История сексуальных запретов и предписаний - Ивик Олег - Страница 25

Некоторые нарушения и вовсе не наказуются, а виновным лишь предписывается совершить очищение. Закон гласит: «Дваждырожденный, имев сношение с мужчиной или с женщиной на повозке, влекомой быками, в воде, а также днем, — пусть совершит омовение в одежде». Почему под запрет попал секс именно на повозке, авторам настоящей книги не ведомо. Но интересно, что сам факт мужеложства смущает законодателя значительно меньше, чем пресловутая повозка. Правда, в другом параграфе законы Ману сообщают, что мужеложство приводит к «потере касты». Но например, Каутилья такими ужасами никому не угрожает и за сексуальные преступления, не связанные с насилием и нарушением кастовой чистоты, предлагает ограничиться штрафами: «Если кто имеет сношение с женщиной помимо полового органа, то следует низший вид штрафа… То же следует и за мужеложство… С тех безумцев, которые занимаются скотоложством, взимается штраф в 12 пана, а с тех кто имеет половые сношения с изображениями божеств, должен взиматься штраф в двойном размере».

Современные индийские законодатели, несмотря на то что мир понемногу идет по пути признания гомосексуальных связей и даже браков, в своей толерантности отстали от Европы — сегодня мужеложство в Индии уголовно наказуемо. Что касается лесбийских связей, то к ним индийцы всегда относились не слишком терпимо, хотя и без фанатизма. Каутилья писал: «Если девушка лишена девственности другою женщиною по своему желанию и является равною с нею по положению, то она платит штраф в размере 12 пана, лишившая же ее девственности в двойном размере». Законы Ману были строже: «Для девушки, которая растлит другую девушку, полагается штраф в двести пана, пусть она уплатит двойное брачное вознаграждение, а также пусть получит десять розог… А женщина, которая растлит девушку, заслуживает немедленного обрития головы, отрезания двух пальцев, а также того, чтобы ее провезли на осле».

«Отклонение от этого означает хаос». Китай

Китайцы — самая многочисленная нация в мире. Правда, по плотности населения Китай лидерства не держит — ему далеко не только до Монако, где на каждом из двух квадратных километров проживает больше 17 тысяч человек, но даже и до Японии (337 человек на километр). Китайцев же на одном квадратном километре Поднебесной умещается около 136, что, впрочем, тоже немало — в России на такой же квадрат приходится в среднем 8–9 человек. Но что касается абсолютной численности населения — у Поднебесной нет конкурентов: китайцев насчитывается примерно 1 338 613 000. Для сравнения: во всей Европе не наберется и миллиарда жителей (830,4 миллиона в 2010 году).

Все это наводит на мысли, что китайцы на протяжении своей длинной истории много, небезуспешно и, по всей видимости, бесконтрольно занимались сексом. В какой-то мере это действительно так, но Китай не был бы Китаем, если бы в нем что-то могло происходить без подробных инструкций и наставлений. «Искусству внутренних покоев» китайская (прежде всего даосская) традиция всегда уделяла исключительное внимание, благо искусство это отнюдь не считалось чем-то запретным, предназначенным для непутевого юношества или эпикурействуюших эстетов. Его разрабатывали мудрецы, о нем спорили ученые, им должны были в совершенстве владеть императоры… Почтенные седовласые наставники писали о нем трактаты для своих учеников, мечтающих о духовном подвижничестве, причем употребляли такие выражения, от которых краснеют иные продвинутые европейцы эпохи победившей сексуальной революции (краснели и авторы настоящей книги).

Большое внимание уделялось не только технике секса, но и количеству партнеров. Мудрец Гэ Хун, живший в четвертом веке н. э., рекомендовал китайцам заводить как можно большее число связей, считая, что мужчины «извлекают тем большую пользу и благо, чем с большим количеством женщин они общаются». Традиция утверждает, что Пэн Цзу, легендарный долгожитель, которого называют «прародителем китайской нации», ставил своим ученикам в пример Желтого императора, мифического основателя Китая, жившего в третьем тысячелетии до нашей эры. Пэн Цзу утверждал: «Желтый император имел сношения с тысячью двумястами женщинами и потому взошел в обитель бессмертных».

Сам Пэн Цзу, как известно, имел девятнадцать жен и девятьсот наложниц, что позволило ему прожить более 800 лет и стать одним из подручных бога долголетия. О своих менее продвинутых согражданах мудрец с сожалением говорил: «Обыкновенные люди имеют лишь одну женщину и потому губят свою жизнь».

Для того чтобы китайцы не губили свою жизнь, даосские мудрецы рекомендовали ученикам за одну ночь вступать в связь с десятью женщинами. Законы, царившие в Поднебесной, это в принципе позволяли: жена китайцу полагалась одна, но количество официальных наложниц до начала двадцатого века не ограничивалось. Кроме того, к его услугам были рабыни и жительницы «веселых кварталов». Впрочем, даосы — люди толерантные, и, если кто-то «упорствовал во грехе» и хранил верность единственной жене, анафеме его не предавали, и он волен был жить так, как ему нравится.

Столь же необязательным к исполнению был и другой завет даосских мудрецов — не завершать половой акт выбросом спермы с целью ее сохранения. Даосы рекомендовали эту технику и уделяли ей огромное внимание: запрет на «расход» спермы был одним из основополагающих в даосском «искусстве внутренних покоев». Но в постели даосизм, и, в частности, его призыв к незавершенному половому акту, вступал в непримиримое противоречие с нравственными нормами конфуцианства. А поскольку даосизм и конфуцианство как в стране в целом, так и в жизни каждого отдельно взятого китайца очень часто сосуществовали бок о бок, то этому китайцу приходилось метаться между взаимоисключающими запретами и рекомендациями.

Конфуцианцы вообще стояли за порядок и умеренность во всем, включая половую жизнь. В тексте «Цзо-чжу-ань», созданном на рубеже четвертого и третьего веков до н. э. и входящем в состав канонического конфуцианского «Тринадцатикнижия», говорится: «У женщины есть семья, у мужчины есть опочивальня. И он, и она не оскверняют их. Отклонение от этого означает хаос». Но главное разногласие последователей учителя Куна с даосами заключалось даже не в борьбе с хаосом (что, вероятно, не встречало у даосов принципиальных возражений), а в том, что конфуцианцы целью полового акта считали отнюдь не долголетие и не достижение совершенства, а рождение детей (желательно мальчиков), а в этом деле без расхода спермы не обойтись.

Борьба даосизма и конфуцианства завершилась, судя по количеству китайцев, победой последнего (по крайней мере, в постели). Впрочем, конфуцианство, разрешая жителям Поднебесной свободное семяизвержение, настолько ограничивало их общение с женщинами, что становилось не вполне понятно, где и как можно было этим разрешением воспользоваться.

В то же время, несмотря на все призывы конфуцианства по борьбе с «хаосом» в семье и постели, китайская традиция всегда очень терпимо относилась к любым проявлениям того, что мы называем сексуальными извращениями, и уж тем более к разного рода изыскам вроде, к примеру, трансвестизма и вуайеризма, группового и анального секса, «наблюдения за наблюдателем» и минета, который китайцы поэтически называли «игрой на флейте»… Китаец мог предаваться разнообразным видам любви с каждой из своих жен и наложниц по отдельности или же со всеми одновременно, мог и вовсе отправиться в «веселый квартал», а жена и наложницы, если их это не вполне устраиваю, могли прекрасно утешаться друг с другом, используя для этого достаточно изысканные и отнюдь не запретные приспособления…

Если в европейской традиции особая сексуальная изощренность женщины никогда не входила в число достоинств добродетельной жены, то в Китае дело обстояло наоборот: благонравная жена или наложница должна была уметь ублажать своего мужа самыми изысканными способами, более того, она должна была не только уступать его другим женщинам, но порою и прислуживать во время акта мужа с таковыми. И даже если суровые конфуцианцы и оказыватись чем-то недовольны, геенна огненная никому за эти прегрешения не грозила.