Буря ведьмы - Клеменс Джеймс - Страница 38

После смерти отца Конч стал ее стражем, учителем и другом. Сайвин с трудом помнила своего настоящего отца; у ней остались лишь смутные воспоминания о смеющихся глазах и сильных теплых лапах. Мать же ее, полностью поглощенная заботами о доме, размещавшемся в брюхе огромного левиафана, редко выходила наружу. Слишком много забот ложилось на старшую в роде мираев. Не имея сестер и братьев, Сайвин быстро поняла, как пуст и скучен окружающий океан, и если бы не Конч, она никогда бы не добралась даже до рифов.

Потом ее стали манить острова. Что влекло туда Сайвин? Одиночество ли, скука ли, царившая в море или что-то иное — она не могла признаться в этом даже себе, но и сопротивляться желаниям, с каждым годом все настойчивей стучащимся в ее сердце, она тоже не могла.

Скорее всего, поначалу это было просто упрямством, молодостью, восстающей против строгого распорядка, установленного матерью. После первого же путешествия к островам Сайвин получила от матери нагоняй и запрет вообще когда-либо подплывать близко к Архипелагу. Ей наговорили множество ужасов про рыбаков с их сетями и острогами и про страшных ландвеллеров, которые, мстя за свою потерянную родину, заманивают мираев в свои ловушки. Сайвин никогда еще не видела мать такой взволнованной: голос ее дрожал, глаза краснели, губы тряслись. Спокойно выслушав все наставления, Сайвин невозмутимо кивнула, послушно опустила глаза и даже пробормотала какие-то извинения. Но как только мать отлучилась в следующий раз, тут же нарушила все обещания.

Никакие слова и запреты не могли остановить Сайвин в ее тяге к таинственным и прекрасным островам.

И так, нарушая все приказания, Сайвин то и дело покидала брюхо левиафана и одна уплывала на край Архипелага. Там она нежилась в прибое и рассматривала изрезанные ветрами и водой скалы, напряженно выискивая хотя бы какой-то след изгнанных. Однажды она даже рискнула проплыть почти в лиге от рыбачьей лодки, но так ничего и не увидела.

Но пока не было случая, чтобы Конч не уловил ее запах и не отправился вслед за нею с намерением подобрать юную женщину и снова вернуть беглянку домой, где плавал на огромной глубине их левиафан.

Любя Сайвин, дракон молчал о ее проделках, не рассказывая о них никому, даже матери. Сайвин знала, каких усилий стоит Кончу не разглашать тайну своей супруге, и потому постепенно свела свои посещения островов до нескольких в год. Но, покидая их, она каждый раз знала, что когда-нибудь снова обязательно сюда вернется.

Сайвин почесала Конча за шею и разрешила ему плыть домой.

Конч шумно выдохнул всеми своими многочисленными легкими, и тело его мелко задрожало, набирая свежий воздух перед погружением.

Тогда и Сайвин приоткрыла свои воздушные отверстия с клейкими створками и втянула воздух медленно, пробуя его на вкус. Воздух был полон соли и ветра. Обидно было покидать поверхность, и с отчаяния Сайвин даже не набрала полных легких. Впрочем, это совсем не являлось для нее проблемой, ведь всегда можно было воспользоваться воздушным сифоном в основании шеи Конча. И, хотя традиции разрешали пользоваться сифоном только супруге дракона, Конч никогда не отказывал и Сайвин.

Юная женщина сунула ноги подмышки его передних лап, и он сжал их сильнее, чтобы она не выскользнула.

Тогда Сайвин три раза легонько ударила его в бок ладонью, и дракон с шумом погрузился в воду. Как только море сомкнулось над ее головой, Сайвин быстро опустила прозрачные веки, не дававшие соли разъедать глаза и придававшие зрению большую остроту в мутных глубинах.

Скоро пузырьки, окружавшие их, исчезли, и Сайвин в очередной раз почти с ужасом посмотрела на того, на ком она едет. От хвоста до носа в Конче было никак не меньше шести человеческих ростов, и название «дракон» употреблялось для обозначения этих колоссальных животных морских глубин только мираями. На самом деле они звали себя совсем иначе, но охотно принимали и это название. Широкие крылья, мощно взмахивающие в толще воды, расходились в обе стороны от спины Конча, а змееподобный хвост и когтистые задние ноги служили рулем.

По мере погружения формы дракона менялись, тело вытягивалось, становясь похожим на рыбье, а по обе стороны уже косяком плыли стаи настоящих рыб. Под взмахами крыльев на дне колыхались длинные водоросли и вспыхивали желтым и кроваво-красным подводные анемоны.

Сайвин не отрывала глаз от кораллов; ей казалось, что она, как птица, пролетает над рыжими горами. Губы ее сами собой сложились в задумчивую улыбку — ах, если бы она могла пролететь на Конче и по небу! Настоящему небу!

Неожиданно дракон резко развернулся и ушел глубже, так, что Сайвин чуть не слетела с него. Она с удивлением посмотрела вниз, чтобы понять, что же так могло испугать Конча. В морских глубинах драконам бояться нечего.

Кроме...

Сайвин изогнула шею и посмотрела наверх: то, что показалось ей на первый взгляд тучами, закрывшими солнце, на самом деле оказалось днищами рыбачьих лодок. Она быстро пересчитала их. Раз, два, три... восемь! Восемь огромных лодок так далеко в море! Сайвин не могла даже представить себе, что их могло пригнать сюда. Одиночная лодка просто закидывала сети, это было привычно и понятно, но восемь... Сердце Сайвин отчаянно заколотилось, ибо она поняла: восемь лодок могут означать только одно — охоту!

Девушка прижалась к спине Конча, который уже ушел так глубоко, что едва не царапал брюхом острые рифы. Но море у островов было мелким, и даже на такой глубине их могли запросто обнаружить. Конч тщетно старался найти место поглубже, и Сайвин с ужасом смотрела на ниточки крови, поднимавшиеся за ними из раненого брюха его верного стража.

Из черных вод, привлеченные запахом крови, немедленно появились акулы, и через несколько минут Конч и Сайвин были уже со всех сторон окружены скальными акулами — чудищами длиной в три человеческих роста.

Сайвин понимала, что Конч специально ранит себя сильнее, чем нужно, приманивая этим больших хищников для того, чтобы иметь возможность затеряться среди этих вполне обычных обитателей моря.

Он замедлил ход, позволяя акулам плотнее окружить себя, и мгновенно сложил крылья под брюхом, принимая силуэт огромной рыбы. Теперь они плыли лишь благодаря почти незаметным движениям его хвоста.

Сайвин рискнула снова посмотреть наверх. Над ее головой проплывала крупная акула с шипом на конце длинного хвоста. Девушка плотнее прильнула к шее Конча — никакая акула не рискнет напасть на дракона, если только он не будет при смерти. Да и не акулы были сейчас настоящей опасностью.

Наверху промелькнуло дно последней лодки, и Сайвин на радостях выдохнула много воздуха. На этот раз они обыграли охотников!

Она ласково почесала Конча, и в слезах ее смешались сладость и соль. Своим глупым любопытством она едва не убила своего друга! И то, чего не могли сделать уговоры и обещания, сделали страх и вина. Они, наконец, вытащили крючья опасного соблазна из ее сердца.

Никогда больше не вернется она на острова. Никогда.

Оказалось, что мать права, а она, словно глупый ребенок, не придавала значения ее словам! Руки Сайвин сжались в кулачки. Наверное, действительно пора подумать гораздо более серьезно о взрослой женской жизни... Наверное, она действительно выросла и должна смотреть на мир с мудрой позиции взрослого, а не наивными глазами ребенка.

Девушка посмотрела, как последняя лодка скользит далеко у горизонта. Никогда больше. Никогда.

Но в этот момент морское дно под ними вдруг вспучилось, закружив их в вихре песка и ила. Тело Конча судорожно дернулось, крылья, прикрывавшие ее ноги, распахнулись, и Сайвин слетела с широкой спины. От неожиданного удара ее воздушный сифон раскрылся.

Море хлынуло ей в горло, наполняя его соленой водой, песок забивался в глаза, и она с трудом нащупала на поясе конец воздушного шланга. Сладчайшая Матерь, он был цел, и Сайвин поспешно сунула конец шланга в рот.

Она жадно глотала воздух, одной перепончатой рукой поддерживая себя на плаву. Надышавшись, она смогла, наконец, осознать, что же произошло.