Мой знакомый медведь: Мой знакомый медведь; Зимовье на Тигровой; Дикий урман - Севастьянов Анатолий Александрович - Страница 27

Как только медведи остались без зрителей, они перебрались через ручей и направились к столу. Девочка, сидевшая с краю, испугалась и выскочила из?за стола. Мишка постоял и, не получив никаких подачек — продукты у ребят почти кончились, — решил, что с ним обошлись негостеприимно. Поставил передние лапы на край стола, понюхал кашу в миске и под хохот ребят принялся вылизывать ее длинным языком. Есть, держа голову набок, было неудобно, и он взгромоздился на стол. Тут же от стола отбежали ребята, которые сидели поблизости, — это все?таки был настоящий медведь.

Каша ему понравилась. Рыча, он прошел по столу, и скамейки вокруг сразу опустели. Машка тоже забралась на стол. Медведи быстро уплетали кашу, раскидывали миски лапами и шли по столу навстречу друг другу. Голодным ребятишкам было уже не до смеха.

Витька прибежал на шум и колом ударил по столу. Медведи спрыгнули и нехотя побежали к ручью. Видя, что они струсили, ребята закричали, заулюлюкали, и медведи торопливо убежали в заросли.

С новой группой туристов пришло грозное письмо директора заповедника: «Во что бы то ни стало примите меры избавить лагерь от медведей, любыми способами, вплоть до отстрела».

Витька заторопился «принимать меры». Надо было спасать медведей. Еще в поселке он запасся в аптеке рвотным порошком. Надумал этим средством отучить медведей ходить в лагерь. Не скупясь, насыпал порошка в куски хлеба с маслом. Для верности начинил порошком колбасу. Разбросал все это за ручьем, откуда медведи чаще приходили в лагерь. Обычно они наперегонки сжирали все, что им ни бросят: «Посоли камень — и тот проглотят», как сказал один из туристов.

Но медведи вовсе не были такими бесшабашными, как казалось. Колбасу они съели только с краев, где не было порошка, а к хлебу не притронулись совсем. В отместку они ночью сорвали все веревки с мачты посреди лагеря и вместе с ними — туристский флаг.

После неудачи с порошком Витька, как только медведи появлялись в лагере, бросался к ним с дубиной и гнал с территории. Букет же не трогался с места. Даже отворачивался с таким видом, будто хотел сказать. «Глаза бы мои на тебя не смотрели. Чего носишься без толку?» Но Витька не сдавался и гонял медведей до полуночи.

А утром оказывалось: то они утащили пачку сахара, то разорвали мешок с крупой и растрясли ее по поляне. У Женьки жила в палатке маленькая, чуть больше кошки собачонка с глазами навыкате. Женька звал ее Тайга. Видно, ей очень понравилось, что Витька стал гонять медведей. Она заливалась пронзительным лаем и каждый раз все смелее бегала с Витькой. Медведей бесил ее звон.

А Тайга осмелела настолько, что пыталась даже схватить их за задние лапы.

Следом за Тайгой осмелел и Женька. Он натаскал к палатке небольших камней. Как только начинала тявкать Тайга, они с Витькой хватали по горсти камней и мчались к медведям. Особой боли камни не причиняли, но все же медведи стали удирать шустрее.

Тайга была чистокровной дворняжкой, и караулить днем и ночью двор было ее врожденным свойством. Медведи стали наведываться реже, и у Витьки опять появилась надежда спасти их от смерти. Надо было отучить зверей ходить в лагерь не только днем, но и ночью. Поэтому Женька привязал Тайну шпагатом возле палатки, чтобы она спала на свежем воздухе и лучше слышала медведей.

Ночью, чуть только она тявкнула, Витька выскочил из спального мешка, бросился из палатки и упал — запутался в шпагате, медведи убежали ненаказанными.

Тайгу перестали привязывать. Но это оказалось ошибкой. Едва заслышав медведей, она втихомолку мчалась к ним и только возле зверей начинала тявкать. Ее атаки без подкрепления камнями перестали отпугивать медведей, и они опять зачастили в лагерь.

Однажды Витька сидел у ночного костра с двумя молодыми художниками из Ленинграда. Вокруг была темнота. Кусты в пяти шагах от костра стояли черными копнами сена.

Витьке было приятно слушать, как ребята восторгались Камчаткой.

— Красная трава! Где еще увидишь такое! —возбужденно говорил один из них. И вдруг замер на полуслове: из?за кустов вышли два медведя. Они миновали костер, совершенно не обратив внимания на людей, будто их и не было вовсе.

Медведи не хотели, чтобы собака поднимала шум. Они шагали нога в ногу. Не было слышно ни малейшего шороха, хотя черные силуэты проплыли всего метрах в пяти от костра. Всем сразу пришло в голову одно и то же сравнение: прошли как пантеры! Может быть, оттого, что силуэты были в темноте угольно–черными.

У Витьки остался последний, самый надежный козырь, который он мог применить, чтобы избавить лагерь от медведей. У него была ракетница. Ружейный выстрел тоже мог бы напугать медведей. Но когда с громом вырвется и прочертит небо красный огонь, медведи переполошатся так, что никогда больше не захотят вернуться в лагерь. Во всяком случае, Витька крепко надеялся на это.

На другой вечер, когда сумрак стер все краски, из темно–серой травы за ручьем вышли медведи. Как хозяева, не таясь, пошли в лагерь.

Витька подпустил их вплотную и выстрелил над головами из ракетницы. Медведи отскочили и наперегонки припустились к падающим красным огонькам. Ничего не нашли там и в радостном возбуждении вернулись к Витьке, ожидая, что он еще пустит над поляной звездчатый огонек.

Расстроенный, Витька ушел в палатку и забрался в спальный мешок. «Что можно сделать? — думал он. — В Канаде пасеки окружают электроизгородями. Есть даже автоматические ловушки. Когда медведь попадает в нее, она с ним удаляется на некоторое расстояние и потом выпускает его на свободу. Вот и здесь бы что?нибудь вроде электроизгороди поставить, а не стрелять. Что с ними сделаешь, это их территория. Куда они могут уйти отсюда? И лагерь для них что?то вроде места развлечений».

Туристы еще в Туманове были наслышаны о веселых проделках медведей и, приходя в лагерь, относились к ним, как к добродушным циркачам. Но Витька знал, что как раз такие медведи, потерявшие страх перед человеком, особенно опасны.

Машка под общий хохот отобрала у рабочего турбазы банку с мазью Вишневского и съела мазь. А этой мазью нужно было лечить ссадину у лошади, носившей вьюки с продуктами в Долину гейзеров. Мишка, опять же под смех туристов, прихватил зубами за мягкое место девчонку, коротая из озорства перескочила ручей на сторону медведей, чтобы подразнить их…

В американском национальном парке Глейшер были случаи, когда потерявшие страх перед людьми медведи заходили на территорию кемпингов и вытаскивали из спальных мешков туристов. Люди были унесены в лес и убиты, один из погибших был почти полностью съеден.

Недолго до беды было и в лагере на Шумной. Витька вернулся в поселок и предложил перевезти медведей на вертолете куда?нибудь подальше от туристов, в безлюдные районы…

Но все кончилось иначе. По счастливой случайности как раз в это время на турбазу пришло предписание перенести лагерь с реки Шумной на другое, более высокое место, потому что поляна, на которой он расположен, цунамиопасна. Случись большая волна — она слизнула бы лагерь за секунды.

Глава девятнадцатая

Витька перешел реку вброд и на другом берегу остановился на ночевку. Проснулся и не мог понять, что случилось: вчера вброд переходил реку, а утром она опять оказалась перед ним…

Стал разбираться… Ночью гремела сопка — где?то проснулся вулкан. В горах начали бурно таять снега. Вода переполнила реку, прорвалась с другой стороны холма, на котором стояла палатка, пошла новым руслом, а старое устье тут же зализали океанские волны.

Вода в реке была уже не прозрачной, а желтой, с лохмотьями травы, обломками деревьев, с кружащимися ветками кустов.

Пришлось второй раз переходить одну и ту же реку.

Вьючное седло для человека, или поняга, как называли в заповеднике это приспособление для переноски тяжестей за спиной, было нагружено так, что Витька присаживался передохнуть чуть ли не на каждое толстое бревно, выброшенное океаном. Надо было еще втянуться, чтобы подолгу без отдыха нести на себе продукты на десять дней, палатку, спальный мешок, ружье, топор и прочее походное снаряжение.