Сёгун - Клавелл Джеймс - Страница 57

– Во-вторых?

– И в-третьих, и в-сорок третьих, и в-стосорок третьих? Я не так умен, как вы, господин Торанага, но даже я могу видеть, что все, в чем нас хоть отчасти убедили южные варвары, неверно, – Хиро-Мацу был рад поговорить, это помогало ему унять боль, – Но если есть две христианские религии, которые ненавидят друг друга, и если Португалия является частью более крупной испанской нации, и если эта новая чужеземная страна воюет с ними двумя и побеждает их, и если это такая же островная нация, как и мы, и, самое главное, если он говорит правду и если священник точно переводил все, что говорил чужеземец… Ну, вы можете собрать вместе все эти «если», оценить их сами и составить план. Я не могу, так что простите. Я только знаю, что я видел в Анджиро и на борту корабля. Этот Анджин-сан очень силен умом, хотя и слаб телом в настоящее время, но это из-за длительного путешествия, и командир в море. Я совершенно его не понимаю. Как можно быть таким человеком и позволить кому-то мочиться себе на спину? Почему он спас жизнь Ябу после того, что этот человек сделал с ним, а также жизнь другого своего явного врага, португальца Родригеса? Моя голова кружится от такого количества вопросов, как если бы я был пьян. – Хиро-Мацу помолчал – он очень устал – Но я думаю, нам следует держать его на берегу и принимать всех подобных ему, если они будут приплывать, а потом очень быстро их всех убивать.

– А что с Ябу?

– Прикажите ему совершить сеппуку сегодня вечером.

– Почему?

– Он плохо воспитан. Вы предсказали, что он будет делать, когда я приеду в Анджиро. Он собирался украсть вашу собственность. И он лжец. Не собирайтесь встречаться с ним завтра, как вы хотели. Вместо этого позвольте мне сейчас передать ему этот приказ. Вы должны будете убить его рано или поздно. Лучше теперь, когда он под рукой, без своих вассалов. Я советую не медлить.

Раздался тихий стук во внутреннюю дверь.

– Тора-чан?

Торанага улыбнулся, как он всегда улыбался при звуках этого совершенно особого голоса, звучащего так успокаивающе.

– Да, Кири-сан?

– Я взяла на себя смелость, господин, принести зеленого чая вам и вашему гостю. Пожалуйста, разрешите мне войти?

– Да.

Мужчины ответили на ее поклон. Кири закрыла дверь и занялась разливанием чая. Ей было пятьдесят три года, она была важная госпожа среди фрейлин госпожи Торанаги, Киритсубо-нох-Тошико, по прозвищу Кири, самая старшая из придворных дам. Ее волосы уже седели, талия располнела, но лицо сияло вечной радостью.

– Вам не следовало просыпаться, нет, не в это время ночи, Тора-чан! Скоро уже будет рассвет, и, я полагаю, вы поедете на охоту в горы с вашими соколами, не так ли? Вам нужно поспать!

– Да, Кири-чан! – Торанага с чувством похлопал ее по широкой пояснице.

– Пожалуйста, не зови меня Кири-чан! – засмеялась Кири. – Я старая женщина, и мне нужно оказывать массу уважения. Другие ваши дамы создают мне много неудобств с этим. Киритсубо-Тошико-сан, если вы будете так добры, мой господин Ёси Торанага-нох-Чикитада!

– Вот видишь, Хиро-Мацу. И спустя двадцать лет она все еще пытается командовать мной.

– Извини, но более чем тридцать лет, Тора-сама, – сказала она гордо. – И вы тогда были такой же послушный, как и теперь!

Когда Торанаге было двадцать лет, он был заложником у деспотического правителя Икава Тададзаки, господина Суруга и Тотоми, отца нынешнего Икавы Джикья, который был врагом Ябу. Самурай, ответственный за хорошее поведение Торанаги, только что взял второй женой Киритсубо. Ей было тогда семнадцать лет. И этот самурай, и Кири, его жена, с большим уважением относились к Торанаге, давали ему мудрые советы, и потом, когда Торанага восстал против Тададзаки и присоединился к Городе, он пошел за ним вместе с большим войском и смело сражался на его стороне. Позже, в сражении за столицу, муж Кири был убит. Торанага спросил ее, не станет ли она одной из его жен, и она с радостью приняла это предложение. В те годы она не была толстой, но была такой же заботливой и умной. Ей тогда было девятнадцать лет, ему двадцать четыре, и она была центром его дома. Очень проницательная и способная, Кири многие годы вела его хозяйство и держала дом без бед и огорчений.

«Настолько без огорчений, насколько только может это сделать женщина», – подумал Торанага.

– Ты толстеешь, – сказал он, не упоминая, что она уже была толстая.

– Господин Торанага! Перед господином Тодой! О, простите, я должна совершить сеппуку – или, по крайней мере, побрить голову и стать монахиней, а я-то думала, что я такая молоденькая и стройная! – Она расхохоталась. – Ну ладно, я толстозадая, но что я могу сделать? Просто я люблю поесть, и это проблема Будды и моя карма, не так ли? – Она предложила чаю. – Вот. Теперь я ухожу. Вы не хотели бы, чтобы я прислала госпожу Сазуко?

– Нет, моя предусмотрительная Кири-сан, нет, спасибо тебе. Мы немного поговорим, и я лягу спать.

– Спокойной ночи, Тора-сама. Приятного сна без сновидений. – Она поклонилась ему и Хиро-Мацу и вышла. Они попробовали чай. Торанага сказал:

– Я всегда жалею, что мы не имели сына, Кири-сан и я. Однажды она забеременела, но не выносила. Это было, когда мы были в битве за Нагакуде.

– Ах вот оно что.

– Да.

Это было как раз после того, как диктатор Города был умерщвлен, когда генерал Накамура – будущий Тайко – пытался собрать всю власть в своих руках. В то время исход событий был сомнителен, так как Торанага поддержал одного из сыновей Короги, законного наследника. Накамура выступил против Торанаги около маленькой деревушки Нагакуде, его силы были разбиты, окружены, и он проиграл битву. Преследуемый новой армией, которой теперь на стороне Накамуры командовал Хиро-Мацу, Торанага с большим искусством отступил и избежал новой ловушки. Уйдя в свои родные провинции, он сохранил армию снова готовую к битве. У Нагакуде погибло пятьдесят тысяч человек, очень немногие из них были людьми Торанаги. К чести будущего Тайко, надо сказать, что он прекратил гражданскую войну против Торанаги, хотя и мог ее выиграть. Битва при Нагакуде была единственной, которую проиграл Тайко, и Торанага был единственным генералом, который когда-либо побеждал его.

– Я рад, что мы никогда не встретились в битве, господин, – сказал Хиро-Мацу.

– Да.

– Ты бы победил.

– Нет. Тайко был самым великим из генералов и мудрейшим, искуснейшим из всех.

Хиро-Мацу улыбнулся.

– Да. За исключением тебя.

– Нет. Ты не прав. Вот поэтому я и стал его вассалом.

– Я сожалею, что он умер.

– Да.

– И Города – он был прекрасным человеком, не так ли? Столько хороших людей погибло. – Хиро-Мацу неосознанно повернулся и покрутил свои потертые ножны, – Ты должен выступить против Ишидо. Это вынудит каждого дайме выбрать, на чьей стороне воевать, раз и навсегда. Мы быстро победим. Тогда ты сможешь разогнать Совет и стать сегуном.

– Я не стремлюсь к этой чести, – резко сказал Торанага. – Сколько раз я должен тебе это говорить?

– Прошу прощения, господин. Но я чувствую, что это было бы лучше всего для Японии.

– Это измена.

– Кому, господин? Измена Тайко? Он мертв. Его последней воле и завещанию? Это только кусок бумаги. Мальчишке Яэмону? Яэмон – сын крестьянина, узурпировавшего власть, присвоившего наследство генерала, родственников которого он погубил. Мы были союзники Городы, потом вассалы Тайко. Да. Но они оба мертвы.

– Ты бы посоветовал это, если бы был одним из регентов?

– Нет. Но я не один из регентов, и я очень этому рад. Я только ваш вассал. Я выбрал свое место год назад. Я сделал это свободно.

– Почему? – Торанага никогда не спрашивал его раньше об этом.

– Потому что вы человек, потому что вы Миновара и потому что вы поступаете умно. То, что вы сказали Ишидо, было правильно: мы не такой народ, чтобы нами управлял Совет. Нам нужен вождь. Кого мне выбрать из пяти регентов, чтобы служить? Господина Оноши? Да, он очень мудрый человек и хороший генерал. Но он христианин и больной, его плоть сгнила от проказы, так что он воняет на пятьдесят шагов. Господин Суджийяма? Он самый богатый дайме в стране, его семья такая же древняя, как и ваша. Но он трусливый ренегат, и мы знаем его вечность. Господин Кийяма? Умный, смелый крупный военный и старый товарищ. Но он тоже христианин; и я думаю, мы имеем достаточно богов в своей стране, чтобы не быть столь высокомерными, чтобы поклоняться только одному. Ишидо? Я не люблю эту предательскую крестьянскую падаль все то время, что я знаю его, и единственная причина, по которой я не убил его, это – что он верный пес Тайко. – Его жесткое лицо расплылось в улыбке. – Так что ты видишь, Ёси Торанага-нох-Миновара, ты не даешь мне других шансов.