Незнакомец в моих объятиях - Клейпас Лиза - Страница 50

Чудом казалось уже то, что Рейчел не умерла во время этой жуткой тряски. Когда они наконец прибыли в Хоуксворт-Холл и Хантер с величайшей осторожностью внес ее в дом, доктор Слейд уже ждал их. Лара совсем не удивилась состоянию сестры, и Хантер понял, что воображение заставляло ее предполагать худшее. По указанию Лары Хантер отнес больную в спальню жены и положил ее на льняные простыни. Пока горничные хлопотали вокруг, Лара склонилась над Рейчел, а доктор рылся в своем чемоданчике, Хантер бесцельно бродил по комнате.

Его миссия была выполнена. Хантер полагал, что должен испытывать некоторое удовлетворение, сдержав данное обещание, но вместо этого терзался от тревоги и беспокойства. Он направился в библиотеку и закрылся там со стаканом виски, размышляя о том, как, черт возьми, вести себя с Лонсдейлом, когда тот заявится. Хантер понимал, что не позволит ему забрать жену домой, как бы тот ни каялся. Едва ли Лонсдейлу удастся убедить их, что он не причинит вреда Рейчел. Кто может поручиться, что он рано или поздно не убьет ее?

Лонсдейл не изменится, рассуждал Хантер, наливая второй стакан бренди. Люди не меняются. Он подумал о том, что сказала ему Лара: “Каким-то непостижимым образом ты превратился в человека, которому я доверяю, на которого могу положиться”. Это признание, произнесенное серьезным тоном, с робкой надеждой, наполнило его тоской. Он не знал, что ответить. Все еще не знал. Ему нужна была ее любовь. Ради нее он был готов на все, но боялся невольно причинить ей боль.

Слуга доложил, что доктор Слейд уезжает. Хантер отставил бренди в сторону и направился в парадный холл. Лицо старого доктора потемнело от негодования, резче обозначились морщины, придавая ему сходство с рассерженным бульдогом. Лара казалась сосредоточенной, скрывая бурю негодования в душе.

Хантер переводил взгляд с одного на другого, ожидая, что они скажут.

– Ну? – не выдержал он.

– У леди Лонсдейл выкидыш, – ответил доктор Слейд. – Кажется, она не догадывалась о своем состоянии, пока не началось кровотечение.

– Как это случилось?

– Лонсдейл столкнул ее с лестницы, – тихо сказала Лара, сверкнув глазами. – Он опять пил и был не в духе. Рейчел утверждает, что он не сознавал, что делает.

Доктор Слейд угрюмо нахмурился.

– Скверная история, – заметил он. – Вот уж не думал, что скажу такое, но это благословение Господне, что старый лорд Лонсдейл не дожил до этого дня и не увидел, во что превратился его сын. Помню, как он гордился своим мальчиком…

– Она поправится? – перебил его Хантер, чувствуя, что это только начало долгих излияний.

– Я уверен, что леди Лонсдейл полностью поправится, – ответил доктор, – если, конечно, ей будет обеспечен должный уход. Я рекомендовал бы не беспокоить ее лишний раз, учитывая, в каком она состоянии. Что касается ее мужа… – Он с сомнением покачал головой, признавая, что здесь не в силах ничего сделать. – Остается только надеяться, что он поймет: подобное поведение совершенно недопустимо.

– Поймет, – ровным голосом сказала Лара, прежде чем Хантер успел ответить. Она повернулась и, не удостоив их взглядом, направилась вверх по ступенькам, в комнату больной сестры.

Что-то в ее напряженной спине и высоко поднятой голове заставило Хантера ощутить смутное чувство вины, словно поступки Лонсдейла каким-то образом замарали и их с доктором. Как если бы их судили за участие в глобальном мужском заговоре против женщин.

– Чертов Лонсдейл! – пробормотал Хантер, поморщившись.

Доктор поднял руку и мягко похлопал его по спине.

– Я все понимаю, молодой человек. Мне-то хорошо известно, как вы привязаны к своему другу. Но если мнение старика что-нибудь значит для вас, то я очень доволен, что вы взяли леди Лонсдейл под свое покровительство. Это говорит о способности сочувствовать, которой порой недостает семейству Кросслендов. Не в обиду вам будь сказано.

Рот Хантера иронично изогнулся.

– Я не обижаюсь на правду, – сказал он и послал за каретой, чтобы доставить старого доктора домой.

Лара бодрствовала у постели Рейчел всю ночь, пока наконец не задремала, сидя в кресле. Она встрепенулась, почувствовав движение в комнате.

– Что…

– Это я, – прошептал Хантер и, отыскав ее в темноте, взял за плечи. – Иди приляг, Лара. Твоя сестра спит. Утром ты позаботишься о ней.

Лара зевнула и помотала головой, поморщившись от острой боли в онемевших мышцах шеи.

– Нет. Вдруг она проснется… Может, ей что-нибудь понадобится? Я хочу быть рядом. – Она не могла объяснить своего ощущения, что сестру нельзя оставлять одну, что ей необходима защита от чудищ, реальных и воображаемых.

Хантер ласково провел кончиками пальцев по ее шее.

– Ей не станет легче, если ты доведешь себя до полного изнеможения, – заметил он.

Лара прижалась щекой к его руке и вздохнула:

– Мне необходимо что-нибудь делать для нее, даже просто оберегать ее сон.

Большим пальцем он погладил ее висок и, склонившись, прижался губами к голове.

– Иди спать, солнышко, – невнятно проговорил Хантер в ее волосы. – Я посижу с ней. – Несмотря на сопротивление, он заставил жену подняться с кресла и вывел из комнаты. Двигаясь, как во сне, Лара едва добрела до своей постели.

Лонсдейл появился в Хоуксворт-Холле в полдень следующего дня. Лара не сразу узнала о его прибытии, постоянно находясь в комнате Рейчел. Она смогла уговорить сестру съесть немного супа и ложечку бланманже и принять лекарства, оставленные доктором Слейдом. Молчаливая и измученная, Рейчел, казалось, радовалась забвению, которое приносили ей лекарства. Она быстро заснула, вцепившись в руку Лары с разрывавшей сердце доверчивостью ребенка.

Осторожно высвободив руку, Лара пригладила длинные каштановые локоны сестры.

– Поспи, дорогая, – прошептала она. – Все будет хорошо.

Она вышла из комнаты, размышляя, как и когда сообщить родителям о том, что случилось с Рейчел. Это будет не просто, если не сказать больше. Они наверняка станут все отрицать. Лонсдейл – прекрасный человек, скажут они, даже если он совершил ошибку, ее можно понять и простить.

Лара сознавала, что без поддержки Хантера ей не удастся защитить Рейчел. Если Хантер передумает, у нее не останется ни единого шанса. Только он мог помешать Лонсдейлу забрать жену и творить с ней все, что взбредет ему в голову. Лара была благодарна Хантеру за то, что он сделал, но боялась, что долгая дружба с Лонсдейлом в конечном итоге перевесит. Едва ли ее муж откажется допустить Лонсдейла к собственной жене. А если Хантер уступит требованиям друга… Лара не представляла себе, что ей делать в этом случае.

Вконец подавленная тревожными мыслями, Лара приблизилась к лестнице, которая вела в парадный холл, когда до нее донеслись ожесточенные мужские голоса. Подхватив широкие юбки, она поспешно спустилась вниз и увидела Хантера, спорившего с Лонсдейлом.

Вид зятя, нарядного и по-мальчишески привлекательного, наполнил Лару яростью. Лонсдейл держался непринужденно и любезно, словно ничего особенного не произошло. Будь она проклята, если позволит ему добраться до Рейчел! Если понадобится, она пристрелит его собственными руками.

Хотя Лара не произнесла ни звука, Хантер почувствовал ее присутствие. Он бросил на жену сердитый взгляд.

– Оставайся там, – приказал он. С бешено колотящимся сердцем Лара подчинилась, между тем как Хантер снова повернулся к Лонсдейлу.

– Хоуксворт, – вкрадчиво проговорил Лонсдейл, в явном замешательстве от холодного приема. – Бог мой, дружище, долго ты еще намерен держать меня здесь? Пригласи войти, и мы побеседуем за бокалом доброго вина.

– Не думаю, что есть причина для выпивки, – отрывисто сказал Хантер.

– Ну, причина, по которой я здесь, по-моему, очевидна. – Лонсдейл помолчал и затем спросил с выражением снисходительной заботы:

– Как моя жена?

– Неважно.

– Я не совсем понимаю, что здесь происходит. С Рейчел произошел несчастный случай, и, вместо того чтобы позволить ей оправиться от него в собственном доме, ты тащишь ее через всю округу… И все для того, чтобы потворствовать очередному капризу своей жены. Разумеется, у Лары, как и у любой женщины, соображения не больше, чем у курицы, но ты… – Лонсдейл в изумлении покачал головой. – Что на тебя нашло, Хоуксворт? Совсем не в твоем духе лезть в дела другого мужчины, особенно если это, черт возьми, твой лучший друг.