Рамсес II Великий. Судьба фараона - Мессадье Жеральд - Страница 57

— Я слушаю.

— Муваталли приобретает все новых союзников.

— Это союз голодных крыс. Обещания таких союзников стоят немного, что для него, что для нас. Они просто бегут на запах сыра.

Урия, похоже, не разделял благодушия своего господина. А тот продолжал:

— По моим сведениям, у Муваталли отчаянно не хватает средств. Он набрал больше солдат, чем способен содержать. И дань, которую он требует от своих соседей, тоже поступает не вовремя. Если я предложу ему продать Кадеш, он согласится. Но я не дам ему и золотого кольца.

— Слова моего божественного царя — словно солнечный свет!

Военачальнику удалось, наконец, надеть на лицо маску спокойствия. И все же сказанное Рамсесом заинтриговало его: откуда царь знает, что казна Муваталли пуста? Выходит, у него есть соглядатаи в Азии, в том числе и в маленьких государствах, союзниках хеттов. Может быть, и среди шасу. И, несмотря на видимую беспечность, ястребиный взор Рамсеса Усермаатра достигает самых удаленных уголков империи…

— Как проходит чистка в армии?

— Следуя рекомендациям твоего величества, я действую со всей осторожностью. Но пожилые офицеры уже поняли, что по новым правилам их скоро признают непригодными для службы. По достижению определенного возраста…

— И определенного веса тоже.

Военачальник, мужчина весьма дородный, не сумел скрыть смущенную улыбку.

— Толстяк — это либо бездельник, либо обжора, — заявил Рамсес. — В обоих случаях он не сможет как следует защищать царство. Если он бездельник, подчиненные не станут уважать его, если обжора — с людьми не справится, раз не может обуздать свой аппетит. В походе он не насытится обычной порцией, а в бою медленнее бежит.

— Твое величество уже говорил мне об этом. Часть недостойных я уволил, другим поручил задания, при исполнении которых их воинская доблесть не будет подвергаться испытаниям.

— Небрежный офицер в армии — как больная голова на здоровом теле: ему нужно вдвое больше времени для исполнения своих обязанностей, чем офицеру бдительному. Наглядный пример тому происходившее в Кадеше, когда атака хеттов застала нас врасплох. Только мой возничий Менна, командир Хорамес и твой сын Юпа сразу же схватились за оружие и встали подле меня. Солдаты разбегались, как куры от лисицы, потому что их командиры не сумели вовремя отдать приказ и сохранить порядок. Солдат в походе всегда должен держать свое оружие под рукой и хватать его по первому приказу командира.

Эти слова военачальник слышал уже второй раз. Фараон заговаривается? Потерял память? Личная гвардия, состоящая из шардана, не отходила от него ни на шаг, да и неарины подоспели вовремя и спасли его. Он что, считает военачальника недоумком?

— И поэтому, военачальник, когда реорганизация армии закончится, ты уступишь место своему сыну Юпе.

Если бы потолок обрушился на голову Урии, его потрясение не было бы большим. Рамсес положил конец долгой и славной карьере, как гасят колпачком пламя в лампе. Рот его приоткрылся, губы задрожали. Взгляд стал блуждающим, цвет лица — болезненным: местами кожа покраснела, а местами стала мертвенно-бледной. Божественный государь не сводил с него глаз. И взгляд его был холодным.

— Я не хотел унижать тебя, разжаловав сразу после возвращения из Кадеша, тем более что это затруднило бы реорганизацию армии. Но, командуя четырьмя воинскими соединениями, ты не можешь отрицать того, что твоя доля ответственности за случившееся под Кадешем велика.

Взгляд военачальника увлажнился. Приговор витал у него над головой с того дня, как они вернулись в столицу. Неужели же он заплачет, как жалкая старуха? Это значило бы, что он признает упрек заслуженным.

— Только твоя божественная мудрость может проникать за горизонт, божественный государь, — срывающимся голосом сказал он. — Но факт остается фактом — твоя армия состарилась.

Иными словами, дисциплина в армии ухудшилась с тех пор, как ею командовал Хоремхеб. Упадок начался еще при фараоне Сети. Вне всяких сомнений, Рамсес уловил упрек в словах военачальника. И это ему не понравилось: выходит, ему нужно было реорганизовать армию еще до похода в Кадеш? Однако он решил, что нельзя настраивать против себя такого уважаемого человека, как Урия.

— Твоя честь спасена, — сказал он, — поскольку сын займет твое место. Я видел его в сражении. Его тело словно отлито из бронзы, и он замечает все вокруг, не поворачивая головы. Он будет хорошим примером подчиненным. А теперь иди!

Урия вышел нетвердой походкой, как если бы вдруг стал на десять лет старше. На самом же деле он чувствовал себя еще более дряхлым, он просто перестал существовать. Он уже был в потустороннем мире.

Еще один клиент для «Дворца Ихи»…

Пентаур пришел на следующий день. Внешний вид его привел в смятение первого придворного: лицо писца было помятым от недосыпания, взгляд блуждал, как у сумасшедшего. И, верх неприличия, он был небрит.

— И в таком виде ты собираешься предстать перед нашим божественным царем? Поправь хотя бы свой парик!

— Небесный государь ждет меня! Пропусти!

Рамсес тоже поразился виду Пентаура.

— Что ж, писец, высоко ли летал твой дух этой ночью? — спросил он у своего восхвалителя, когда тот припал губами к пальцам его ноги.

— Мой божественный повелитель, твоя капосетила меня и подсказала нужные слова!

Восторженность писца заинтриговала Рамсеса.

— Я слушаю.

Пентаур развернул папирус.

— «…Достиг его величество города Кадеш, и вот прибыл жалкий поверженный враг хеттский и с ним все страны чужеземные вплоть до моря: вся страна хеттов целиком, Нахарина также, Арцава, дарданцы, кешкеш, Маса, Пидаса, Ируен, Каркиш, Лука, Кизуатна, Кархемиш, Угарит, Кеда, вся страна Нукатче, Мушанеч, Кадеш. Не осталось ни одной страны, которую не привел бы он с собою из дальних краев, и каждую из них с правителями ее, и каждого из них с войском его и множеством колесниц. Бесчисленные, как саранча, покрыли они горы и долины. Хеттский враг не оставил серебра в стране своей, он забрал все ее достояние и роздал всем этим странам в дар, дабы сражались они вместе с ним. И вот жалкий враг хеттский и множество стран с ним стояли, укрывшись, к северо-западу от города Кадеш, готовые к битве, и его величество был один со своим окружением, войско Амона следовало за ним, войско Ра переправлялось через излучину Оронта, к югу от города Шабтуна, а на расстоянии одного итру [38]от его величества — да будет он жив, невредим и здрав! — продвигалось к югу от города Иронамы войско Птаха, а войско Сутеха шло по дороге. Но жалкий правитель хеттов стоял посреди войск своих и не начинал боя, страшась его величества. А собрал он людей и коней во множестве, подобно пескам, и было там по три человека на колесницу, и снабдили их всяким боевым оружием, и укрылись они за Кадешем. И вот выступили они с южной стороны Кадеша и устремились на войско Ра, которое шло, ничего не ведая, и не было готово к сражению. Тогда войско и колесничие его величества пришли в смятение, а его величество стоял к северу от Кадеша, на западном берегу Оронта. И пришли сказать его величеству о случившемся…»

— Прекрасно! Все именно так и было. Продолжай, — сказал Рамсес, потягивая виноградный сок.

И Пентаур продолжил, причем волнение в его голосе нарастало:

— «…И появился он в сиянии, как отец Монту, с боевым оружием и облаченный в панцирь, подобный Ваалу в час величия его, и с ним главный конь его величества по кличке «Победа в Фивах» из конюшен Усермаатры Сетепенры, — да будет он жив, невредим и здрав, любимый Амоном! И пустил тогда его величество коня вскачь и врезался в гущу врагов поверженных хеттских, и был он один и никого не было с ним; и стал он осматриваться и увидел, что окружен и отрезан от дороги двумя тысячами пятьюстами колесницами со всеми лучшими воинами жалких поверженных хеттов и с воинами многих стран, которые воевали вместе с ними, — Арцавы, Масы, Пидасы, — и было их трое на колесницу, и действовали они все как один. И не было военачальника со мной, не было со мной ни колесничего, ни воина, ни щитоносца. Мое войско и мои колесничие бежали, и не остался со мной ни один, чтобы сражаться…»