Свой дракон - Романова Галина Львовна - Страница 13

Яунист, бросая на Готика и Авидара подозрительные взгляды, старался держаться поближе к брату-драконоборцу, стараясь заодно встать так, чтобы его отделяли от парочки как минимум двое рыцарей.

Вся компания – брат Акимир, наказанные ученики и двое из трех «конвоиров» – покинула пределы Ордена, перейдя по перекидному мосту. Впервые за долгое время юноши очутились за пределами замкнутого мира и озирались по сторонам.

Снаружи царила осень. Трава на лугу пожелтела и завяла, роща невдалеке и кроны отдельно стоящих деревьев окрасились в золото и багрянец, и лишь кое-где еще виднелись пятна чудом уцелевшей зелени. На разбитых возле стен обители огородах уже добрая половина урожая была убрана – остались лишь капуста, семенная редька и свекла. На полях было убрано зерно и уже росли озимые. Несколько терновых кустов, росших возле рва, были усыпаны темно-синими ягодами. Воздух был прозрачен и пах как-то по-особенному. В небе среди облаков перекликались летящие к югу птичьи стаи. Дождь перестал совсем, но тучи по-прежнему закрывали небо, и порывистый ветер ничего не мог с ними поделать.

Пока юноши озирались, отставший на полпути третий драконоборец вернулся, ведя в поводу двух лошадей. На одну из них мигом взобрался брат Акимир.

– Что встали? – поинтересовался он у троицы. – Побежали! Вокруг крепостной стены! Живо!

В воздухе свистнула плеть. Пришлось подчиниться.

К вечеру погода испортилась снова. Холодный пронизывающий ветер пригнал откуда-то тучи, которые с радостью разродились новым проливным дождем. Но ни ветер, ни надвигающаяся темнота, ни ливень, ни грязь, в которую постепенно превращалась земля под ногами, не могли остановить экзекуцию. Нет, юношей не избивали, не нагружали тяжелой работой, которая более приличествует сервам. Просто они вот уже несколько часов трусцой бегали вокруг крепостной стены под зорким присмотром наставников. Рядом с ними на хорошей лошади рысил брат Акимир, следя за тем, чтобы наказанные не переходили на шаг, тем более не присаживались отдохнуть. Когда ближе к вечеру дела призвали его в монастырь, его сменил другой брат-драконоборец, на свежем коне.

– Не спать! Не спать! – покрикивал он, труся чуть позади бегущих юношей. – Как драки устраивать, так все полны сил и энергии, а как потрудиться на благо Ордена, так нет никого!

– Самого б тебя так… – едва не сбив дыхание, проворчал Яунист, – погонять…

– Молчи! – коротко высказался Готик.

Усталость мало-помалу брала свое – все-таки они целый день отнюдь не сидели, сложа руки, – и злость на соученика куда-то подевалась. Хотелось есть, мокрая одежда липла к плечам и спине. Ноги разъезжались в грязи, смешанный с дождем пот заливал глаза. Дышалось с трудом. Более привычный к нагрузкам, Яунист еще держался, а вот Готик с каждым шагом чувствовал, что ему все труднее удерживать взятый темп. И неизвестно, кто кого больше гнал – то ли наказанные с самого начала взяли с места слишком резво и невольно заставляли надсмотрщиков придерживаться прежней скорости, то ли сами братья-драконоборцы нарочно подгоняли наказанных. Во всяком случае, всадник трусил позади бегущих юношей, и тем угрожали еще и копыта рыцарского коня, попасть под которые не хотелось.

В ненастье темнеет быстро. Закат еле-еле виднелся за низкими тучами. Заворачивая за угол, Готик не удержался на ногах и чуть не врезался носом в землю. И врезался бы – если бы не крепкая рука, схватившая его за локоть и удержавшая от падения.

– Держись, – долетел ободряющий шепот.

Юноша оглянулся и встретил мягкий взгляд золотисто-янтарных глаз.

– Спасибо…

– Не спать! Не спать! – загрохотали совсем близко конские копыта. – Это боевой конь, он приучен ходить по трупам!

Жеребец в самом деле уже привстал на дыбы. Пришлось снова пуститься в путь, чувствуя, как ноют натруженные ноги, колет в груди, а сознание начинает предательски меркнуть.

– Держись подле меня. – Оказывается, Авидар так и не отпустил его руку. – Если почувствуешь, что падаешь, хватайся.

– У вас еще есть силы болтать? Вперед! С ускорением! – Надзиравший за ними рыцарь пришпорил коня.

Яунист бросил на светловолосого горца весьма красноречивый взгляд – так смотрят на смертельного врага. Но сейчас молодой рыцарь был утомлен не меньше своих напарников и ограничился только взглядом. Все трое припустили бегом, путаясь в заплетающихся ногах.

В какой-то момент Авидар отцепился от Готика, но уже через пару минут, когда всадник слегка сдержал своего коня, руки юношей сами собой нашли друг друга, переплетя пальцы.

– Держись!

Готик снова споткнулся, и только крепкая рука удержала его от падения.

– Я не дам тебе упасть…

Юноша захотел кивнуть – и едва не завалился носом в грязь.

Цепляясь друг за друга, на заплетающихся ногах, поминутно спотыкаясь, они бежали и бежали. И не поверили своим ушам и глазам, когда, пришпорив коня, брат-драконоборец в три скачка обогнал их и взмахнул рукой:

– Достаточно! Возвращайтесь в казармы!

– А разве нас не отправят на гауптвахту?

Рыцарь расхохотался:

– Хватит с вас и этого! Или так уж понравилось бегать под дождем?

В теплом нутре казармы все уже спали, слышалось только сонное дыхание умаявшихся за день учеников. Из-за ширмы лучился слабый свет – там не спал дежурный. После свежего сырого воздуха аромат конюшни, который принесли с собой юноши, ощущался особенно остро. Впрочем, Готику и его товарищам по несчастью было не до того. Уставшие, они еле нашли силы стащить мокрые, неприятно льнущие к телу тряпки, падая на постели.

Еще минуту назад юноше казалось, что он может заснуть стоя и даже лежа лицом в грязной луже, прямо под крепостной стеной монастыря, но стоило лечь, как сон убежал от его глаз. Его колотил озноб. Закутавшись в одеяло с головой, Готик трясся мелкой противной дрожью и никак не мог согреться, гадая, то ли он просто настолько замерз под осенним дождем, то ли это поднимает голову простуда.

– Эй! Готик!

Юноша поднял голову – за три кровати от него над постелями возвышалась светлая макушка Авидара.

– Ты спишь?

– Нет-т…

– Иди сюда! – Горец пригласительно похлопал ладонью по своей постели.

– Ты с ума сошел? – Забраться в постель к другому парню после того, что было сегодня в бане, было решительно невозможно.

– Ты весь дрожишь, я слышу, как стучат твои зубы. Ты замерз, а я теплый!

– Псих, – категорично высказался Готик. – Еще чего удумал! Согреет он меня…

– Дурень. Спина к спине ляжем! Иди, не бойся!

Какой-то горец осмеливается упрекать в трусости наследника баронов Дольских? Возмущению Готика не было предела. Завернувшись в одеяло, он, стараясь, чтобы за ширмой не услышал дежурный, босиком перебежал к Авидару. Тот уже отвернулся, уступив приятелю половину постели и, когда тот пристроился под боком, великодушно поделился своим одеялом.

Прижавшись к чужой спине, Готик неожиданно впрямь почувствовал тепло. От Авидара исходил настоящий жар, словно вместо юноши была нагретая печь. Он поелозил, устраиваясь поудобнее.

– Только – чур! – не поворачиваться!

– Ага, – долетело с той стороны. – Ты тоже!

– И это… как бы утром не заметили…

– Понятно. Я очень чутко сплю. Растолкаю, если что… Давай спать?

– Давай. – Озноб наконец прошел, уступив место приятной расслабленности. Веки закрывались сами собой, но уже на краю засыпающего сознания вдруг встрепенулась посторонняя мыслишка.

– Авидар? – Кулак тихо пихнул в бок приятеля.

– Ну, чего тебе?

– А как ты сегодня Яуниста… того… Нам таких приемов, по-моему, еще не показывали?

– Это наша национальная горская борьба. «Авалар» называется.

– «Авалар»? Похоже на твое имя.

– Ага. Оно как раз и означает «борец».

– А ты меня научишь?

С той стороны раздался странный звук – то ли всхлип, то ли стон.

– Научу.

Глаза, наконец, закрылись.