Три кольца (СИ) - Рыбаков Артем Олегович - Страница 29

— Но их главный соскочил, причём так хитро, что мы только диву давались. Гедеван его пробил по старым документам и выяснил, что он ещё из «древних». Прикинь, одним из вариантов ухода был вертолёт.

— Щедро, ничего не скажешь!

— А на борту были мальчики со шведскими «собачьими бляхами», не фальшивыми ни разу.

— Весело у вас!

— И у вас — тоже будет. У пришлых — база под Кимрами.

— То есть они могут на все стороны работать.

— Я думаю — недолго, Андреич сказал «фас», потому я и сюда заехал, чтобы вы веселье не пропустили.

— Я понял, Илюха! Вы пока в трапезную сходите с Ахметкой, а я к Старцам нашим пойду.

Глава 13

Уже стемнело, когда мы, вместе с Тушканчиком и Шляпой, тоже знавшими отца Андрея, пришли в Цитадель. Никодим пошёл с нами, и потому нас пропустили через Каличьи ворота, в отличие от обычных посетителей, которым вход был разрешён только через главные, Святые.

Прощание с Наставником проходило в церкви Зосимы и Савватия, что примыкала к белоснежным Больничным палатам. Даже сейчас, в половине девятого вечера, длинная вереница людей тянулась от входа в храм мимо церкви Смоленской Богоматери и скрывалась за колокольней. Никодим, понимая, что времени у нас немного, сразу направился к дверям, махнув на ходу служкам, чтобы они отодвинули загородку.

Своё снаряжение мы, дабы не смущать окружающих, оставили на тренировочном подворье, и теперь отличались от основной массы разве что покроем одежды. Большие скопления людей не люблю, и чувствую себя в них очень неуютно, но не придти сюда я не мог. Вот так, в толпе, почти физически ощущалось большое горе, сплотившее всех присутствующих. Не думаю, что все из пришедших лично знали почившего, однако отдать дань уважения человеку, так много сделавшему для анклава, решили многие. На людях я увидел и служебные робы рабочих многочисленных предприятий посада, и камуфлированную форму местных вояк, но преобладала одежда, характерная для «подпосадских» крестьян [78].

Отец Андрей лежал в простом дубовом гробу. «Да, Никодим не обманул», — грустно подумал я, глядя на усохшую фигуру одного из тех, кого я считал своим учителем. В горле запершило.

Люди подходили, целовали крест, зажатый в сложенных на груди руках. Многие плакали.

«Интересно, а почему Ахмет, почитавший командира за родного отца, нашёл в себе силы улыбаться, встречая нас? Надо будет у Никодима спросить».

Когда подошла моя очередь, я поцеловал отца Андрея в лоб и мысленно попросил прощения. Вроде так у православных положено.

Выйдя из церкви, мы отошли в сторонку, и монах спросил:

— Илья, вы точно сегодня хотите выезжать?

— Надо, а то можем не успеть.

— А ты так и не сказал, куда тебе конкретно надо.

— В Коломну, — в конце концов, если я кому и мог доверять из посторонних, так это Никодиму. — Завтра к обеду надо кое-кого перехватить.

— Ну и на фига спешить так? Вы как ехать собирались?

— Большим кольцом.

— Вот и дураки! — улыбнулся он. — У владимирских дороги такие, что даже на ваших «коняшках» ночью больше пятнадцати вёрст в час не выжмете.

— А Малое?

— Та же история, может, километров двадцать и сэкономите, но дорога местами ещё хуже — от Ногинска до Электростали лучше уж по полям скакать, чем по трассе ехать.

— Вот видишь, надо запас по времени сделать, мы ещё в Люберцы заглянуть хотели.

— Любишь ты, Илюшка, со старшими спорить, нет, чтобы послушать опытных товарищей! — Никодим был старше меня всего на три года, но периодически в шутку изображал старика. — Сразу видно, что вы из диких тверских болот. Мой план таков: сейчас мы идём с нашими наибольшими общаться. Это, кстати, не обсуждается. Отец Владимир, как послание от вашего Андреича услышал, только что копытом землю не роет — подробности ему подавай. Потом — лёгкий ужин и крепкий сон, а часика в четыре утра грузим мы вас с вашими колымагами на платформы и отправляем малой скоростью прямо в Ликино-Дулево. Хотя я бы в расписание и короткий семинар по мордобитию вставил. Как тебе?

— Против мордобития не возражаю, мне одного малька обкатать надо, но вот остальное… Скахи, а какая разница, если скорость и там и там маленькая?

— Ты не ровняй! Так вы за рулём наломаетесь и всё одно, больше пятнадцати вёрст в час не сделаете, а тут сиди себе и за борт поплёвывай. Да и скорость всяко больше — есть уже участки, где под полсотни километров можно разгоняться! В среднем — около тридцати километров в час выходит. Считай, до Ликино часа за четыре доедете.

Предложенный вариант был очень соблазнительным, и потому я сразу спросил:

— А что за это хотите?

— С этим вопросом не ко мне, а к отцу Владимиру, будь моя воля — я б тебе по дружбе помог, а тут у меня власти нет.

— Эх, чё… — я торопливо проглотил чуть не сорвавшееся с моих губ ругательство, хоть мы и друзья, но Никодим, как и все посадские страшно не любит, когда чертыхаются и богохульствуют, — хрен с тобой! Пошли к твоим начальникам!

— Да тут недалеко, он в «Псарне» [79]сидит, а вас потом в «Посадской» поместим или у меня.

— Договорились!

Отец Владимир принял меня в небольшом, но довольно уютном кабинете (хотя местные называли это «кельей»), расположенном на втором этаже «Псарни», окна которого выходили на Торжище.

— Здравствуй отрок, здравствуй! — приветствовал меня хозяин, — Много о тебе наслышан и от Никодима, и, — тут он помрачнел лицом, — и от отца Андрея.

«Надо же, как в образ вжился! Даже руку для поцелуя протянул, только я прикинулся тёмным тверским мужиком и сделал вид, что не заметил. Вот ещё, мужику ручки целовать! А ведь до Тьмы был простым капитаном-артиллеристом», — мы с Владимиром Сергеевичем Кондаковым до этого мало пересекались, но ведь на то мы и Следопыты, чтоб по малейшему следу находить хочешь зверя, хочешь — человека, а уж информацию и подавно. Человеком он был военным, в двадцать три года стал капитаном, успешно командовал монашескими отрядами и уже лет пять, как вошёл в Совет Епархии, высший руководящий орган посадских. Но всякие церковные обороты ему пока давались с трудом, по крайней мере, мне это было хорошо заметно.

— Присаживайся, Следопыт, — продолжил он, показав на старый кожаный диван у стены.

— Что вы хотели узнать, отче? — в свою очередь поинтересовался я, устроившись на древнем, но от этого не ставшего менее удобным, предмете мебели.

— Хотелось бы, конечно, узнать всё, но понимаю, что требовать этого от тебя не вправе. Поэтому расскажи коротенечко по пунктам. Обрисуй ситуацию.

Хорошо, что с Виталием Андреевичем мы предварительно оговорили, кому и что говорить, но проблема сейчас была в том, что «доклад» готовился в расчете на искушённого в оперативных играх предшественника моего нынешнего собеседника. И теперь мне требовалось в экстренном порядке перекомпоновывать данные.

— Если коротко, то скандинавы и прибалты попытались провести на нашей территории спецоперацию, направленную на подрыв обороноспособности всего Северо-Запада, — «военную речь» мне ещё отец начал ставить, и Андреич требовал от старших членов Братства навыков находить общий язык с представителями любых слоёв населения. Отец же Владимир, услышав знакомые с юности обороты, весь подобрался:

— Точную цель указать можешь? Или секрет?

— На летунов наших нацелились, причём для проведения акции они не побоялись вскрыть свою очень серьёзную агентуру. Один из фигурантов, по чьему следу мы сейчас идём — шведский эсбэшник аж с довоенных времён. Оснащение на хорошем уровне — даже вертолёт задействовали.

— Серьёзно… — задумчиво констатировал монах. — А что с личным составом?

— Воспользовались услугами наёмников из Прибалтики, около полусотни «Белых Дроздов» пригнали. Но, похоже, «эстонцев» втемную сыграли, наши их до сих пор колют — может, и всплывёт что интересное…