Мужчина на одну ночь - Клейпас Лиза - Страница 31

Подойдя к окну, Аманда пригубила остывшего чая и попыталась вернуть на место куда-то покатившееся при виде подъехавшего экипажа сердце.

– До чего же глупо в мои годы чувствовать себя Золушкой, – сухо сказала она себе, но душа замирала и все ждала чего-то.

Так и не успокоившись, она поспешила вниз.

Когда лакей подсадил ее в карету, где уже ждали ножная грелка и меховая полость, Аманда заметила на сиденье обернутый яркой бумагой подарок и нерешительно коснулась пышного банта. За ленту была заткнута маленькая карточка. Невольная улыбка коснулась губ Аманды, когда в глаза бросились короткие строчки:

"Хотя это не настолько возбуждает, как мемуары мадам Б., все же, может, вам понравится. С Рождеством…

Д. Девлин".

Пока экипаж катился по заснеженным мостовым, Аманда развернула подарок и восхищенно качнула головой. Книга… маленькая и очень старая, в древнем кожаном переплете, с пожелтевшими ломкими страницами. Аманда открыла титульный лист.

– «Путешествия в некоторые отдаленные страны мира, – прочла она вслух. – Сочинение в четырех частях, написанное Лемюэлем Гулливером»…

– «Путешествия Гулливера»! – восторженно воскликнула она.

Как-то Аманда призналась Девлину, что этот «анонимный» роман Джонатана Свифта, ирландского священника и сатирика, был одной из ее любимых детских историй. А она держала в руках издание Мотта, 1726 года, самое первое и очень редкое.

Аманда вдруг поняла, что для нее этот небольшой томик дороже всех королевских сокровищ. Она, разумеется, не должна принимать таких дорогих подарков, но не находила в себе сил отказаться.

Карета уже подъезжала к модному кварталу около Сент-Джеймс-парка. Хотя Аманда раньше не бывала в доме Джека, тем не менее много слышала о нем от Оскара Фретуэлла. Девлин купил особняк у бывшего дипломата, много лет занимавшего пост английского посланника во Франции, который, выйдя в отставку, решил провести последние годы жизни на континенте и поэтому продал свои английские владения.

Дома в этом квартале, как правило, принадлежали холостякам, и поэтому окружающая атмосфера казалась чисто мужской. Правда, было здесь немало модных и дорогих лавок. Деловые люди редко селились в этой части города, поскольку самые богатые предпочитали строить дома к югу от реки или в Блумсбери. Однако в жилах Девлина текла кровь аристократа, и, может, именно она, вместе с огромным богатством, делала его присутствие более приемлемым для соседей.

Вдоль улицы вытянулся длинный ряд карет, из которых выходили люди, направлявшиеся в великолепный особняк. Аманда, взглянув в замерзшее окно, изумленно приоткрыла рот.

Дом был не только красив, но и величествен. Выстроенный в георгианском стиле, из красного кирпича с массивными белыми колоннами и фронтоном по фасаду, он так и сверкал стеклами огромных окон. По обеим сторонам росла аккуратно подстриженная изгородь из тиса и бука, а за ней виднелись купы молодых деревьев, под которыми раскинулись ковры живых белых цикламенов.

Этим домом могла бы гордиться самая высокородная персона!

Воображение Аманды разыгралось. Ожидая, пока карета подъедет к крыльцу, она представляла Джека Девлина школьником, мечтающим о жизни за мрачными стенами Начфорд-Хита. Верил ли он, что когда-нибудь станет жить в подобном месте? Какие эмоции управляли им на долгом, трудном подъеме на самый верх? И главное, сможет ли он когда-нибудь найти покой, забыть о бесконечных амбициях, или они по-прежнему будут безжалостно подгонять его до самой смерти?

Девлин – незаурядная личность. Он лишен способности успокоиться, расслабиться, остановиться на достигнутом, радоваться собственным достижениям. Ничего не скажешь, он самый загадочный, самый поразительный человек из всех ее знакомых. И она нисколько не сомневалась, что он опасен.

«Но я не какая-то мечтательная наивная школьница, – сказала себе Аманда, находя утешение в здравом смысле. – Я женщина, которая не питает иллюзий насчет Джека Девлина, и никакой опасности нет, пока я сама не позволю себе совершить какую-то глупость».

Например, влюбиться в него. Нет! Ее сердце тревожно сжалось при одной этой мысли. Она не любила его и не хотела любить. Довольно и того, что ей весело в его обществе. Придется постоянно напоминать себе, что Девлин – не тот мужчина, которого женщина хотела бы видеть своим постоянным спутником.

Карета остановилась, и лакей поспешил помочь Аманде выйти. Она взяла его под руку, чтобы не поскользнуться на покрытом льдом и посыпанном песком крыльце, ведущем к двойным входным дверям. Из дома доносились музыка, смех и обрывки разговоров. По перилам и карнизам были развешаны гирлянды остролиста и омелы, перевязанные алыми бархатными лентами.

Пряный аромат зелени и цветов смешивался с аппетитными запахами из столовой.

Гостей было куда больше, чем предполагала Аманда: не менее двухсот человек. Пока дети играли в отдельной гостиной, специально отведенной для них, взрослые переходили из одного парадного помещения в другое. По дому разносились веселые мелодии.

У Аманды стало теплее на душе, когда Джек нашел ее. Он был неотразимо элегантен, в черном фраке и жилете цвета маренго, облегавшем сильный торс. Однако никакой модный костюм не мог скрыть пиратской натуры. Он был слишком дерзок и расчетлив, чтобы одурачить окружающих и заставить принять себя за джентльмена.

– Мисс Брайерз, – тихо приветствовал он, сжимая ее руки и окидывая откровенно одобрительным взглядом, – вы похожи на рождественского ангела!

Аманде польстило его сравнение.

– Спасибо за чудесную книгу, – засмеялась она. – Я буду ее беречь. Но боюсь, у меня ничего для вас нет.

– Видеть вас в этом декольтированном туалете… лучшего подарка мне не нужно.

Аманда нахмурилась и поспешно огляделась, желая убедиться, что рядом никого нет.

– Тише… вдруг кто-нибудь услышит!

– Посчитают, что я вас вожделею, – вполголоса пробормотал он. – И будут правы.

– Вожделеете? – с деланным равнодушием повторила она, хотя в душе восторгалась направлением, которое приняла беседа. – Боже, как поэтично!

– Честно признаюсь, я не обладаю вашим талантом пространно описывать душераздирающие сцены похоти и сладострастия, – ухмыльнулся он.

– Буду очень благодарна, если вы не станете упоминать о столь непристойных предметах в святой праздник, – резко оборвала она, покраснев до корней волос. Девлин снова усмехнулся и положил ее руку на сгиб локтя.

– Так и быть, – смирился он, – обещаю весь вечер вести себя, как певчий из церковного хора, если так вам угодно.

– Весьма приятные перемены, – чопорно ответила она, чем немало развеселила его.

– Пойдемте со мной. Я хочу представить вас кое-кому из друзей.

От Аманды не ускользнуло, с каким собственническим видом провожал ее Девлин в большую гостиную. Переходя от одной группы улыбающихся гостей к другой, он называл имена, высказывал добрые пожелания и обменивался шутками с поражавшей ее естественной, ненаигранной легкостью.

Хотя он не предъявлял на нее права открыто, в голосе и выражении было нечто, заставлявшее безошибочно предполагать, что его и Аманду связывают не только деловые отношения. Это выбивало ее из колеи. Аманде еще не приходилось быть спутницей мужчины. Она никогда не становилась объектом завистливых женских и восхищенных мужских взглядов. Говоря по правде, до сих пор вообще ни один мужчина не пытался публично показать, что она принадлежит ему, и все же каким-то шестым чувством она понимала, что именно это и делает сейчас Девлин.

Они проходили через анфиладу роскошно обставленных комнат. Для тех гостей, которые не хотели петь или танцевать, была отведена обшитая панелями красного дерева комната, где увлеченно играли в шарады. В другом помещении, уставленном ломберными столиками, шла игра в вист. Аманда узнавала знакомые лица писателей, издателей и журналистов, с которыми она последние несколько месяцев встречалась на вечерах и приемах. Здесь царило веселье: волнующий праздничный дух, казалось, распространялся на каждого, от мала до велика.