Волшебный Замок Фей - Телевицкая Дина Александровна - Страница 19

— Ладно уж, бывайте, не поминайте лихом!

А её непутевые сыновья Горынычи только ещё больше выпучили глаза да, махнув со всей силы хвостами в нарядных бантах, исчезли в небесной дали вместе с дорогой мамашей. Дети ещё полетали немного, несомые каким-то непонятным воздушным потоком. А вскоре они опустились на весёлой полянке утреннего леса, прямо перед сидевшими на берёзовых пеньках Ирой и Яшей.

— Всем привет! — заорал Санька. — Яша, живой! Куда же ты исчез тогда?

— Ребята, мы опять вместе! — Ира обнимала подруг, теребила Саньку, хотя в глазах её появились какие-то грустные-прегрустные печалинки.

— Галя, где ты была? Не боялась?

Яша стоял перед девочкой и, улыбаясь, смотрел на неё. И снова, как раньше, Галя почувствовала, что сейчас утонет в его бездонных глазах. Но взяла себя в руки и ответила:

— Да, я боялась немного, а ты? Что произошло с тобой?

Оба они вдруг замолчали. Только стояли и смотрели друг на друга, будто стараясь насмотреться на всю оставшуюся жизнь. Многое пережил каждый из этих ребят в Лесу Испытаний. Сейчас они расскажут друг другу о своих приключениях. А пока над полянкой — солнышко, весёлое и теплое! Берёзки протягивают ветки с молодыми листочками, а лёгкий ветерок ласкает, щекочет и нашёптывает какие-то хорошие слова. И поют в листве деревьев птицы. Весёлые белки так и стреляют раскосыми глазками, а над крупными, с ладонь, ромашками, кружат стрекозы и яркие бабочки.

Беззаботный летний денек! Но почему уходят с весёлой поляны дети? Отчего их лица снова посерьёзнели? Куда так торопятся они? Заветная цель есть у этих ребят: Волшебный Замок Фей надо им найти во что бы то ни стало! Только там узнают они, как жить дальше, где и как найти счастье для себя и своих близких. А дорога к Волшебному Замку ещё долгая и нелёгкая. Да и где она, дорога-то?

НИЧЕЙНЫЙ ПЛОТ

Пролетело, как принято говорить в сказках, много ли, мало ли времени, а пятеро ребят всё шли и шли в поисках Волшебного Замка Фей за бело-чёрным котом Кузей. Они шли то вперёд, то влево или вправо; взбирались на холмы, покрытые кустарником и цветами, проходили сквозь небольшие перелески, овраги и болота, заросшие тиной и обманной травой. Тут уж держи ухо востро: один неосторожный шаг и пропал! А Кузя всё бежал себе и бежал, изредка останавливаясь, чтобы поймать мышку, поспать или просто почесаться. Иногда устраивали привалы. Санька разводил костерок, Яша и девочки собирали ягоды, грибы, ловили рыбу, если было где. И начинался весёлый обед или ужин: с воспоминаниями, рассказами интересных случаев «из жизни» и страшных историй. Это было беззаботное, чудесное время! Но все понимали, что вечно так продолжаться не может.

И действительно, однажды… Кузя вывел их к реке. Обычная такая река. У?же, конечно, чем Волга, и Ока, и у?же Клязьмы, но только чуть-чуть. Сначала ребята и не думали, что придётся продолжать путешествие вплавь. Но Кузя сел на берегу и призывно замяукал, шустро так вертя головёнкой — то к детям, то к реке, как бы приглашая идти прямо в серые, не очень-то приветливые воды. А Кузя и вправду приглашал. Он вдруг как припустил с крутого берега вниз. Все за ним. А у самой воды качался на низких волнах замечательный плот с шалашиком и вёслами. Кузя — прыг! Прыг! Прямо на плот. Ребята переглянулись.

— Слушайте! — воскликнул Яша. — Мы же совсем забыли! Вспомните, как должен проходить наш путь к Волшебному Замку: через Лес Испытаний, по Реке Сомнений… Так вот она — река эта! Вперёд, за Кузей!

— Ты что, Яша, хочешь сказать, что мы поплывём на этом плоту? — спросила Ира.

— А вдруг он «чейный»? — нерешительно ступая на деревянные доски, оглянулась на Яшу Галя.

— Ну и что, что «чейный»! — Санька легонько подтолкнул Галю вперёд. — Объясним, извинимся. Неужели нас не поймут? Нет, ребята, я прямо уверен, я чувствую, что этот плот — для нас! Скорее!

Он протянул руку Ире, затем Танюше и прыгнул сам. Яша оглянулся на лес, так приветливо встретивший их, и присоединился к друзьям.

— Итак, — сказал он, — путешествие продолжается! Но надо быть начеку, ведь мы с вами на Реке Сомнений!

— Почему она так называется? — только и успела спросить Галя, шлёпнувшись вместе с другими от сильного толчка.

Плот качнулся, оборвал верёвку, привязывавшую его к берегу, да как понесётся вперёд, всё вниз и вниз по течению. Дети сначала даже говорить не могли от удивления, а может и (чуть-чуть, ну на самую капельку) от испуга. Шутка ли! Плот сам по себе срывается с места и несётся, как угорелый, по реке неизвестно куда! Да и река какая-то странная. Сперва была обычная: серая, спокойная, отражала верхушки деревьев и облака в небе. А тут будто с ума сошла: позеленела, забурлила водопадами, завертела опасные чёрные воронки. Течение становилось всё быстрее. Волны то появлялись, то пропадали, а потом воздвигались ещё выше и круче, прямо как на море! Ребята хотели взяться за вёсла. Но вёсла были накрепко прикреплены к плоту, да и Кузя протестующе заурчал.

Плот нёсся с небывалой скоростью. Почти невозможно было рассмотреть берега. А тут и ночь наступила. Выползла из-за тёмных облаков (или туч?) лимонно-зеленоватая луна: покатилась, поплыла по воздушной реке вслед за плотом. Течение замедлилось. Плот уже шёл тихо, а небо было сплошь усыпано звёздами. И вот тут впервые дети услышали песню. Они не разобрали слов. Да и не нужны были слова. Главное говорила мелодия. В ней было столько тоски и боли за бедных, обиженных и несчастных! А ещё — мольба за них и призыв ко всеобщему соучастию в доброте и любви.

Это была необыкновенная песня необычной ночью на странной реке, под лимонно-зеленоватой луной. Дети стояли, тесно прижавшись друг к другу и глядя широко раскрытыми глазами в небо. А там, где-то очень далеко впереди, возникало видение. На берегу синего моря (странно, как отчётливо в ночи различались цвета и очертания!) собралась великая толпа людей (или иных существ?), прекрасных своей мечтой: помогать, спасать, уводить от беды и зла детей — беззащитных, слабых и таких одиноких в жестоком мире взрослых. И сквозь расступившуюся тьму неба, перед замершей в изумлении луной, ясно были видны всепонимающие лица и скорбно сложенные за спинами мощные крылья этих Непонятно Кого. Впереди всех возвышались светлоглазые и русоволосые Мужчина и Женщина. Их лица выражали тревогу и боль, сострадание и любовь: неизмеримую, спасительную, необходимую каждому ребенку — Любовь Отца и Матери.

Исчезло видение. А река, и луна, и дети на плоту всё ещё не двигались, потрясённые красотой и смыслом услышанного. Но вот всё снова ожило. Поплыла, заторопившись, луна. Побежали ей вдогонку волнистые облака. А река понесла юных путешественников вперёд и вперёд. Куда понесла? Будет ли конец? Причалят ли они хоть где-нибудь? Сладко зевнул бело-чёрный кот Кузя, выгнув спину дугой, и уютно улёгся у входа в шалашик. Мгновенно заснули дети на мягком душистом сене (или цветочных лепестках?) под лоскутным одеялом, припасённым специально для них чьей-то заботливой рукой…

Первым проснулся Санька. Вылез из шалаша, зажмурился от яркого солнечного света. Увидев, что плот уже причалил к берегу, а Кузя на травке сидит и умывается, Санька бросился в шалаш орать: «Подъём! Подъём!» И оставив на время свой плот, пошли все пятеро за Кузей по тропинке, которая привела в большой город. Вроде бы знакомый город, речь понятная и вообще — один к одному — Ленинград, то есть Санкт-Петербург, или Питер. Но тот, да не совсем! Спросят дети кого-нибудь о чём-то, а их не слышат. И что вообще уж немыслимо, из ряда вон, — люди идут сквозь них, а сами они проходят и сквозь людей, и сквозь стены, будто фантомы-привидения. Только непонятно, кто здесь фантомы: дети-путешественники или город, похожий на Ленинград, Питер, Санкт-Петербург? Галя первая поняла правильно и не испугалась, а сказала:

— Ребята, наверное, наши тела остались в шалаше. Мы просто выпорхнули незаметно из них. Да, мы сейчас — лишь души нас всех, я знаю! Понимаете, мы попали за черту своего измерения!