Волчья кровь - Корсакова Татьяна Викторовна - Страница 14

– Ага, если поднатаскать! – Вадим скрипнул зубами. – Может, в таком случае ты объяснишь, на кой хрен мне такая жена?!

– Какая «такая»? Ты сам сказал, что скорее женишься на убогой, чем на приличной девушке. Заметь, я пощадил твои чувства, Ярослава еще не самый худший вариант.

– Бред! – Вадим решительно встал из-за стола. – Я в эти игры не играю!

– Играешь! – Дед даже голоса не повысил. – Раньше я играл по твоим правилам, ждал, когда из тебя выветрится вся дурь, а теперь пришла твоя очередь, внук. Ты женишься на той женщине, на которую я укажу. Кстати, я не требую от тебя слишком большой жертвы: если вам с Ярославой не удастся в течение года найти общие точки соприкосновения, я позволю вам развестись.

– Точки соприкосновения с бомжихой? Дед, ты в своем уме?

– Как никогда раньше.

– А если я откажусь? – Правильный вопрос, и очень опасный. Положа руку на сердце, Вадим уже предвидел, каким может быть ответ.

– Тогда я лишу тебя наследства. – Дед смотрел на него снизу вверх коронным своим непрошибаемым взглядом. – Можешь не сомневаться, я именно так и поступлю. Но в любом случае тебе решать. Только подумай, готов ли ты ради какого-то сомнительного чувства, которое глупцы считают любовью, отказаться от всего, что дано тебе по праву рождения.

Вадим подумал. И чем больше он думал, тем яснее понимал, что дед прав. Никакую любовь он не променяет на статус и привилегии, дарованные ему с самого рождения. Когда-то, еще когда он был ребенком, дед называл это особое чувство собственной исключительности голосом рода, рассказывал, что род Закревских старинный и уважаемый, что в их жилах течет не просто дворянская, а королевская кровь, заставлял зубрить генеалогическое древо, уходящее корнями в такие туманные исторические дали, что и подумать страшно. Тогда все это казалось маленькому Вадиму ненужным и глупым, но, удивительное дело, с возрастом голос крови звучал в нем все громче и громче, и генеалогическое древо больше не представлялось исторической нелепицей, и редкие рассказы деда о Рудом замке, родовом гнезде, затерянном где-то в Карпатах, приобретали какую-то особенную ценность, и фамильный перстень с грифоном, сжимающим в когтистых лапах рубиновое солнце, больше не воспринимался винтажной безделушкой. Вадим самому себе боялся признаться, но каким-то шестым чувством понимал, как много значит для него честь рода, как близок он в этом со своим деспотичным дедом. И вот сейчас дед собственными руками собирается порушить все то, что его предки создавали столетиями. Собирается смешать благородную кровь грифона с плебейской волчьей кровью…

– Я надеюсь, брак будет фиктивным? – Вадим еще не дал своего согласия, но этим вопросом подписал пакт о капитуляции.

– Брак будет настоящим, освященным церковью. – На мгновение Вадиму показалось, что по каменному лицу деда промелькнула тень, но только лишь на мгновение.

– И ты готов пойти на это?

– Да.

– А как же волчья кровь?! Ты ведь сам говорил, насколько важно сохранять чистоту рода. Ты же расист, дед! А сейчас что?! К черту условности, отринем глупые предрассудки?!

– Скажем так, я переосмыслил некоторые вопросы. – Дед рассеянным, совершенно неосознанным движением ослабил узел галстука. Вениамин говорил, что приступы участились, но Вадим не хотел верить. Дед крепок как скала, он еще их всех переживет. Или нет?

– Ты хочешь меня таким образом наказать? – Он уселся обратно за стол, в упор посмотрел на деда.

– Я хочу тебя спасти. – Впервые за весь разговор, а может, и за долгие месяцы дед дал слабину, из-под железной маски проступило его истинное лицо – смертельно усталое, встревоженное.

– Не надо меня спасать, – Вадим зло мотнул головой. – Лучше позволь мне жить своей жизнью, очень тебя прошу.

– Нет! – Дед, до этого момента внешне спокойный, как сфинкс, рубанул кулаком по столу: – Ты сделаешь то, что я тебе велю! Сегодня вечером ты познакомишься со своей будущей женой.

Не говоря больше ни слова, он тяжело встал из-за стола и направился к двери.

– Все никак не угомонишься? – Из-за неконтролируемой, всепоглощающей ярости стало тяжело дышать. – Тебе мало того, что ты сделал с мамой?!

Дед пошатнулся, словно от удара в спину, медленно развернувшись, процедил:

– Никогда! Слышишь, щенок, никогда не смей обвинять меня в смерти своей матери. Я делал все возможное, чтобы ей помочь.

– Ты посадил ее в клетку, точно зверя, запретил видеться со мной и отцом!

– Стой! – Дед в просительном жесте протянул вперед руку. – Не говори того, за что я никогда не смогу тебя простить. Подумай…

– Это ты подумай! Разве можно поступать с живыми людьми, как с шахматными фигурами?! – В голове шумело, из-за гулкого уханья пульса он не слышал собственного голоса.

– Я жду тебя сегодня к восьми вечера, – произнес дед устало. – Если ты не придешь, я сочту, что ты отказался от своего будущего…

Яся волновалась. После разговора с благодетелем предстоящая встреча с Вадимом Закревским, ее потенциальным супругом, больше не казалась забавной авантюрой. Весь день Ясю преследовал запах гари – это догорали сожженные мосты. Отступать некуда, она собственной рукой выписала себе пропуск в другой мир. Вот только о том, какой будет цена, думать не хотелось. И вообще как-то туго соображалось последнее время, свойственные ей решимость и ясность мыслей куда-то улетучились, уступив место страху перед неизвестностью. Но, несмотря на это, Яся старалась бодриться, готовила себя к удивительным приключениям и завораживающим перспективам. Изучить изнутри жизнь таких, как Закревские, – это ж далеко не каждому посчастливится. Ей бы вот только с Петей как-нибудь связаться, рассказать, в какую занимательную историю она влипла.

Наверное, если бы Яся попросила у благодетеля разрешение на звонок другу, тот бы не отказал, но, положа руку на сердце, она и сама не больно-то хотела звонить Пете, потому что прекрасно понимала, как именно он на все происходящее с ней отреагирует. Он скажет, что у нее окончательно снесло башню, и попытается ей помешать. Нет уж, Пете лучше позвонить чуть позже, когда все утрясется. Конечно, разговор ее ждет не из приятных, но к тому моменту она уже не сможет ничего переиграть и Пете просто нечем будет крыть.

Впрочем, у Яси имелось одно весьма существенное оправдание: она сама себе такой зигзаг не выбирала, выбор, предложенный благодетелем, – это не что иное, как фикция. Нет у нее никакого выбора и никогда не было! Поэтому нужно занять выжидательную позицию и попытаться вынести из сложившейся ситуации максимум полезного для себя. А сейчас лучше подумать о предстоящем испытании.

До встречи с суженым оставалось всего каких-то сорок минут, а она до сих пор не привела себя в порядок. Принесенная Вениамином одежда так и лежала аккуратной стопкой на стуле, у Яси даже не возникло желания узнать, что на сей раз ей надлежит надеть. А все из-за разбитого носа, будь он неладен. Как-то хреново заживал ее бедный нос. Мало того, что отек никак не спадал, так еще и под правым глазом нарисовался уродливый синяк. Если б не заверения лор-врача, что ничего страшного с носом не произошло, Яся бы решила, что урод охранник его все-таки сломал. Можно было бы попытаться хоть как-то замаскировать это безобразие тональным кремом, но косметика в списке необходимых вещей не значилась, поэтому на первое свидание с женихом придется переться с кривой рожей.

Минуту-другую поизучав свое отражение, Яся потянулась к приготовленной одежде и застонала. Похоже, Вениамин за что-то ее тайно ненавидел, а иначе чем можно объяснить его чудовищный выбор?! На первое свидание ей полагалось темно-коричневое шерстяное платье на манер школьного и коричневые же боты на сплошной подошве. На фоне этого убожества даже недавние юбка и блузка казались верхом элегантности. Мало того, что платье было велико ей на размер, так еще и кололось, точно власяница. Кожа под ним моментально начала чесаться, и Ясе приходилось время от времени дергать плечами и пускать в ход руки, чтобы унять зуд.