Скарабей - Фишер Кэтрин - Страница 32

— Я очень испугался. — Сетис с укором посмотрел на него. — Разве не понимаешь! Я живу в страхе — каждую минуту, каждый миг. Пойми, каково мне было рядом с ним! Я будто ходил по лезвию ножа. Мельчайшая промашка, одно неверное слово — и он обрушивался на меня. Два раза чуть не убил. А теперь у него в руках — Мирани! И Алексос! И Орфет! — При этой мысли юноша содрогнулся от ужаса.

Шакал скрестил руки на груди.

— Может быть, Бог столь же непредсказуем, как простые смертные. — Он вгляделся в ворота Храма. — Ага. Вот и они.

Из Девятерых осталось только семеро, но вид у них все равно был внушительный. Они много часов совершали ритуальные омовения в драгоценной воде, нашли где-то белые платья и улыбающиеся золотые маски, обрамленные ляпис-лазурью и хрустальными дисками. Вела процессию Персида, Та, Кто Наблюдает За Звездами; она приказала совершить очищение Храма цветами и ладаном, и девушки всю ночь своими руками отмывали его и прибирались, принесли к пустому пьедесталу молока, роз и гранатов.

Они вышли на террасу и уселись в кресла. Сняли маски — и тотчас же вся безмятежность исчезла, обнажились изнуренные жарой, усталые лица. Крисса тотчас же накинулась на остатки еды, Гайя откинула с глаз волосы.

— Всё готово? — тихо спросил Шакал.

Персида пожала плечами.

— Храм очищен, но пуст. — Она посмотрела на него, потом окинула взглядом палатки, на скорую руку расставленные в саду; толпы воров и прочего сброда; кучки беженцев у походных костров и бурдюков с водой; осликов, объедающих цветущие вьюнки на стенах Верхнего Дома. В довершение разгрома с дальнего конца Острова доносился возмущенный рев умирающих от жажды слонов.

Она вздохнула.

— Долго ли мы здесь протянем, господин Осаркон?

Шакал рассмеялся.

— Пока Ингельд не построит новый мост, о пресветлая. Мы ничего не сможем противопоставить его армии. — Он сел на мраморную балюстраду, поставив ноги на скамейку. — Но не думаю, что он станет нападать на нас. Мы не представляем для него опасности. Полагаю, его следующим шагом будет попытка проникнуть в гробницы.

Наступило молчание. В тишине раздался голос Криссы:

— Эти северяне до ужаса суеверны. Ты думаешь…

— Я думаю, туда их поведет алчность. Все-таки Оракул Ингельду ни за чем не нужен. Захватить его желает только Мантора. А ему нужно золото, и побольше, а потом — смыться, пока император не потерял терпение или не прознал, что его племяннику ничто не угрожает.

— Город хорошо укреплен.

— Только на вид. Но защищают его толстые евнухи, художники, рабы и писцы. — Он обернулся к Сетису. — Сколько времени они продержатся?

— Минут десять, — мрачно отозвался Сетис.

В наступившей тишине слышалось только щебетание птиц. Пролетела, хлопая крыльями, стайка зябликов — одна из тех, что явились из пустыни, чтобы полакомиться голубой мошкарой. Алексос пришел бы в восторг от них, внезапно подумал Сетис и почувствовал, как ему не хватает живой любознательности мальчика. Персида первая отважилась задать вопрос, который вертелся на языке у каждого.

— Что случилось с Мирани?

Все глаза устремились на Сетиса. Он раздраженно пожал плечами.

— Я ведь уже рассказывал! Пресветлые, вы думаете, я лгу? Их увел за собой Бог. Аргелина, Орфета, Мирани. Он забрал их в Иное Царство, чтобы они привели Гермию.

Глаза — голубые, серые, темные — долго смотрели на него, потом переглянулись. Наконец Персида встала.

— Мы уже обсуждали, что делать, и решили обратиться к Оракулу. Может быть, там Бог заговорит с кем-нибудь из нас. Мы хотим, чтобы вы оба пошли с нами.

Сетис изумленно поглядел на нее, потом на Шакала. Грабитель могил поднял руку.

— Пресветлая, я недостоин…

— Вы защищаете Святилище, господин Осаркон. Обычно мужчин сюда не допускают, но в одной из легенд говорится, что в случае опасности в число Девятерых включались и мужчины. — Персида обвела взглядом подруг. — Вы согласны?

Они, одна за другой, кивнули. Крисса подавила смешок. Шакал бросил взгляд на Сетиса и встал.

Сетис бывал на дороге к Оракулу только однажды. Сейчас он опять шел по каменным ступеням, истертым до блеска ногами бесчисленных Гласительниц и тех, кто мечтал вознести прошение к Оракулу, и чувствовал, что он, жалкий невежда, не имеет никакого права находиться здесь. Вход в Оракул перекрывали покосившиеся ворота из каменных плит; тропинка ныряла в проем и шла вверх, через заросли полыни, которая хлестала по ногам, выделяя в воздух ароматическое масло. Тысячи сонных пчел жужжали над голубыми цветками лаванды. Впереди Сетиса шел Шакал, и ветер шевелил его длинные волосы. Позади брели девушки в белых туниках, ступая босиком по горячим от солнца камням. Сквозь жар, сквозь тучи мух и голубой мошкары они поднимались туда, где веет прохладный ветерок, и внезапно остановились на круглом каменном возвышении. Сетис ахнул, глядя на открывшийся перед ним простор. Далеко в синем море выстроились корабли заграждения, спокойные и призрачные, рядом на глади воды лежали их идеально правильные отражения, и даже на горизонте океан был сине-зеленым, полным совершенства. Обернувшись, он увидел белые уступы Порта, круто взбиравшиеся на гору, а позади них расстилалась пустыня, сложенная из простора, песка и камней, а за ней, на краю мира, поднимались горы, на которых он когда-то побывал. Неподалеку мрачной тенью высился Город Мертвых — грозная крепость, увенчанная колоссальными статуями сидящих Архонов.

— Какой ужас, — прошептала Крисса.

Оракул был полностью разрушен. Нагромождение разломанных бревен, обугленных кирпичей, горы мусора… Когда-то посреди этой платформы открывалась расщелина, из которой доносился голос Бога, но теперь камни потрескались от пожара, опрокинулись, рассыпались.

Шакал откинул обгорелую ветку.

— Я схожу за помощью, мои люди расчистят это…

— Нет, — перебила его Тетия. — Сюда никто больше не придет. Мы сами разгребем завалы.

Крисса испуганно ойкнула, но Шакал кивнул.

— Как пожелаете.

Жрицы переглянулись, потом взялись за руки. Крисса лукаво улыбнулась Сетису и протянула руку; он с тяжелым сердцем коснулся ее пальцев. За другую руку его взяла Гайя; на дальней стороне круга, несуразно высокий, стоял Шакал. В центре живого кольца темнел разоренный Оракул.

Сначала девушки запели. Слова этой песни были незнакомы Сетису, хотя в отдельных строчках он узнал обрывки из древнего манускрипта, найденного в гробницах. Песня была медленная, прихотливая, и казалось, вместе с ней замедляется течение жаркого дня. На камнях, расправив крылья, расселись бабочки; с шорохом, от которого по спине у Сетиса пробежал холодок, из обугленных веток выползла зеленая змея и разлеглась погреться на солнышке, лениво подергивая хвостом. Сетис в тревоге ждал, что вот-вот появятся скорпионы, но вдруг поймал на себе насмешливый взгляд Шакала.

Песня закончилась.

В тишине потрескивали от жары ветки кустов. Вдалеке тихо шелестели о каменистый берег морские волны; от Моста долетал стук молотков.

Персида сказала:

— Прими наши дары, о Ярчайший.

Крисса выпустила руку Сетиса и вышла вперед. Села на корточки у обгорелого хвороста, высыпала пригоршню зерна, налила из маленьких фиалов масла и вина, а Гайя положила сверху лавровый венок. Затем девушки отошли и вернулись в круг.

Сетис облизал пересохшие губы. На лбу выступил пот, но он не мог его утереть. В сапоге кололся попавший камушек.

— О Ярчайший, Повелитель Мышей, Возница на Колеснице Солнца, — обратилась к Оракулу Персида. Ее звонкий голос разлетался над платформой. — Выслушай меня. Укажи нам дорогу. Заговори с нами на своем пути сквозь Врата. Не оставляй нас без своего совета, о властитель наш. Ибо здесь — твой Оракул, а мы — твои слуги.

Ветер шевелил ей волосы, играл складками белой туники, прохладными пальцами коснулся разгоряченного лица Сетиса.

Чего они ожидали? Ведь у них уже есть Гласительница. Девушки переглядывались. Крисса лукаво щурилась, Гайя держалась настороженно, Тетии, кажется, было страшно. Кто из них услышит у себя в мыслях голос Бога — голос, который загремит в голове, подобно грому? При мысли о нем Сетис содрогнулся. Каково это — разговаривать с богом?