Хозяин Янтаря - Шакилов Александр - Страница 13

— Поехали! — Прямой наводкой я вынес ворота: их порвало в клочья и расплескало горячим расплавом вокруг.

В тот момент я не думал, что могу устроить второй обвал и похоронить нас в радиоактивном склепе. Я вообще тогда мало думал.

Глава 4.

Лекарство против морщин

Если бы у меня спросили «Как выглядит ад?», я бы, не задумываясь, ответил: «Ад — это Зона после выброса: радиоактивная пустошь, сплошная аномалия». Я не шучу. Цельная аномалия. Без пробелов. Я видел десятки «электр», сросшихся с «воронками». Шоу что надо: молнии закручивались спиралями с радиусом в сотню метров, а потом сжимались в крохотные шары и расцветали вспышками взрывов. «Карусели» трансформировались в «жадинки», притягивая к земле «жгучий пух». «Трамплины» подбрасывали вверх целые озера «холодца». Я уж не говорю о «жарках», в которых пылали космы «ржавых волос»…

На вторые сутки, ближе к вечеру, мы выскочили из этого кошмара. Счетчики Гейгера перестали нас отпевать. Знал бы, во что вляпаюсь, не ввязался бы в эту авантюру.

Нам повезло: три экрана из четырех оградили экипаж от аномалий. Причем в дороге отказал вовсе не тот экран, который починил Турок. Это настоящее чудо, что ПА-защита не гробанулась сразу. Иначе от братьев по оружию не осталось бы и костей.

Хозяева хранили нас всю дорогу. Мне до сих пор не верится, что мы живы.

В пути мы слушали голоса предков, записанные на ленту. Признаться, большее удовольствие мне доставил бы Боб Марли, но ничего, кроме советского ретро, на бобине не было. Свет в боевом отделении мерцал, как дискотечный стробоскоп.

На вторые сутки мы выбрались в чистый сектор, куда не докатилась волна аномальной энергии. Или Зона проглотила и выплюнула лишнюю радиацию? Научники так и не вывели теорию выбросов. В первые часы после катаклизма аномалии покрывают всю площадь зараженных территорий и лишь затем разделяются, группируются, а то и вовсе исчезают. Это до сих пор под завесой тайны.

До Периметра оставалось всего ничего. Я направил Бычка вниз по пологому склону оврага. В тени развесистых ив, облепленных «ржавыми волосами», я проведу последнюю ночь как изгой и беглый зэк. Уже завтра самые богатые люди фронтира будут стоять в очереди, чтобы пожать мне руку.

Примета есть такая: утро вечера мудренее. Не хотелось сгоряча вляпаться в ловушку, не доехав сотни метров до Периметра. Ночью видимость ни к черту, а свет прожекторов заметен издалека. Зачем привлекать к себе лишнее внимание?..

— Не спится? — Орфей стянул с себя тяжелый скафандр и закурил, пуская дым в темноту.

— Бахнуть бы соточку… — Высунувшись в люк, я смотрел на звезды.

— И не говори. Я б и сам не прочь, но пусто…

По пути мы вылакали весь запас алкоголя. И только благодаря натовским стимуляторам не сошли с ума от страха. Поклон тому сержанту морской пехоты, что продал мне «химию», и отдельное спасибо фармацевтической промышленности Соединенных Штатов.

— Ничего, завтра отмокнем в баре. Давненько я не был в «Звере между ног».

Тогда, под ивами у Периметра, казалось, что меня и цель разделяет всего шаг. А дальше все легче простого. Щелкну пальцами — и генералы отдадут мне честь и ключи от военных баз.

Как же я ошибался!..

Солнце над Зоной было похоже на желток яйца, сваренного всмятку. Прям как в начале мая в родном Харькове. Денек обещал быть чудесным: светлым и теплым. Как раз для великих свершений. Вот-вот в кронах ив защебечут соловьи… Иллюзия. Самообман. Птицы в Зоне не поют — вороны просто не умеют петь.

— Подъем, парни! Чистим зубки, умываемся и едем на войну!

Не так уж просто разбудить сталкеров, которые двое суток подряд не спали, убивая свои организмы всякой дрянью. Но мне это удалось.

Насчет «чистим зубки» я, конечно, пошутил. Единственная гигиена, доступная в Зоне, — это слить дренаж и сбросить балласт. Что мы и сделали.

— По коням!

Вырулив из-под развесистых ветвей, я направил танк по дну оврага. Нужен склон, по которому можно взобраться, не рискуя опрокинуть машину. Такое местечко нашлось метров через полтораста. Отлично, займемся танковым альпинизмом.

Но стоило Бычку выбраться из яра, как впереди обнаружился холм. Чтобы объехать его, придется дать крюк. А мне лень, не хочу, не буду. Магнитофон хрипло поддержал меня:

— Отставить разговоры, вперед и вверх, а там… [4] Рыча, танк одолевал подъем. Движок работал на пределе, но я не жалел технику. И топливо больше не экономил — за Периметром этого добра сколько угодно. Траки срывали дерн пластами, прочерчивая траекторию движения. Ее отлично видно с воздуха, но это уже без разницы, мы рискнули и прошли всю Зону, не встретив на пути ни одного заслона!

Сейчас выберемся на вершину — и вот он, пост № 12. Мне казалось, что там, где я вошел в Зону, Максимку Краевого искать точно не будут.

«Пара залпов из пушки Гаусса — и нет проблем», — думал я. Но судьба вновь окунула меня лицом в навоз. Плохая примета: преждевременно радоваться.

Прицел-дальномер со стабилизацией поля зрения по вертикали — забавная штука. Баллистический вычислитель, встроенный в него, учитывает скорость ветра, температуру и влажность. Именно в прицел я увидел, что путь нам преградила чуть ли не целая армия.

— Твою мечту… — только и смог выдавить я. Когда они успели?! Ведь выброс, радиация…

Бычка и танк ооновцев по фронту разделяло метров двести, не больше. На левом фланге я заметил еще один танк и наскоро организованную огневую точку из мешков с песком. А справа…

Что располагалось на правом фланге, я рассмотреть не успел, ибо миротворцы поприветствовали нас салютом — бронебойный снаряд разорвался с небольшим недолетом. Поспешили парни, переволновались. Промазать с такого расстояния?.. Я бы точно не промазал!

Мешая врагу взять поправку, я резко развернул Бычка. По броне застучали пули — парни, засевшие за мешками, целились куда точнее своих товарищей в танке.

Бычок двигался по вершине холма, представляя собой отличную мишень — прям как в тире. Знай долби себе в удовольствие!

Еще один снаряд взорвался рядом с гусеницей. Опять промазали, мне нравятся эти парни!..

Точнее — нравились. Пока я не заметил миномет, а рядом два танка и еще одну огневую точку. И все это воинство вжарило по Бычку одновременно!

Громыхнуло так, что впору было лечь в ближайшую ямку, сложить руки на груди и умереть от страха. Я остановил танк. Я знал, что этого делать нельзя, что каждая секунда на одном месте в помощь тем, кто целится по Бычку, но…

— …но это наши горы! — выдал магнитофон. — Они помогут нам!

Я должен слиться с танком, должен стать с ним единым целым, почувствовать каждую его шестерню, каждый бугорок под траками… Меня так учил тренер по самбо Хаитбай Абдушарипович.

Мое сердце-движок напряглось, задействовав через силовую передачу ведущие колеса. Проворачиваясь, они натягивали задние наклонные ветви гусениц, как бы выдергивая их из-под опорных катков. Перебирая траки, словно многоопытный сиделец — костяшки четок, колеса вращались, толкая многотонную мощь вперед.

Вес и скорость — вот что мне нравится в бронированных монстрах. Рычит двигатель, рвутся снаряды, орет Орфей, а мне весело — привычное боевое безумие.

Я больше не управлял Бычком, я отпустил его на свободу. Он катился по инерции, постепенно замедляясь. Участок относительно ровный. Значит, метров сорок в запасе есть. Надо поторопиться — на то, чтобы прицелиться и выстрелить, времени очень немного.

Мое лицо срослось с налобником прицела: резина и кожа — одно целое. Зрачки — линзы. Ресницы — перекрестье, наброшенное на силуэт ооновского танка. Тумблер с надписью «ЭМП» и пальцы — точно кость и сустав.

Подсветка красным «ВЫСТРЕЛ», вой электромагнитной установки, дрожь корпуса.

На миг мое сердце остановилось, на глаза набежала тень, а потом махине миротворцев оторвало башню и унесло метров на двадцать.