Личный друг Бога - Кликин Михаил Геннадьевич - Страница 8

– Может быть, – пожал плечами Ирт. – Но еще вчера я сомневался, что Богоборец существует. А сегодня… – Он вновь хлебнул травяного чая и протянул Глебу кружку: – Попробуй. Бодрит.

– Не хочу…

Они одновременно подняли головы, напряглись – наверху что-то зашумело, завозилось. Посыпался вниз мелкий мусор – кора и хвоя; упала в костер шишка. Глеб приподнялся, держа в руках копье. Ирт отставил кружку, потянулся к боевому молоту.

– Должно быть птица, – прошептал Глеб.

– Или белка, – тихо сказал Ирт.

Какое-то время они ждали, не повторится ли шум. Потом перевели дыхание.

– Может хорь или ласка, – предположил Ирт.

Глеб все же взял закопченную горячую кружку, глотнул терпкий отвар. И действительно, ощутил прилив сил, почувствовал, как прояснилось сознание, – словно не чай это был, а магическое зелье.

– Ну как? – улыбнулся Ирт.

– Хорошо, – признал Глеб.

– Я много где работал, – довольно сказал Ирт. – И много чему научился…

5

Едва рассвело, они покинули ставшую уютной берлогу.

– Сперва хочу выяснить, что это за Орден Смерти такой, – поделился планами Глеб. – Может, эти люди расскажут, где и при каких обстоятельствах я с ними раньше встречался.

– Я с тобой, – сказал Ирт, затаптывая огонь.

– Зачем тебе это? Шел бы домой, ты ведь теперь свободен.

– У меня нет дома. И я уже никогда не смогу быть свободным.

– Почему? – удивился Глеб.

– Привык, – просто ответил Ирт: то ли пошутил, то ли правду сказал…

Они преодолели завалы бурелома, вслух удивляясь тому, что прошли тут ночью и не переломали ноги. Вышли к небольшому болоту, пускающему вонючие пузыри, почувствовали, как колышется под ногами торфяная почва, увидели, как в такт шагам покачиваются чахлые пьяные березки, и поспешили свернуть в сторону, туда, где и земля была надежней, и березы здоровей.

Точной дороги они не знали, брели почти наугад.

А потом учуяли запах гари, повернулись лицом к ветру и ускорили шаг.

Наговорившись за ночь, сейчас они молчали. Глеб примерял на себя образ Богоборца, признавал, что такое создание может существовать в Игре, и все же решительно не понимал, при чем тут он.

Глеб пытался разобраться в себе, в своих новых ощущениях, в необычных чувствах. Он холодел при мысли, что с ним настоящим что-то случилось. Он думать боялся, что по какой-то причине застрял здесь – в виртуальном мире сетевой игры.

Если бы он был Одноживущим – то есть компьютерным персонажем, программой с зачатками искусственного интеллекта – разве смог бы он думать так, как думает сейчас? Нет. Наверняка нет. Одноживущие – всего лишь сложные модели, комплекс алгоритмов. Они не способны рассуждать, они лишь создают видимость этого.

А он разумен по-настоящему, по-человечески.

Значит это какая-то особенная амнезия? Скоро он заснет, вернется в реальный мир, и все будет нормально.

Или же, наоборот, проснется и осознает, что видел сон – плохой, дурной сон, но принадлежащий реальному миру…

Проблема заключалась в том, что ни заснуть, ни проснуться Глеб не мог. Всю ночь он щипал себя, стараясь делать это незаметно для Ирта. В очередной раз убедившись, что самоистязание ни к чему не приводит, он закрывал глаза, расслаблялся и отдавал себе мысленный приказ заснуть. После этого он должен был очнуться в реальности, в своем настоящем теле, откинувшемся на спинку кресла, перед компьютером, с кабелем, подключенным к нейроконтактеру на виске…

Так должно было быть, потому что так было всегда.

Но ничего не происходило. Ничего не менялось.

Глеб не мог ни заснуть, ни проснуться.

Он увяз в игре.

Застрял в Матрице…

В детстве этот старый фантастический фильм произвел на Глеба странное впечатление. Бывало, он воображал, что реальности не существует, есть лишь ее тень, ее отражение, ее слепок в мозгу. Может быть, в мозгу каждого человека. А может, лишь одного.

Целый мир в одной голове – в его голове. Это щекотало нервы. Это будило воображение. И пугало.

Потом он забыл эти глупости.

А вот теперь проклятый фильм вспомнился, и страшные мысли снова полезли в голову.

Что, если ничего не было? Что, если его воспоминания – ложь? Его прошлое – фантом. И его разум, его восприятие, его мысли.

Что если его самого никогда не существовало?..

Глеб с размаху вонзил копье в трухлявый пень и расколол его; ударив босой ногой, развалил на куски.

Рыжие муравьи облепили останки своего разоренного небоскреба, и Глеб, глядя на копошащихся насекомых, ощутил себя Годзиллой – вот еще один старый фильм.

Он сел на корточки, оперся руками о землю, склонился к муравейнику, почти коснулся его кончиком носа.

Он пристально, напрягая глаза, разглядывал кишащих насекомых. И видел, что никакие это не муравьи, а невразумительные крохотные членистые цилиндрики на тоненьких палочках-ножках, с черными точками глаз, нарисованными на тупом подобии головы.

Не муравьи, а имитация. Крохотные виртуальные роботы, самодвижущиеся модели. Возможно, какой-нибудь студент по заказу корпорации разработал схему их поведения, написал программу, оформил ее как типовой модуль. И теперь эти рыжие крохи расселились по множеству виртуальных миров, а студент приводит друзей в игру и показывает – вот, этих муравьев сделал я…

Глеб выпрямился, перехватил недоумевающий взгляд Ирта, подумал – а кто сделал тебя?

И поспешил отогнать зябкую мысль – а тебя-то самого, Богоборец, кто сделал? А?..

6

Примерно через полчаса они оказались на опушке леса и увидели в отдалении дымящиеся развалины.

Никакого движения вокруг пожарища заметно не было, но Глеб и Ирт выходить на открытое месте не спешили. Они присели на поваленную осину, собираясь как следует осмотреться.

– Где все люди, как думаешь? – спросил Глеб, не рассчитывая на ответ.

– В селении, – уверенно ответил Ирт.

– В каком?

– Через которое нас провели. Небольшая такая глухая деревенька, где обосновался Орден Смерти, предварительно вырезав всех жителей.

– Почему ты раньше ничего не сказал?

– Но ты же не спрашивал.

– Дорогу туда знаешь?

– Как вели, помню. Так что, наверное, найду.

– Но нам надо остаться незамеченными, – напомнил Глеб, не особо надеясь на разум Одноживущего.

– Это понятно, – кивнул Ирт. – Там большая часть дороги через лес идет, так что, думаю, прокрадемся…

Они выждали еще немного, давая возможность затаившимся людям обнаружить себя, а потом вышли из леса. Двигались они быстро, перебежками; осторожничали – останавливались на несколько секунд, присаживались, прячась в траве или за кустами, осматривались – и вновь устремлялись вперед.

На затянутом легкой дымкой лугу в росистой траве валялись тела Одноживущих рабов. Похоже, сбежать удалось немногим. Возле трупов прыгали отяжелевшие вороны, каркали хрипло. Они совсем не боялись пробегающих мимо людей, словно понимая, что тем сейчас не до них.

Глебу чудилось, что Ирт укоряюще на него поглядывает. Хотелось оправдываться, хотелось объяснять, что ничего поделать было нельзя, стрелы летели из темноты, врагов не было видно, они были недосягаемы, единственная возможность спастись заключалась в бегстве, а рабы все равно были обречены – так или иначе они бы все погибли на арене.

– Мы отомстим, – сказал Глеб. И вдруг подумал, что потеря памяти может быть связана с Епископом. Заклятый враг, возмечтавший стать богом, великий маг, каких не было в Мире, предатель, не останавливающийся ни перед чем на пути к власти, – возможно, он наложил какое-то заклятие, проклял своего преследователя, лишил его памяти, перемешал воспоминания, затуманил сознание, на какое-то время отнял возможность возвращаться в реальный мир.

Было ли это в его силах? Позволяло ли устройство Мира подобную магию?

Возможно…

Глеб воспрял духом, почувствовал, как растворяется страх, до этого момента ни на миг его не отпускавший.