Я ищу тебя - Клейпас Лиза - Страница 16

Маркиз охотно показал ей несколько самых красивых комнат и объяснил сюжет и историю каждой картины и расписной панели. Очевидно, члены семейства Савидж были настоящими знатоками искусств: потолки украшены живописными медальонами, изображавшими херувимчиков или мифологических персонажей, почти в каждом углу возвышались бесценные скульптуры. На стенах висели портреты кисти Ван Дейка и Рембрандта, пейзажи Гейнсборо, Марлоу и Ламберта.

– Я могла бы бесконечно любоваться этим, – восторженно прошептала Джулия.

– Жаль, что у меня нечасто бывает время просто так побродить по дому, – вздохнул Савидж.

– Чем же вы так заняты, милорд? Бесчисленные деловые предприятия и финансы требуют вашего внимания?

– Вы правы, – подтвердил Дамон, задумчиво рассматривая очередную картину Ван Дейка.

Громкое урчание в пустом желудке мгновенно повергло девушку в глубочайшее смущение.

– Боже, какой позор! Что вы обо мне подумаете! Но, говоря по правде, у меня с самого утра маковой росинки во рту не было.

– Тогда к столу! – предложил маркиз, едва заметно улыбнувшись.

– Да, я просто умираю от голода! Рука об руку они прошли через сверкающую анфиладу просторных комнат. И хотя девушка сознавала, что лучше бы выбрать для разговора более безопасную тему, все-таки не могла удержаться от искушения выведать у него еще что-нибудь.

– Но вы, конечно, могли бы нанять управляющих и поверенных, которые занимались бы вашими делами, милорд.

– Предпочитаю сам во все вникать.

– Вероятно, не доверяете чужим людям, – заметила Джулия.

– Не доверяю, – спокойно кивнул маркиз, – особенно когда на карту ставится благополучие моей семьи.

Джулия, повернув голову, с легким удивлением всмотрелась в неумолимое лицо с точеными аристократическими чертами. Почему он так откровенен? Светские люди обычно делали вид, что деньги – предмет, не стоящий внимания. Их полагалось беззаботно швырять направо и налево, и говорить на эту тему считалось даже неприличным. Однако Савидж невозмутимо продолжал:

– Мой отец настаивал на том, чтобы самолично управлять семейными поместьями, пока несколько лет назад не слег окончательно. Тогда ответственность легла на мои плечи, и я обнаружил, что Савиджи погрязли в долгах и находятся на грани разорения. Оказалось, что герцог проигрывал в карты огромные суммы, а если и делал иногда выгодные вложения, то лишь по чистой случайности.

– С тех пор, кажется, ваши дела поправились. Герцог должен гордиться вами.

– Отец никогда не признается, что был не прав, – пожал плечами маркиз. – Он считает себя непогрешимым.

– Понимаю, – прошептала девушка. Но Савиджу и в голову не придет, что это не просто учтивость. Джулия всегда подозревала, что их отцы – два сапога пара. Подобно лорду Харгейту герцог Лидз пытался держать родных в ежовых рукавицах, а когда стало ясно, что страсть к игре и пренебрежение делами пагубно сказались на благосостоянии семьи, не задумываясь принес в жертву будущее сына и обменял его свободу на богатое приданое.

По-видимому, лорд Савидж, так же как и она, когда-то решил, что больше им никто не посмеет помыкать. Джулия неожиданно прониклась сочувствием к товарищу по несчастью. Но муж, вероятно, из него получится неважный – жестокий, холодный, не питающий ни к кому доверия. Нет, такой супруг ей вряд ли подходит!

Ужин оказался роскошным и таким изобильным, что можно было бы накормить дюжину гостей. Джулия сидела по правую руку от Савиджа за столом, уставленным узкими серебряными вазами, полными орхидей и оранжевых настурций. На первое было консоме из овощей и рулетики с лососиной под сливками с укропом. За ними последовал фазан, начиненный трюфелями и фундуком, и телячьи отбивные с соусом бордо. И хотя остальные блюда были не менее соблазнительными: пудинги, тарталетки, овощи и дичь, – Джулия, смеясь, запротестовала:

– Это уже слишком! Я просто не смогу воздать всему должное!

Савидж все-таки уговорил ее попробовать перепелиные яйца, фаршированные омарами и сливками. Решив немного отступить от правил, Джулия пила тонкие французские вина и наслаждалась трапезой. Маркиз оказался прекрасным собеседником, и разговор ни на секунду не прерывался.

– Почему вы стали актрисой? – наконец полюбопытствовал он, пока слуги расставляли «горки» с пирожными и свежими фруктами.

Джулия подняла за черенок крупную ягоду клубники.

– Мечтала об этом с самого детства. Я покинула родительский дом в восемнадцать лет и с тех пор объездила всю Англию со странствующими актерами, а потом играла в театре на Странде, пока мистер Скотт, к счастью, не счел меня достойной играть в его труппе.

– А семья одобряет ваше занятие?

– Решительно не одобряет, – фыркнула. Джулия. – Родные требовали, чтобы я осталась… но только на определенных условиях, которые я нашла неприемлемыми.

– Давно вы вышли замуж?

– Я никогда и ни с кем не обсуждаю свое замужество, – нахмурилась Джулия.

– Признаться, – усмехнулся маркиз, – я очень сомневаюсь, что ваш муж существует на самом деле.

– Ошибаетесь, – заверила Джулия, пригубив вина и сгорая от желания бросить ему в лицо:

«Да и ты вовсе не холостяк. Как насчет пропавшей жены?»

– А что, если он когда-нибудь потребует от вас оставить театр?

– В таком случае я посчитаю его самым отъявленным лицемером! – дерзко рассмеялась Джулия. – Ведь он тоже актер!

И с трудом подавила улыбку, увидев, как загорелись глаза маркиза. Он, конечно, воспринял ее слова буквально! Однако в каком-то смысле это чистая правда. Лорд Савидж привык весьма искусно притворяться и слыл в обществе порядочным человеком, ухитрившись ловко скрыть свое прошлое.

Дамон, по-видимому, хотел спросить еще что-то, но вдруг, прищурясь, пристально уставился на ее обнаженные плечи.

– Что-то случилось, милорд? – недоумевающе осведомилась Джулия и не успела отшатнуться, как Савидж схватил ее за руку и поднес поближе канделябру. Господи, она совсем забыла, что Бетси подгримировала синяки и при ярком свете пятна выделяются!

Джулия попыталась вырваться.

– Н-ничего особенного, – сконфуженно бормотала она, заикаясь. – Э-это из-за сп-пектакля… в-видите ли…

– Ни слова больше.

Обернувшись к слуге, он отрывисто приказал взять мазь у экономки.

Джулия потрясение наблюдала, как Савидж обмакивает краешек салфетки в бокал с водой и стирает грим. Синяк… еще один чуть выше локтя… на плече…

Маркиз, едва прикасаясь, осторожно орудовал салфеткой. Джулии почему-то стало нестерпимо жарко; казалось, кожа горит огнем. Ни один мужчина еще не дотрагивался до нее с такой нежностью. Его лицо было так близко, что девушка видела пробивающуюся щетину и веер мохнатых ресниц. Дыхание Савиджа слегка отдавало сладким вином. Джулия прикусила губу от невыносимого желания пригладить копну темных волос, провести кончиками пальцев по изгибу уха, дерзкому разлету бровей. Наверное, она слишком много выпила! Голова кружилась, щеки раскраснелись, и хотя она твердила себе, что должна отстраниться, все же…

Лакей вернулся, вручил хозяину маленькую склянку с мазью и вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Они остались одни.

– Поверьте, не стоит утруждать себя, – лепетала Джулия, но маркиз невозмутимо открыл крышку. По комнате поплыл сильный травяной запах. Лорд Савидж поднял на нее глаза, и девушка, впервые заметила в их глубинах крошечные голубые;, и зеленые искорки.

– Скотт должен бережнее обращаться с вами, – хрипловато заметил он.

– Он не виноват, – прошептала Джулия. – Просто у меня очень тонкая кожа.

Не сводя с нее взгляда, Дамон зачерпнул немного мази и подался вперед, будто ожидая, что девушка начнет сопротивляться. Вежливый отказ уже вертелся у нее на языке, но губы застыли и не двигались. Дамон стал растирать ее руки и плечи мягкими круговыми движениями, так осторожно, словно Джулия была фарфоровой. Она почти не ощущала его касаний. И никогда не думала, что мужчина может быть столь заботлив.

Все то время, пока милорд Савидж врачевал ее, Джулия сидела неподвижно, хотя в душе бушевала настоящая буря. Ей хотелось прильнуть к нему, положить эти горячие руки себе на грудь, отдаться его ласкам. Джулия затаила дыхание, пытаясь отогнать непрошеные чувства, но безумное желание, готовое вот-вот вырваться наружу, превратило ее соски в твердые камешки, натянувшие шелк платья. Она бессильна справиться с собой! Оставалось беспомощно ждать, пока он закончит накладывать мазь и отодвинется.