Плавание «Утреннего Путника» - Льюис Клайв Стейплз - Страница 7

– Итак, сто пятьдесят, – заключил Лорд. – Что до Вас, милая барышня, мне жаль, но я не могу выкупить всех. Отвяжи моего мальчика, Паг. И смотри

– обращайся с остальными хорошо, пока они в твоих руках, иначе это тебе так просто не пройдет.

– Ну, вот! – возопил Паг. – Да вы когда-нибудь слышали, чтобы кто-нибудь лучше меня обращался со своим товаром? Ну? Да я обращаюсь с ними, как с собственными детьми.

– Это весьма похоже на правду, – мрачно ответил бородач.

И вот настала ужасная минута. Каспиана связали, и новый хозяин произнес:

– Иди сюда, мой мальчик.

Люси разрыдалась, а Эдмунд очень побледнел. Однако Каспиан, обернувшись, сказал им:

– Не печальтесь. Я уверен, что в конце концов все будет в порядке. Пока.

– Ну, малышка, – сказал Паг, – не хнычь, а не то завтра тебя на рынке и показать стыдно будет. Будь умницей, и тогда тебе не придется ни о чем плакать, ясно?

Их отвезли в лодке на корабль и отвели вниз, в вытянутое, довольно темное помещение, не очень-то чистое, где они обнаружили множество других несчастных пленников: ибо Паг, конечно, же был пиратом и только что вернулся из плавания между островами, где он ловил всех, кто попадался под руку. Дети не встретили никого из Нарнии: большинство пленников было из Галмы и Тарабинтии. И они уселись на солому, гадая, что происходит сейчас с Каспианом, и пытаясь заставить Юстаса прекратить обвинять всех, кроме себя, во всех их несчастьях.

А Каспиан проводил время более интересно. Человек, купивший его, провел мальчика узеньким переулком между двумя домиками и вывел на открытое пространство за деревней. Там он повернулся и посмотрел на него.

– Не надо меня бояться, мальчик, – сказал он. – Я не причиню тебе зла. Я купил тебя потому, что ты напомнил мне одного человека.

– Могу ли я узнать, кого именно, Милорд? – спросил Каспиан.

– Ты напоминаешь мне моего повелителя, Каспиана, Короля Нарнии.

Тогда Каспиан решил поставить все на карту.

– Милорд, – сказал он, – я и есть Ваш повелитель. Я – Каспиан, Король Нарнии.

– Это очень смелое заявление, – ответил тот. – Откуда мне знать, правда это или нет?

– Во-первых, мое лицо, – сказал Каспиан. – Во-вторых, я с семи попыток могу угадать, кто Вы. Вы один из тех семи лордов, которых мой дядя Мираз послал в море, и на поиски которых я и отправился – Аргоз, Берн, Октазиэн, Растимар, Мавраморн или… – я забыл остальных. Наконец, если Ваша Светлость даст мне книгу, я докажу в честном поединке, с кем угодно, что я Каспиан, сын Каспиана, законный Король Нарнии, Властелин Кер Перавел и император Одиноких Островов.

– Клянусь небом! – воскликнул Лорд, – это голос и слова его отца. Мой сеньор… Ваше Величество… – И тут же, в поле, он опустился на колени и поцеловал руку Короля.

– Деньги, потраченные Вашей Светлостью на выкуп Нашей персоны, будут возмещены из Нашей казны, – сказал Каспиан.

– Ну, положим, они еще не в кошельке у Пага, Сир, – улыбнулся Лорд Берн, ибо это был именно он. – И, надеюсь, никогда там и не будут. Я сотни раз просил Его Превосходительство Губернатора положить конец этой гнусной торговле людьми.

– Лорд Берн, – сказал Каспиан, – мы должны поговорить о положении этих Островов. Но прежде, Ваша Светлость, я хочу знать Вашу историю.

– Коротко говоря, Сир, – сказал Берн, – я приплыл сюда с шестью товарищами, а полюбив девушку с этих островов, понял, что хватит с меня моря. Возвращаться в Нарнию не имело никакого смысла, пока бразды правления были в руках дяди Вашего Величества. Я женился и с тех пор так и живу здесь.

– А что представляет из себя этот губернатор, этот Гумпас? Признает ли он еще Короля Нарнии своим повелителем?

– На словах, да. Все делается именем Короля. Но ему не очень-то понравится, если он обнаружит, что сюда прибыл настоящий, живой Король Нарнии собственной персоной. И если бы Ваше Величество предстали перед ним без оружия, он бы не стал отрицать своей вассальной зависимости, но сделал бы вид, что не верит Вам. Жизнь Вашей милости была бы в опасности. Какое сопровождение у Вашего Величества в этих водах?

– Вон мой корабль как раз огибает мыс, – сказал Каспиан. – Если дойдет до драки, у нас примерно тридцать мечей. Может, подвести сюда корабль, напасть на Пага и освободить моих друзей, которых он держит в плену?

– Я бы не советовал, – ответил Берн. – Как только начнется сражение, из Нерроухэвена выйдут два-три корабля на помощь Пагу. Ваше Величество должно действовать, притворившись, что силы более велики, чем на самом деле. Кроме того, имя Короля должно вызвать трепет. Нельзя дело доводить до открытой битвы. У Гумпаса цыплячье сердце, и его можно просто запугать.

Поговорив еще немного, Каспиан и Берн спустились на берег к западу от деревни, и там Каспиан протрубил в свой рог. Это не был великий волшебный рог Нарнии, Рог Королевы Сьюзен: его он оставил дома своему регенту Трампкину, чтобы тот воспользовался им, если какое-нибудь несчастье постигнет их страну в отсутствие Короля. Дриниэн, ожидавший сигнала, сразу же узнал звук королевского рога, и «Рассветный Путник» начал приближаться берегу. Затем спустили лодку, и через несколько минут Каспиан и Лорд Берн были уже на борту и рассказывали Дриниэну о случившемся. Он, как и Каспиан, тут же захотел подойти вплотную к кораблю работорговца и взять его на абордаж, но Берн выдвинул прежнее возражение.

– Направляйтесь прямо по этому проливу, капитан, – сказал Берн, – и затем вокруг Доорна, к Авре, где находятся мои собственные земли. Но прежде поднимите королевское знамя, вывесите все щиты и пошлите на мачту столько человек, сколько сможете. Когда корабль будет на расстоянии пяти полетов стрелы отсюда, и слева по борту вы увидите открытое море, подайте несколько сигналов.

– Сигналов? Но кому? – удивился Дриниэн.

– Ну как же, всем остальным кораблям, которых у вас нет, но пусть Гумпас думает, что они у вас есть.

– Ага, я понял, – сказал Дриниэн, потирая руки. – И они прочтут наши сигналы. Что я должен написать? Всему флоту обогнуть Авру с юга и собраться в?..

– В Бернстеде, – ответил Лорд Берн. – Это будет очень правдоподобно. Ведь если бы у нас были еще какие-нибудь корабли, их путь нельзя было бы проследить из Нерроухэвена.

Каспиану было очень жаль друзей, томившихся в плену на корабле Пага, но, тем не менее, остаток дня он провел очень приятно. Ранним вечером, так как им всем пришлось грести, оставив по правому борту северо-восточную оконечность Доорна и обогнув по левому борту мыс Авры, они вошли в удобную гавань на южном берегу Авры, где прекрасные земли Берна доходили до самой воды. Все люди Берна, многие из которых еще работали в поле, были свободными. Это было счастливое и процветающее владение.

Все сошли на берег и пировали по-королевски в доме с низкой крышей, стоявшем над заливом. Берн, его милая жена и веселые дочери устроили путникам роскошное угощение. Но после наступления темноты Берн послал гонца передать приказ о некоторых приготовлениях, каких именно, он не сказал, на следующий день.

4. ЧТО ДЕЛАЛ КЭСПИЭН В НЭРРОУХЭВЕНЕ

На следующее утро Лорд Берн рано поднял своих гостей и после завтрака попросил, чтобы Каспиан отдал приказ своим людям надеть боевые доспехи. «И, самое главное», – добавил он, – «пусть все будет начищено до блеска, как будто это утро первой битвы в великой войне между благородными королями, на которую смотрит весь мир». Так и сделали, а затем на трех лодках Каспиан со своими людьми и Берн с некоторыми из своих двинулись в Нерроухэвен. Флаг короля развевался на носу его лодки, и с ним был его трубач.

Когда они добрались до пристани в Нерроухэвене, Каспиан обнаружил, что встречать их собралось множество людей.

– Об этом-то я и посылал вчера вечером сообщение, – сказал Берн. – Все они – мои друзья, честные люди.

Как только Каспиан ступил на берег, в толпе раздались крики: «Ура! Нарния! Нарния! Да^ здравствует Король!» В тоже самое мгновение, также благодаря посланцам Берна, во многих частях города начали звонить в колокола. Тогда Каспиан приказал поднять свое знамя и трубить в трубы. Солдаты с суровыми лицами обнажили шпаги и торжественно промаршировали по улице, да так, что улица задрожала. Утро было солнечным, и на их броню невозможно было долго смотреть, так ее блеск слепил глаза.