Игла - Клемент Хол - Страница 15

Механик распрямился, по-прежнему давая волю своим чувствам. Его в нескольких местах обожгло маслом, но когда он увидел Боба, то забыл о своих ожогах.

– Ты ранен? – с беспокойством спросил он.

Он знал, что произойдет, если окажется, что Боб ранен в его присутствии. Были изданы строжайшие приказы, где может находится мальчик и чем может заниматься.

У Боба были не менее основательные причины избегать неприятностей, поэтому он спрятал обожженную руку и ответил:

– Нет, все в порядке. А что с вами? Помочь?

– Принеси мазь от ожогов. Они не сильные, но я их чувствую. Незачем беспокоить других.

Боб понимающе улыбнулся и отправился за мазью. Возвращаясь, он хотел смазать свой ожог, но тут ему пришла в голову одна мысль, он воздержался.

Мысль эта занимала Боба, пока он помогал механику. Освободившись, он вышел из машинного отделения и направился в свою каюту. Ему нужно было задать вопрос, который становился все неотложней по мере усиления боли.

– Охотник!

Боб заговорил, как только убедился, что поблизости никого нет.

– Я думал, ты можешь защитить меня от таких ран. Посмотри, что ты сделал с порезом.

Он указал на почти зажившую рану на руке.

– Я только помешал кровотечению и уничтожил опасные бактерии, – ответил Охотник. – Прекратить боль, значит перерезать нервы.

– Так перережь! Мне больно!

– Я уже говорил, что не буду делать ничего, что может причинить тебе вред. Нервные клетки не восстанавливаются или восстанавливаются очень медленно. Боль – это естественное предупреждение.

– Но зачем она мне, если ты можешь залечить раны?

– Чтобы ты их не получал. Я не лечу раны, я просто прекращаю кровотечение и предотвращаю инфекцию, как я сказал. Я не волшебник, чтобы ты ни думал. Я помешал появлению волдыря, прекратив утечку плазмы, поэтому ты испытываешь гораздо меньшую боль, чем без меня, но больше я ничего не могу сделать. Даже если бы я мог, я бы не прекратил боль: что-то должно тебя удерживать, иначе ты станешь слишком неосторожен. Я не упоминал этого раньше, но теперь вынужден настаивать: ты должен быть осторожен в своей деятельности так, как будто меня нет. Иначе ты будешь походить на человека, который пренебрегает правилами уличного движения, потому что ему пообещали хорошее техническое обслуживание.

Охотник предпринял кое-что еще, о чем не упомянул. Из всех ран ожог чаще всего вызывает шок – состояние, в котором расслабляются большие брюшные кровеносные сосуды, в результате кровяное давление падает, человек бледнеет, перестает контролировать температуру тела и может потерять сознание. Охотник, почувствовал сразу после инцидента, что наступает такое состояние, напряг свою плоть вокруг кровеносных сосудов, как ранее делал с мышцами Боба, хотя на этот раз он перемещал давление с расслаблением, синхронизируясь с биением сердца мальчика, в результате его Хозяин не ощутил даже слабой тошноты – первого признака шока.

Одновременно Охотник перекрыл пути оттока плазменной жидкости.

Впервые Охотник и его Хозяин обменялись чем-то вроде крепких словечек. К счастью, Боб понимал справедливость утверждения Охотника и скрыл раздражение, которое испытал при отказе своего гостя прекратить боль. «По крайней мере, – говорил он себе, поддерживая болевшую руку, – ничего серьезного со мной не произойдет».

Но ему пришлось пересматривать свое представление о жизни с Охотником. Он представлял себе период поисков как райскую жизнь. Его и раньше не беспокоили мелкие порезы, простуды и тому подобное, но как бы было приятно забыть о них вообще. Комары и песчаные мухи, например: он хотел спросить, что может с ними сделать Охотник, но в данный момент не решился. Придется подождать.

Ночь прошла спокойно. Боб, пользуясь отсутствием присмотра, допоздна оставался на мостике, молча глядя в море или разговаривая с рулевым. Около полуночи он пошел на корму.

Некоторое время он следил за блестящим следом танкера и думал о сходстве между безграничным океаном и планетой, которую предстоит обыскать Охотнику. Наконец он отправился спать.

Ночью поднялся ветер, и утром, когда Боб встал, море волновалось. Охотник получил возможность исследовать причины морской болезни. Постепенно он пришел к выводу, что ничего не может сделать, не причинив вреда чувству равновесия своего Хозяина. К счастью для Боба, через несколько часов ветер стих, и почти тут же прекратилось волнение. Танкер едва задел край области шторма.

Боб тут же забыл о своих неприятностях. Он знал, что около полудня покажется его остров. Все это время он мелькал то на носу, то на корме, ожидая встречи с семьей, с друзьями и с опасностью, которую он все еще не вполне осознавал.

Глава 8

Декорации…

Хотя остров по местному выражению был «высоким» – подводная гора, образовавшая его основание, выступала из воды, а не просто поднималась к поверхности, чтобы служить фундаментом коралловой надстройки, – его высшая точка едва достигала девяноста футов над уровне моря, поэтому танкер был уже сравнительно близко, когда Боб смог показать что-то своему невидимому гостю.

Охотник, наконец-то увидевший свою охотничью территорию, решил, что пора заняться делом.

– Боб, – спроецировал он, – я знаю тебе здесь нравится, но мы ведь многого отсюда не увидим, а через несколько часов будем на берегу. Я хотел бы еще раз взглянуть на твою карту.

Хотя чужак не мог вкладывать эмоции в свои слова, Боб уловил оттенок серьезности.

– Хорошо, Охотник, – ответил он.

Он пошел в каюту, где оставил карту. Когда он расстелил ее, детектив сразу перешел к сути.

– Боб, ты думал о том, как мы поймаем преступника? Я не отвечал раньше на твой вопрос.

– Я заметил это. Ты для меня кажешься таким странным… Я решил, что ты сможешь его вынюхать или что-нибудь еще. Если он похож на тебя, ты его конечно, не можешь увидеть. У тебя, наверное, есть какие-то приборы.

– Не растравливай рану.

Охотник не объяснил свою фразу.

– У меня нет аппаратуры. Это твоя планета. Как бы ты стал действовать?

Боб задумался.

– Если бы ты смог войти в тело, ты бы определил, есть ли там кто-то из твоих.

Это было скорее утверждение, чем вопрос, но Охотник сделал знак, который Боб привык воспринимать как утверждение.

– Сколько времени займет такой поиск? Можешь ты, допустим, пробраться сквозь кожу, пока я прижимаю руку?

– Нет. Потребуется много минут, чтобы незаметно проникнуть через кожу. Отверстия в вашей коже велики, но мое тело гораздо больше. Если ты отпустишь руку, когда я буду находиться в обоих телах, последствия для нас всех будут весьма неприятными. Если я выйду из твоего тела полностью и буду работать по ночам, пока люди спят, вероятно, со временем я проверю весь остров, но скорость моя будет очень ограничена. Несомненно, окончательную проверку я проведу именно так, но я хотел бы иметь достаточные основания, прежде чем проверять кого-нибудь. Я жду твоих идей.

– Я не знаю, каковы твои обычные методы, – медленно сказал Боб. – Прямо сейчас я не могу ничего придумать, наверное, нужно проследить его путь после приземления и выяснить, в каких людях он мог бы скрываться. Это можно сделать?

– Да. Но с добавлением одного условия. Мы можем проследить его вероятный путь. Вряд ли мы найдем оставленные им следы, но я с большой долей уверенности могу сказать, как он вел бы себя в той или иной ситуации. Конечно, мне многое нужно знать о самой ситуации: все, что ты сможешь мне рассказать, и все, что я смогу увидеть сам.

– Понимаю, – ответил Боб. – Хорошо, начнем с того времени, когда он достиг острова… если достиг. Есть идеи?

– Начнем даже раньше. Прежде чем гадать, где он высадился, нужно решить, где он потерпел крушение. Покажи на карте место, где я тебя нашел.

Боб кивнул, и его палец указал точку на карте.

В северо-западном углу острова, там, где две его части сходились, образовывался тупой угол, отсюда уходил риф, вначале на север, затем поворачивая на восток и потом на юг, образуя лагуну.