Любовник леди Софии - Клейпас Лиза - Страница 29

Росс с гримасой отвращения выпил предложенный ею напиток, которым обычно поят больных.

— Уже забыл, когда в последний раз пил ячменную воду, — проворчал он.

— Элиза говорит, что вы никогда не хвораете, — сказала она, ставя стакан на столик. — Да что там, все сыщики как один поверить не могут, что вы ранены. Послушать их, так выходит, что пули должны отскакивать от вас, как капли дождя.

Росс задумчиво улыбнулся:

— Я никогда не строил из себя сверхчеловека.

— Тем не менее почти все вас таковым считают, — возразила она и пристально посмотрела на него. — Будто вам неизвестны человеческие слабости. Будто вам не страшны пули.

Они оба на мгновение замолчали, глядя в глаза друг другу.

Неожиданно Росс понял, что ему задан немой вопрос.

— Боюсь, что люди ошибаются, — произнес он. — Есть у меня свои слабости. И немало.

София отвела взгляд в сторону и машинально принялась разглаживать складки на покрывале.

— Да, но вы не позволяете им взять над собой верх.

Он поймал ее пальцы и погладил бархатистую поверхность ее коротко остриженных ногтей.

— Что бы ты хотела узнать, София?

Ее ресницы моментально вспорхнули вверх.

— Почему вы не женились вторично после того, как ваша жена умерла? Ведь с тех пор прошло так много времени. Вы же еще относительно молоды.

— Относительно? — спросил Росс нахмурившись.

София улыбнулась:

— Скажите мне, почему вас называют Монахом с Боу-стрит, когда вам не стоило бы большого труда жениться вторично?

— Но мне не хотелось жениться вторично. Мне неплохо и одному.

— Вы любили свою жену? — не удержалась от вопроса София.

— Любить Элинор было легко, — ответил Росс и попытался вызвать в памяти образ покойной жены, представить ее нежное, бледное, с тонкими чертами лицо, светлые шелковистые волосы. Но казалось, что образ этот принадлежал какой-то иной, прежней жизни. Внезапно Росс со всей ясностью понял, что в его сердце остался лишь этот призрачный образ, а не воспоминания о живом человеке. — Она была такая утонченная… такая умная… такая добрая. Она ни разу не отозвалась о ком-либо дурно. — Его губы тронула легкая улыбка. — Элинор не любила, когда рядом с ней кто-то бранился. Скольких трудов стоило ей отучить меня от этой дурной привычки!

— Должно быть, это была необыкновенная женщина!

— Верно, — согласился Росс. — А еще она была такая хрупкая, я бы даже сказал, болезненно хрупкая. Ее семья была против того, чтобы она выходила замуж.

— Вот как? Это почему же?

— Элинор постоянно хворала. Однажды осенним днем я взял ее покататься верхом по парку. Так вот, она простудилась и была вынуждена целую неделю провести в постели. Уж слишком болезненной была. Ее родители опасались, что замужество пойдет во вред ее здоровью, не говоря уже о выполнении супружеских обязанностей. Они боялись, что беременность раньше времени сведет их дочь в могилу. — В голосе Росса послышались нотки раскаяния. — Я сумел убедить их, что буду всячески оберегать Элинор и что ей не грозит никакая опасность.

София перевернула другой стороной влажную тряпицу у него на лбу, но он даже не осмелился посмотреть на нее.

— Четыре года мы были счастливы вместе. Сначала мы с Элинор думали, что она бесплодна, потому что за четыре года супружеской жизни она так и не забеременела. Признаюсь честно, я был этому даже рад.

— То есть вам не хотелось иметь сына или дочь?

— Мне было все равно. Лишь бы Элинор была здорова и не хворала. Но однажды она сказала мне, что ждет ребенка. Сама она несказанно обрадовалась этому. По ее словам, она никогда не была так счастлива. Я же убедил себя, что роды пройдут без осложнений.

Росс умолк, не в силах продолжать свой печальный рассказ. Любое упоминание имени покойной жены давалось ему с великим трудом. Но тем не менее он не хотел утаить от Софии даже самую малую частицу своего прошлого.

— Но что-то произошло?

Россу показалось, будто в его сознании отомкнули замок. Куда только подевалось его хваленое самообладание Он рассказал ей все — поведал даже о том, о чем он не осме лился бы признаться никому, даже священнику на исповеди чувствуя, что должен рассказать ей все, без утайки.

— В тот день, когда у Элинор начались схватки, у меня появилось недоброе предчувствие. Она плохо переносила боль, была слишком слаба, чтобы вытолкнуть из чрева ребенка. Схватки продолжались уже целые сутки, а на вторые… Боже, это был кромешный ад! Я послал за докторами, и они все четверо принялись спорить, что дальше делать с моей женой. Она корчилась в страшных муках и все время умоляла меня, чтобы я ей помог. Я был готов на что угодно. В буквальном смысле на что угодно.

Росс даже не заметил, как руки его сжались в кулаки, — до тех пор, пока не почувствовал, что София легонько потерла ему пальцы, ослабляя напряжение в мышцах и сухожилиях.

— Единственное, в чем сошлись доктора, — что ребенок был слишком крупный. Мне предстояло сделать выбор. Разумеется, я сказал, чтобы в первую очередь спасали жизнь Элинор. Но это значило, что… — Он умолк, не договорив, чувствуя, как у него перехватило дыхание. Он не знал, что должен говорить дальше. Ибо слова были бессильны передать весь ужас происходившего. — Боже, она потеряла столько крови! Элинор кричала, умоляла меня, чтобы я остановил их. Она была готова пожертвовать собой, умереть, чтобы только вы жил наш ребенок, но я не хотел ее терять. И поэтому они оба… — Росс вновь остановился, чтобы перевести дыхание.

София смотрела на него, не шелохнувшись и не издав единого звука. Росс подумал, что ей просто неприятно слушать его историю, что он сказал слишком многое из того, о чем не следовало упоминать. Не иначе как своим рассказом он привел Софию в ужас.

— Я сделал неверный выбор, — пробормотал он. — И они оба умерли.

Прохладный ночной воздух, который еще несколько минут назад казался таким приятным и освежающим, заставил его поежиться. Ему стало холодно как телу, так и душе, словно смерть обдала его своим леденящим дыханием.

София убрала с его лба влажный компресс и погладила по лицу.

— Вам не в чем себя винить, — мягко произнесла она, — и вы сами об этом знаете.

Нет, она просто не поняла смысла его рассказа, подумал Росс. Ведь он старался донести до нее весь эгоизм тогдашнего своего решения.

— Мне не следовало жениться на Элинор. Если бы не я, она бы сейчас была жива.

— Как можно быть в этом уверенным? Но если это даже так, если бы вы не женились на ней, какая жизнь была бы ей уготована? Жалкое существование старой девы, на которую все смотрят с сожалением, пустая, несостоявшаяся жизнь.

София натянула повыше одеяло, после чего направилась к комоду, чтобы принести из нижнего ящика еще одно. Потеплее укрыв Росса стеганым одеялом, она вновь села рядом с его кроватью.

— Вы ведь не заставляли Элинор силой выйти за вас замуж. Я уверена, ваша будущая жена понимала, чем рискует, принимая ваше предложение. Но риск этого стоил, потому что, когда вы с ней сочетались браком, она была счастлива иметь заботливого, любящего мужа. Она жила той жизнью, какую для себя выбрала. Я уверена, ей было бы неприятно, узнай она, что вы корите себя за то, что случилось с ней.

— Какая разница, как она отнеслась бы к этому? — хмуро отозвался Росс. — Я один виноват во всем.

— Ничего удивительного в том, что вы во всем вините только себя самого, — последовал ответ Софии. — Ведь вам кажется, будто вы всемогущи, что все хорошее, равно как и все дурное, зависит от вас, и только от вас. Думаю, вам трудно даже себе представить, что есть в этом мире вещи, от вас не зависящие.

Ее сдержанная насмешка почему-то подействовала на его душевные раны как целебный бальзам. Росс заглянул ей в глаза, и у него тотчас отлегло от сердца. Он не хотел поддаваться этому чувству, — и в то же время он не мог от него избавиться.

— Вы всего лишь человек, — добавила она, — а не Бог.

Всего лишь человек.

Как будто Росс сам этого не знал. Но лишь сейчас он был готов признать то бремя, которое возложил на себя, лишь бы только убедить все и вся в обратном. Он делал все для того, чтобы доказать миру, будто он не простой смертный, и, что самое главное, до сих пор это ему удавалось. Более того, этого требовал от него занимаемый пост. Люди хотели верить в то, что главный судья с Боу-стрит по уголовным делам всемогущ. Они хотели быть уверенными в том, что, пока они сами по ночам спят в постели, он, подобно всевидящему оку, охраняет их покой. В результате Росс уже многие годы жил в полном одиночестве. Никто толком не знал, что он за человек, никто его не понимал. Впервые за свою взрослую жизнь он в лице Софии встретил человека, который не смотрел бы на него в немом благоговении снизу верх. Она первая отнеслась к нему как к простому смертному.