

— Ладно. Я куплю тебе одежду. А пока садись ешь.

— А ты?

— Я уже завтракал.

На столе стояла большая глубокая сковородка. Стас заглянул в нее — выпуклые желтые глаза яичницы таращились на него со дна. Он взял деревянную плоскую ложку и приступил к трапезе. Яичница была совершенно несоленая, как и вся остальная еда в этом мире. Впрочем, соль была в рюкзаке — целая пачка. Но Стас решил ее экономить.

Хурхас вышел из комнаты. Вернулся через пару минут, принес ворох тряпья. Бросил на пол рядом с гитарой и рюкзаком.

— Выберешь, что нужно, оденешься.

— Вшей бы не нахватать, — сказал Стас.

— Одежда чистая, я проверил, — успокоил его маг.

— Ладно, если так…

Быстро поев, он стал одеваться — разворошил тряпичный ком, отобрал пару просторных рубашек, по виду льняных, с широкой горловиной и длинными рукавами, надел сразу обе. Вытащил нечто мешковатое, шерстяное, вязаное, похожее на свитер без рукавов, натянул через голову. Поверх надел свою кожаную куртку.

— А шуба?

— У них нет.

— Ватник, полушубок, фуфайка? Хоть что-то потеплее!

— У них нет верхней зимней одежды. Она им не нужна— зимой они никуда не ходят, разве только во двор.

— Вот черт! Я же замерзну!

— А ты держись ко мне поближе.

— Легко сказать, тебя-то снег держит, а я бреду по колено…

В комнату вошел хозяин, остановился в дверях, спросил:

— Уходите? Может, вам нужно еще что-нибудь?

— Снегоступы, — вспомнил Стас. — Или, еще лучше, лыжи.

— Что?

— Ну, такие приспособления на ноги, чтобы по снегу ходить и не проваливаться.

— У нас нет, — развел руками хозяин.

— А ненужные корзины у вас есть?

— Корзины? Есть.

— Неси.

Хозяин ушел за перегородку.

Стас тем временем вытащил из груды тряпья еще одну рубашку, подпорол ножиком, разодрал на два полотнища. Обмотал получившимися портянками ступни, щиколотки, надел тяжелые армейские ботинки, плотно зашнуровал, притопнул, проверяя, не жмет ли где…

Хурхас сидел за столом, рядом с маленьким окошком, затянутым мутной пленкой, и, щурясь, следил за сборами Стаса.

Вернулся хозяин, поставил перед Стасом несколько корзин, вложенных одна в одну.

— Подойдут?

Стас подергал сухие прутья, с сожалением покачал головой:

— Нет, развалятся.

— Ладно. — Хурхас хлопнул в ладоши, встал. — Хватит терять время, нам пора выходить. Благодарю, Витрастим, за приют, за еду.

Хозяин склонил голову:

— Наш дом всегда для вас открыт.

Маг кивнул, подошел к дверям, обернулся:

— Ну что, ты идешь?

— А может, подождем до весны? — Стас забросил рюкзак за плечи, подхватил гитару.

— Весной будет поздно, — серьезно ответил Хурхас, распахнул дверь и шагнул за порог.

— Ладно, иду. — Стас торопливо повернулся к хозяину, сказал: — Спасибо, друг.

— Легкой дороги, — пожелал Витрастим. Из-за тонкой занавески, закрывающей проход в другие комнаты дома, выглядывали любопытные лица. Стас махнул рукой хозяевам, сказал:

— Счастливо оставаться, — и поспешил за вышедшим магом. На пороге он споткнулся — плохая примета! — и, чтобы не упасть, схватился свободной рукой за косяк. Чертыхнулся, перехватил гитару. Обернулся — все жители хутора, все восемнадцать человек, собравшись в комнате, смотрели на него — смотрели немного растерянно и отчего-то печально. Стас приветливо улыбнулся им и прикрыл за собой дверь.

На улице было морозно и тихо. Чистое небо сияло пронзительной синевой, алое солнце медленно поднималось над искрящейся заснеженной равниной. Позади высился горный хребет, торчали острые зубья скал, чернели разломы пропастей, залитые мраком. Выглядывали из сугробов покатые крыши хуторка. А впереди, словно струна, растянулась ровная ниточка горизонта, чуть подернутая матовой дымкой.

Хурхас, не оборачиваясь, широко размахивая руками, уходил вперед. Его одежды светились даже на фоне ослепительно чистого снега, и Стас знал, что от фигуры мага исходит приятное сухое тепло, словно от раскаленной докрасна печки-буржуйки.

— Погоди! — крикнул Стас. — Давай помедленней! — и побежал за стариком.

Вчерашняя вьюга примяла снег, сваляла его в корку наста, и двигаться было не так тяжело, как раньше.

Хурхас остановился, обернулся. Поднял лицо к небу, засмотрелся на прозрачную синеву. Стас, запыхавшись, поравнялся с ним, встал рядом, тоже посмотрел вверх.

— Что там? Самолет?

— Весна, — выдохнул маг.

— Что?

— Скоро весна. Небо уже совсем не зимнее, оно поднялось высоко, и солнце тоже вынуждено взбираться все выше… Весна…

— Ну не знаю. — Стас пододвинулся к магу, ощущая волны идущего от него тепла. — Холод собачий.

— А ты смотри на небо. Оно совсем весеннее. Чистое, свежее.

— Это меня мало греет.

— Ладно, пошли. — Маг опустил голову.

— Только не спеши. Я не успеваю.

— Мы должны поторопиться.

— Да? Тогда, может, расскажешь, куда мы идем и зачем?

— Я же тебе говорил.

— Спасать мир? — Стас хмыкнул. — А если поподробней?

— Что ты хочешь узнать?

— Все.

— Все знать невозможно.

— Ладно, давай по порядку… Что это за мир? Что такое Портал? Когда я смогу вернуться домой? От чего ты собираешься спасать мир? Как? И почему мы все время бежим?

Хурхас какое-то время шатая молча.

— Ну? — нетерпеливо сказал Стас.

— Я не могу сказать тебе, что такое Портал. Я не знаю. Правда, есть один человек, скоро мы встретимся с ним. Думаю, он сможет тебе что-то объяснить. Возможно даже, он поможет тебе вернуться домой.

— Кто этот человек? Маг?

— Нет. Он даже не из нашего мира. Он пришелец, как и ты.

— Мы идем к нему?

— Не только.

— Это от него надо спасать мир?

— Нет, — маг засмеялся. — Не от него.

— Зачем же он тебе потребовался?

— Мне нужна его помощь.

— Я так и буду вытягивать из тебя слова, словно из партизана на допросе?

— Хочешь знать все?

— Все знать невозможно. Хурхас снова рассмеялся.

— Ладно. Ты — бард. И я расскажу тебе. Быть может, ты сложишь об этом песню.

— А что? Весьма вероятно, — согласился Стас, хмыкнув.

— Это случается раз в двести лет. — Хурхас посерьезнел. — Если быть точным — раз в двести четыре года. Открывается Портал, и Рой приходит в наш мир.

— Рой?

— Да. — Маг нахмурился. — Рой жутких тварей. Какое-то время они держатся вместе, плетут огромный кокон, создают свое Гнездо, откладывают в него яйца. А потом делятся на небольшие группы и расползаются, разлетаются по миру, уничтожая все живое на своем пути. Рой пожирает людей и животных, губит леса и посевы. Рой размножается. Города вымирают. Люди, кто выжил, забиваются в норы— только там, под землей, еще можно спастись, да и то не всегда, не везде. Кругом голод, болезни, страх. А в Гнезде рождаются новые твари. И уничтожить Гнездо уже нельзя— оно подобно скале — так же велико, так же крепко. Тысячи тварей живут в его утробе, охраняют кладки, таскают пищу своим подрастающим детенышам. Рой расселяется повсюду. Так продолжается несколько десятилетий. Потом что-то происходит — твари мельчают, слабеют, их рождается все меньше, Гнездо начинает разрушаться. Видимо, они не могут долго существовать в нашем мире, что-то в них меняется, чего-то им не хватает. И примерно через сто лет большая их часть погибает. Но отдельные существа еще прячутся в глухих местах, в глубоких пещерах и доживают до следующего пришествия.