Король крыс - Клавелл Джеймс - Страница 44

Возможно поэтому деревня сейчас нужна ему больше, чем он деревне. Вот он и выставляет напоказ и одежду, и драгоценности. Быть может. Сутра недоволен тем, как идут дела, и готов поменять Чен Сена на другого перекупщика.

– Эй, Питер, – сказал он. – Спроси-ка у Чен Сена, как идет торговля рыбой в Сингапуре.

Питер Марлоу перевел вопрос.

– Он говорит, что дела идут прекрасно. Еды не хватает, поэтому он может хорошо продавать товар на острове по самой высокой цене. Но он говорит, что японцы все туже затягивают гайки. С каждым днем торговать становится все труднее. А обходить законы о торговле все дороже и дороже.

Ага! Попался. Кинг ликовал. Итак, Чен приехал не только по моему делу! Здесь замешаны и рыба, и деревня. Что я могу выиграть на этом? Этот сукин сын Чен Сен переживает трудности с доставкой товара. Возможно, япошки перехватили несколько лодок и усилили контроль. Старый Сутра не дурак. Нет денег, нет сделки, и Чен Сен знает это. Не можешь торговать, не можешь вести дело, и старый Сутра продает товар другому человеку. Вот так-то, сэр. Поэтому Кинг понял, что может вести жесткий торг, и мысленно поднял начальную цену.

Потом принесли еду. Запеченный сладкий картофель, жареные баклажаны, молоко кокосового ореха, толстые ломти жирной жареной свинины. Бананы, папайя. Кинг отметил, что нет ни дорогостоящей капусты, ни баранины, ни сытной говядины, ни сладостей, которые так любили малайцы. Да, дела и вправду шли неважно.

Еду подавала сморщенная старуха, старшая жена вождя. Ей помогала Сулина, одна из дочерей. Красивая, нежная, гибкая, с матовой кожей. От нее хорошо пахло. Чистый саронг в их честь.

– Табе, Сэм, – подмигнул Кинг Сулине.

Девушка рассмеялась и застенчиво пыталась скрыть свое смущение.

– Сэм? – недоуменно спросил Питер Марлоу.

– Конечно, – сухо ответил Кинг. – Она напомнила мне моего брата.

– Брата? – удивленный Питер Марлоу уставился на Кинга.

– Шутка. У меня нет брата.

– Ну, а почему «Сэм»? – спросил Питер Марлоу после минутного раздумья.

– Старик не стал бы нас представлять друг другу, – сказал Кинг, не глядя на девушку, – поэтому я просто назвал ее так. Думаю, имя ей подходит.

Сутра понял, что они говорили что-то о его дочери. Он понял, что совершил ошибку, позволив ей появиться здесь. В другое время он, возможно, был бы рад, если бы один из туанов заметил ее и забрал бы к себе в бунгало. Она год-другой побыла бы его женой, а потом вернулась бы в деревню с достойным приданым, и ему было бы легко подыскать ей подходящего мужа. Вот так делалось прежде. Но сейчас любовь свелась к случайным свиданиям в кустах, а Сутра не желал этого для своей дочери, хотя ей уже пришло время стать женщиной.

Он наклонился вперед и предложил Питеру Марлоу отборный кусок свинины.

– Может быть, это возбудит твой аппетит?

– Благодарю тебя.

– Ты можешь идти, Сулина.

Питер Марлоу услышал нотку непреклонности в голосе старика и заметил тень огорчения на лице девушки. Но она низко поклонилась и ушла. Мужчинам осталась прислуживать старуха жена.

«Сулина, – подумал Питер Марлоу, чувствуя давно забытое желание. – Она не такая красивая, как Нья, но она того же возраста и хорошенькая. Вероятно, ей лет четырнадцать, и она уже созрела. Бог мой, и как созрела!»

– Тебе не нравится еда? – спросил Чен Сен, которого забавляло явное внимание Питера Марлоу к девушке. Может быть, из этого можно извлечь какую-то выгоду.

– Напротив. Она слишком хороша, ведь я отвык от хорошей еды, питаясь тем, чем нас кормят.

Питер Марлоу помнил, для соблюдения приличий яванцы говорят о женщинах только иносказательно. Он повернулся к Сутра.

– Давным-давно один мудрый гуру сказал, что существует много видов пищи. Одна для желудка, другая для глаз, а еще одна – для души. Сегодня вечером у меня была пища для желудка. А беседа с тобой и туаном Чен Сеном была пищей для души. Я пресыщен. Тем не менее мне и... нам всем... была предложена пища для глаз. Как мне отблагодарить тебя за твое гостеприимство?

Лицо Сутры сморщилось. Хорошо сказано. Поэтому он поклонился, отвечая на благодарность, и сказал просто:

– Это мудрые слова. Возможно, со временем глаза снова попросят пищи. Мы обсудим мудрость древних в другой раз.

– Почему вы выглядите таким самодовольным, Питер?

– Ничего подобного, просто доволен собой. Я сказал, что мы считаем девушку хорошенькой.

– Точно! Как куколка! Как насчет того, чтобы пригласить ее, когда мы будем пить кофе?

– Ради Бога, – Питер старался говорить спокойно. – Нельзя просто так взять и назначить свидание. Вам необходимо время, чтобы подготовить почву.

– Черт, это не по-американски. Ты встречаешь девчонку, она нравится тебе, ты нравишься ей, и ты укладываешь ее в постель.

– Вы действуете грубо.

– Возможно. Но у меня было полно девчонок.

Они рассмеялись, Чен Сен спросил, над чем они смеются, и Питер Марлоу перевел ему: «Нам надо открыть в деревне магазин и не утруждать себя возвращением в лагерь».

Когда выпили кофе, Чен Сен впервые заговорил о деле.

– Думаю, это большой риск выходить из лагеря ночью. Это еще рискованней, чем мой приход в деревню.

"Первый раунд за нами, – подумал Питер Марлоу. – Сейчас, в соответствии с обычаями Востока, Чен Сен оказался в невыгодном положении, он потерял лицо, когда сделал первый шаг. Питер Марлоу обратился к Кингу.

– Все в порядке, Раджа. Можете начинать. Пока мы делаем все как надо.

– Точно?

– Да. Что я должен ему сказать?

– Скажите, что я предлагаю большую сделку. Бриллиант. Четыре карата. В платине. Без изъянов. Голубой. Я хочу за него тридцать пять тысяч долларов. Пять тысяч английских малайских долларов, остальное в фальшивых японских бумажках.

Глаза Питера Марлоу расширились. Он сидел лицом к Кингу, поэтому его удивление осталось незамеченным для китайца. Но Сутра заметил все. Поскольку он не принимал участия в сделке, а просто получал процент как посредник, он откинулся назад и наслаждался борьбой соперников. Беспокоиться за Чен Сена не было причин. Сутра знал по своему опыту, что китаец умел торговаться не хуже других.

Питер Марлоу переводил. Размах сделки заставил забыть о манерах. И ему хотелось усыпить бдительность китайца!

Захваченный врасплох, Чен Сен явно обрадовался. Он попросил показать бриллиант.

– Скажите ему, что у меня его с собой нет. Я принесу его в течение десяти дней. Мне нужны деньги за три дня до того, как я принесу его – владелец не расстанется с бриллиантом, пока не получит деньги.

Чен Сен знал, что Кинг честный торговец. Если он сказал, что у него есть кольцо и он его принесет, значит, так оно и будет. Кинг никогда не подводил. Но достать такое количество денег и передать их в лагерь, где он не сможет найти и следа Кинга... ну, в этом был определенный риск.

– Когда я могу увидеть кольцо? – спросил он.

– Если он хочет, то через семь дней может прийти в лагерь.

«Итак, я должен отдать деньги до того, как увижу бриллиант, – думал Чен Сен. – Это невозможно, и туан Раджа понимает это. Очень плохой бизнес. Если камень действительно в четыре карата, я могу получить пятьдесят, нет, сто тысяч долларов за него. В конце концов, я знаю китайца, которому принадлежит машина для печатания денег. Но пять тысяч малайских долларов – это совсем другое дело. Их придется покупать на черном рынке. А по какому курсу?»

– Передайте моему другу Радже, – сказал Чен Сен, – что это необычные условия. Поэтому мне надо подумать.

Он подошел к окну и посмотрел наружу.

Чен Сен устал от войны и устал от подпольных махинаций, которые бизнесмен должен терпеть, чтобы получать доход.

Он подумал о ночи, о звездах и о глупости людей, воюющих и умирающих из-за вещей, которые не имеют вечной ценности. В то же время он знал, что выживают сильные, а слабые гибнут. Он думал о своей жене и детях, трех сыновьях и дочке, и вещах, которые он хотел бы купить им, чтобы сделать приятное. Он думал о второй жене, которую хотел бы купить. Так или иначе, он должен осуществить эту сделку. Дело стоило того, чтобы рискнуть, поверив Кингу.