Любовь до гроба - Орлова Анна - Страница 19

– Тогда подай молока! – приказала София, не желая идти на попятный.

Домовая пробурчала что-то насчет глупых и упрямых девчонок, но госпожа Чернова пропустила ее тираду мимо ушей.

Лея не собиралась отступать, а Стен никогда не рискнул бы выступить против авторитарной супруги, хоть и сочувствовал хозяйке. Молчун-домовой нечасто показывался на глаза госпоже, но свою работу выполнял сноровисто и старательно.

В итоге Софии досталась кружка молока и кусок хлеба – весь ее обед.

В доме воцарилась предгрозовая атмосфера, которую слегка развеяло лишь появление гостей.

Господин Рельский и барышня Рельская преподнесли госпоже Черновой марципаны (лакомство из миндаля и молотого сахара) из своей кухни, и София с благодарностью приняла подарок. С его помощью можно умаслить домовую, которая обожала эту сладость.

Едва Рельские расположились у камина, Стен доложил о приходе дракона.

Шеранн был на диво безмятежен, любезно поприветствовал господина Рельского и госпожу Чернову, а при виде барышни Елизаветы рассыпался в комплиментах.

Едва они произнесли традиционные фразы о необычайно теплой погоде, как в дверь постучали, и на пороге появилась домовая.

Лея небрежно присела в книксене (и неловко, потому что ей мешал зажатый под мышкой сверток), потом деловито направилась к камину, не обращая ни малейшего внимания на гостей.

София лишь страдальчески подняла глаза к потолку.

– Я не звала тебя, Лея! – попыталась она воззвать к совести домовой, хоть и без особой надежды.

И верно: должного эффекта ее призыв не возымел.

Домовая развернула и водрузила перед огнем разрисованный экран, потом подбоченилась и ворчливо заметила:

– Вот теперь вашей нежной коже не повредит пламя!

– Спасибо, Лея! – сухо, с некоторой ноткой обреченности ответила госпожа Чернова.

Право, домовые считали ее несмышленой девчонкой, а Лея вообще вела себя как нянюшка великовозрастной хозяйки!

Гости молча и, как показалось Софии, сочувственно, наблюдали за неравным поединком. Лишь дракон иронически улыбался, но молодая женщина уже свыклась с его неизменной усмешкой.

– Так-то лучше! – Лея горделиво удалилась, оставив поле боя за собой.

– Какая любопытная картина, – вдруг заметил Шеранн, пристально рассматривая экран. – Мне нравится ваше рукоделие…

София перевела взгляд на злополучный экран и едва сдержала неподобающее даме слово, слышанное однажды от господина Чернова, когда тот пребывал в изрядном подпитии. Вышивка гладью в самом деле была роскошная – золотым, алым, багряным и еще десятком оттенков красного на полотне был искусно изображен дракон, раскинувший крылья в лазурном небе. На фоне пляшущего в камине пламени зрелище получалось умопомрачительное.

– Вижу, вас вдохновили драконы… – проворковал полномочный представитель этого крылатого племени, и Софии показалось, что он готов довольно облизнуться.

– Не могу принять незаслуженный комплимент, – отрезала госпожа Чернова, подавляя жгучее желание стереть улыбку с его лица… чем-нибудь тяжелым.

Да что ж это такое, что с нею творится?! Как дракону удавалось шутя выводить ее из себя? Ее, превыше всего ценящую сдержанность? София решила непременно обдумать это на досуге.

Дракон приподнял брови, выказывая недоумение продолжительным молчанием хозяйки.

– Это творение моей домовой! – процедила София, стискивая пальцы. – Я не слишком хорошо вышиваю и в любом случае не стала бы изображать ничего подобного.

– Что ж, я рад, что хоть кому-то в этом доме нравятся дети стихии!

Дракон ничуть не выглядел недовольным или обескураженным. Напротив, ему явно льстила неожиданная поддержка.

– Полагаю, у нас есть более важные темы. – Господин Рельский дипломатично пришел на помощь Софии.

Его сестра сидела тихо, как мышка, не сводя совершенно завороженного взгляда с Шеранна. Госпожа Чернова с досадой подумала, что идея пригласить Елизавету была не лучшей, похоже, девушка совершенно пленена беспардонным драконом.

Подавив вспышку раздражения, София тщательно разгладила складки на юбке и, немного успокоившись, ответила:

– Всецело с вами согласна. Сейчас я прикажу подать чай, и начнем.

Лея споро накрыла на стол, безмятежно игнорируя негодующий взгляд хозяйки.

Впрочем, та быстро убедилась в несостоятельности попыток пристыдить чересчур осмелевшую прислугу и сделала вид, будто полностью поглощена приготовлением напитков.

О, это и впрямь настоящая церемония!

Вообразите: стол, застеленный белой накрахмаленной скатертью (хотя крахмалить не так уж обязательно, но Лея питала неистребимое пристрастие к хрустящим тканям); небольшая ваза с первыми цветами; бело-синие узорчатые чайные пары, а также прочая посуда – чайники с заваркой и кипятком, молочник, ситечко с подставкой, сахарница и щипцы… Впрочем, все перечислять долго. И среди этой симфонии снежного и индиго – аппетитные угощения. Поджаренные соленые булочки с изюмом и маслом, имбирный торт, свежайшие вафли, тоненькие бутерброды с огурцом и сыром, колотый сахар, а также не менее пяти сортов чая – таково традиционное пиршество.

София священнодействовала, как истинная посвященная в сложное искусство приготовления и употребления благородного напитка.

Итак, по ложечке сушеных листьев на каждого насыпать в чайник, накрыть его стеганым чехольчиком и, пока питье настаивается, в сильно разогретые чашки добавить по две-три столовые ложки теплого молока.

Теперь можно наливать заварку. Именно так – с соблюдением всех церемоний, и непременно сначала молоко, иначе вкус будет безнадежно испорчен!

Ну вот, теперь можно отдавать должное великолепному чаю.

София с улыбкой наделила каждого гостя угощением, радуясь про себя, что могла не краснеть из-за убогости стола, несмотря на свою бедность.

К сожалению, чай – довольно дорогой напиток, хотя, конечно, не настолько, как кофе. Но у госпожи Черновой имелся один секрет: старинный друг несколько раз в году доставлял ей достаточное количество драгоценных листьев, а взамен просил лишь новые рецепты, составленные ею на досуге. Отец Софии, почтенный профессор, когда-то немало путешествовал и в одном из своих вояжей выручил из беды гнома – капитана и по совместительству негоцианта. С тех пор господин Рейнардссон считал себя обязанным семье своего спасителя и платил дань благодарности своим излюбленным товаром – отменным чаем. Она вспоминала о друге семьи с радостью и теплом.

Некоторое время гости наслаждались угощением, предаваясь светской беседе. Первым о деле заговорил мировой судья:

– Я не вправе раскрывать подробности, поскольку связан словом. Полагаю, тайна инспектора не имеет отношения к этому делу. – Ярослав пригубил чай и довольно прикрыл глаза. Господин Рельский был гурманом, позволяя себе эту небольшую слабость. Но разве это постыдное пристрастие? Ему вновь представилось, как прекрасно София смотрелась бы в Эйвинде, принимая гостей…

– Я полностью доверяю вашим суждениям, – улыбнулась ему София, – а мне удалось вызнать вот что…

И она подробно, стараясь не упустить ни малейших деталей, поведала о результатах своих изысканий.

– Вы молодец! – тепло произнес господин Рельский, когда она замолчала. – Вам удалось узнать немало.

– Благодарю! – Польщенная София разрумянилась. – Но ума не приложу, что теперь делать с этими сведениями…

Господин Рельский ответил:

– Я подумаю… – и продолжил: – Я телеграфировал в столицу, хочу разузнать о Шоровых, они кажутся мне подозрительными.

– Что там подозрительного? – немедля заинтересовался Шеранн, даже привстав с кресла. – Обычная ревнивая курица.

– Шеранн, друг мой, – укоризненно заметил мировой судья, – не будьте так прямолинейны!

– Почему? – чистосердечно удивился дракон. – Вы, люди, любите все усложнять. Приличия, этикет, сложные законы… Все это глупости, шелуха.

– Вот как? – вмешалась София. – Вы полагаете благопристойность ненужной?

– Конечно! – пожал широкими плечами Шеранн. – Правила нужны, но вы сделали из них культ! Зачем отрицать свои порывы и природные потребности?