Три кольца (СИ) - Рыбаков Артем Олегович - Страница 46

Лицо южанина вытянулось, и он, пробормотав «Простите, Илья Васильевич», сделал вид что ему срочно необходимо внести какую-то запись в журнал.

Андрюшка просёк фишку и выйдя из машины попытался продемонстрировать строевую подготовку, но уже на втором шаге запнулся, да так, что чуть не упал. Пришлось его подбодрить и, одновременно сделать внушение:

— Покривлялись и будя, — негромко сказал я ему, подойдя вплотную. — Но не умеешь — не берись, а берёшься, так учись. Кстати, я сам всей этой шагистике не обучен. Не до того было в двадцать шестом.

— Я понял, Илья.

— Ну и чудненько… А устав, если хочешь, я тебе могу дать почитать. В Торжке у меня лежит.

Баня оказалась весьма приличной — отдельно стоящее двухэтажное строение в паре сотен метров от «Хризантемы», расположенное во дворе большого трёхэтажного особняка. Построили её явно ещё до Тьмы, так что расслаблялись мы сейчас в заведении с «более чем тридцатилетними традициями», как писали в рекламных объявлениях старых журналов.

Первый заход решили сделать командирским — у полковника был ко мне, как он намекнул, серьёзный разговор.

Отделка помещения или неплохо сохранилась, или же ремонтировалась время от времени. Даже мебель не производила впечатления собранной с миру по нитке. И пара диванов и кресла были частью одного гарнитура, что само по себе удивительно. И для места и, что уж там жеманничать, времени. В первые годы после Беды многие как раз мебелью дома и топили. До леса или поленницы ещё дойти надо, а шкаф или диван вот они — рядом. Да и мы в Люберцах тоже не скромничали, но там всё-таки город и с дровами во много раз хуже.

По многолетней привычке я первым делом осмотрел всё помещение и задвинул щеколду на двери запасного выхода — не хватало ещё, чтобы кто-нибудь «вошёл без стука, стрельнул без звука».

— Заноза, ты за собой какой ствол застолбишь? — спросил меня Верстаков, выгружавший из большой спортивной сумки свой арсенал.

«Лучше быть живым параноиком, чем мёртвым альтруистом!» — похоже капитан руководствовался именно этой поговоркой, отправляясь в баню помыться.

На невысоком, «журнальном», как в старину говорили, столике уже лежали две «ксюхи» с магазинами, и непривычного вида пистолет-пулемёт со складным проволочным прикладом, цевьём, выполненным вместе со ствольной коробкой и пистолетной рукояткой из пластика, и куцым магазином.

— Это что за зверь такой? — спросил я у капитана, присоединявшего магазин к потёртому «бизону» [114], кстати весьма популярному у многих бережливых Следопытов в силу дешевизны применяемых патронов.

— Это? — он откинул приклад и положил готовый к бою ствол на стол. — Это «Шипка» [115]болгарская. Так себе машинка, но для разборок в бане сойдёт. Нам как раз партию привезли, вот и взяли на всякий случай. Дать?

— Нет, я с чем-нибудь привычным потанцую, — и я сграбастал со стола укороченный «калашников» [116]. — А ещё лучше, капитан, если ты сейчас сплюнешь три раза через левое плечо, и все эти железяки нам сегодня не пригодятся!

— Верно, — и, к моему удивлению, Верстаков действительно выполнил мое шутливое пожелание.

— Раз, раз, поддайте там! — ожила лежавшая на столе рация.

— Ждём, готовы. Если что — кроем, — спокойно ответил капитан, и отпустив тангенту громко предупредил всех остальных, кто находился в здании. — Всем внимание! Наши на подходе. Контроль пространства!

Подход к помывке как к боевой операции мог бы показаться странным, если бы вскоре после ужина ко мне и Удовиченко не подошёл Говорун и не сообщил, что, похоже, накаты в столовой были не просто так, и кто-то из местных явно замыслил если и не недоброе, то странное, как минимум. Об этом ему сообщил один из старых знакомцев, с которым он пересёкся вскоре после стычки с бандой Самоеда. И решили мы, по меткому выражению полковника «тереть друг другу спинки в состоянии полной боевой готовности». Но отменять поход в баню не стали из конспиративных соображений и сейчас на чердаке бани с комфортом расположился, тот самый неразговорчивый снайпер, что ехал в моей машине. И ствол у него, заслуживающий всяческого уважения — не что-нибудь, а «Винторез». Его антипод — говорливый прапорщик Коля обживал сейчас местный погреб.

Но наши треволнения оказались напрасными — четвёрка в составе полковника, Саламандра, Говоруна и старлея Малченко добралась до места назначения без приключений.

За старшего в лагере остался Тушканчик, да и просто опытного народу там хватало, так что за сохранность наших транспортных средств ни я, ни Удовиченко не опасались. К тому же даже у бредунов существовали свои неписанные но довольно строго соблюдаемые правила, например — на стоянках они не грабили. Точнее не то что бы совсем не грабили, но нападение на табор или караван, разделивший с тобой одно место стоянки, считалось делом бесчестным, на которое могут пойти только полные отморозки.

— Ну, орлы, как пар? — громко спросил полковник, едва войдя в дверь.

— Зашибись, Бармалей! — не менее громко ответил Верстаков.

«Бутафорили» мы по-полной, например, в руках у шедшего последним Тушканчика была корзинка из которой торчали горлышки древних бутылок из-под виски — очень популярной тары при продаже самогона практически во всех краях. До сих пор во время «мародёрских» рейдов многие из наших прихватывали их, если находили. Не сказать, что очень прибыльный товар, но за полсотни винтовых бутылок «деревенские» мешок картошки дают. Конечно, никто из нас напиваться не собирался, но для сторонних наблюдателей всё выглядело вполне логично — компания «крутышей» районного масштаба решила оттянуться в бане. А что от «девочек» отказались — так это до поры до времени. Погреются, примут на душу населения и ласки захочется, как пить дать.

Да и шли ребята шумно — только что похабных частушек не пели, а так и в голос ржали и шутили. Я лично их и без предупреждения по рации метров за сто засёк.

Иван аккуратно закрыл за собой входную дверь, щёлкнул замком и тут же для страховки накинул на ручку отрезок «пятнихинской струна» — тонкого шнура из конского волоса с сердцевиной из тонкой проволоки. Замок здесь на входной двери был накладной, так что Ваня довольно успешно закрепил «струну» — теперь даже если замок и откроют без нашего ведома, быстро войти у противников не получится. «Магическую верёвку» и ножом не в раз перережешь, а порвать её можно, только если дверь машиной сдёргивать будут.

— Вася, — обратился полковник к Верстакову, — бери Малченко и ребят, — кивок в сторону Саламандра и Тушканчика, — и в темпе мыться! А мы пока с Ильёй Васильевичем вопросы порешаем. Но вначале от насекомых избавься!

— Иван не пойдёт, — отрезал я, с удивлением глядя на то, как капитан, достал из небольшой сумки незнакомый мне прибор, вставил в него необычную антенну в форме кольца и пошёл вдоль стены, водя этим устройством вдоль неё.

«Это что же, они «жучков» опасаются?» — изумился я, а вслух спросил:

— Не перебор?

— Привычка, но в данных условиях не помешает. Место нам насквозь незнакомое, так что пару минут обождём, — Удовиченко показал на диван, присаживайтесь, мол.

Я последовал приглашению, а Мур выудил из корзинки «квадратную» бутылку с чорной с золотом этикеткой, поставил на стол:.

— Морсик пейте, господа хорошие, — прокомментировал он свои действия после чего преспокойно уселся рядом со мной.

— Сергей Сергеевич, о чём вы хотели поговорить?

— Мне один из бойцов сказал, что вы в Черниговской воздушно-десантной служили, так?

— Было дело, — не стал отпираться я от очевидного факта, — но давно.

— Полковника Бахтарова знаете?

— Да, только он тогда старлеем был.

— И что же, с двадцать шестого года вы ни разу не встречались?

«Да, неплохо вы к поездке на Север подготовились, господа югороссы. И откуда только информацию добыли?» — оценил я степень информированности собеседника.