За рамками приличия - Селмер Мишель - Страница 17

— Да. — Она посмотрела на Адама. Лицо его стало напряженным. — Представьте себе… гипотетически, что суррогатная мать займется сексом сразу после имплантации. Может это повредить эмбриону?

Доктор вскинул голову:

— Вы это сделали?

Его реакция испугала девушку. Неужели так плохо?

— Допустим, да. Но ведь эмбрион прижился. Значит, ничего плохого не произошло. Я права?

— Успех имплантации — только часть дела. Эмбрионы были имплантированы во время самого благоприятного для зачатия периода. Организм Кэти произвел жизнеспособную яйцеклетку. Я думаю, не надо объяснять вам, что должно было произойти, если в нее попала сперма.

У Кэти перехватило дыхание. Адам побледнел. Доктор перевел взгляд с одного на другую, и сурово произнес:

— Судя по вашей реакции, дела именно так и обстоят.

— То есть вы хотите сказать, — уточнил Адам, — что оплодотворена собственная яйцеклетка Кэти?

— Вполне вероятно.

Кэти ощутила слабость. Этого не может быть!

Адам спросил спокойно:

— Можно ли это установить?

— Только с помощью анализа ДНК. После рождения ребенка или методом амниосентезиса.

— Когда можно сделать анализ?

— Не раньше чем через четырнадцать недель. Но должен предупредить вас, что это связано с риском внесения инфекции или выкидыша.

Кэти смотрела на врача так, словно ей только что дали главную роль в самой ужасной мировой трагедии.

— И какова вероятность того и другого зачатия? — поинтересовался Адам.

Как он может оставаться спокойным? Чувствуя, что ее охватывает паника, она встала и заметалась по кабинету врача, как зверь в клетке.

— Не могу сказать точно. Примерно один к пяти.

Кэти ощутила некоторое облегчение.

— Пять за то, что прижился имплантированный эмбрион? — уточнил Адам.

— Нет. За то, что это ее яйцеклетка!

Все пропало!

У Кэти закружилась голова. Что они наделали! Выносить ребенка сестры — одно дело, но иметь собственного ребенка, и притом от Адама! Безумие. Муж ее сестры, мужчина, которому она нужна только как инкубатор!

А родители? Они придут в ярость, когда узнают. Адам взял ее за руку. Она посмотрела на него, и он кивнул на дверь. Кэти поняла, что больше им тут нечего делать. Теперь надо ждать четырнадцать недель.

Целую вечность.

У нее так дрожали ноги, что Адаму пришлось поддерживать ее. Она почти не слышала, как он договаривается об осмотре в следующем месяце. Потом Адам повел Кэти к лифту. Он по-прежнему был спокоен.

— Не могу поверить в такое, — пролепетала она, когда дверцы лифта закрылись. — Это я…

— Если ты еще раз скажешь, что виновата во всем, я, ей-богу, отправлю тебя домой пешком, — резко бросил он.

Ух! Вот тебе и спокоен. Похоже, он так же расстроен, как и она. Только лучше скрывает это.

Адам сделал глубокий вдох и шумно выдохнул:

— Извини. Я не хотел на тебя кричать. Просто я думаю, что ни к чему винить друг друга или самих себя. Этим делу не поможешь. Надо решить, как выходить из этой ситуации.

Она кивнула.

Рис уже ждал их. Когда они сели в машину, Адам спросил:

— Хочешь, заедем куда-нибудь, пообедаем?

От мысли о еде Кэти замутило.

— Я не голодна.

— Ты целый день ничего не ела. Это вредно для здоровья.

Поесть, а потом выкинуть всю еду обратно тоже вредно.

— Я поем чуть позже. Честное слово.

Дальше они ехали молча, Кэти предположила, что они поговорят позже, когда все обдумают, но, войдя в дом, она вдруг почувствовала, что страшно устала и ей надо отдохнуть. Она настолько ослабла, что споткнулась о порог и упала бы, если бы Адам не поддержал ее.

— Ты здорова? — спросил он, хмуря брови.

— Я очень устала. Кажется, мне необходимо лечь.

— Мы хотели поговорить.

— Знаю. Я не ухожу от разговора. Может быть, если я посплю часок, мне станет легче.

— Конечно, — ответил он, провожая девушку в ее комнату.

— Есть у тебя какая-нибудь старая рубашка? Что-то, в чем я могла бы спать? Я ничего не захватила. Не знала, что останусь тут на ночь.

И так неудобно спать в доме, где все случилось, а уж спать в дневной одежде просто кошмар.

— Наверняка что-нибудь найдется. — Адам вышел и через пару минут вернулся с пижамной курткой. — Это подойдет?

— Великолепно. Спасибо.

— Если понадоблюсь, найдешь меня в кабинете.

Он на секунду задержался у двери, как будто хотел сказать еще что-то, но передумал и вышел. Через секунду Кэти услышала, как он спускается по лестнице.

Ей стоило больших усилий заставить себя надеть мужскую пижамную куртку. Хотя она была недавно постирана, но пахла Адамом, что могло бы подействовать на Кэти возбуждающе, если бы у нее остались силы. Она нырнула под одеяло и заснула прежде, чем коснулась головой подушки.

Проснувшись, Кэти не сразу поняла, где она находится и день сейчас или ночь. Потом вспомнила поездку к доктору и на секунду решила, что это был просто дурной сон.

Но она в доме Адама. Значит, не сон. Кэти посмотрела на часы. Второй час ночи. Она вскочила с кровати. Они с Адамом должны поговорить. Он ждет.

Но потом Кэти подумала, что он, наверное, отправился спать и разговор, при всей его важности, отложен до утра. Она была одновременно и разочарована, и довольна. Ей требовалось время, но, зная Адама, легко предположить, что он захочет тут же принять решение и начнет планировать последующие шаги.

Кэти пошла в ванную, умылась, выстирала в раковине свои трусики, повесила их сушиться и готова была снова лечь, но желудок напомнил ей, как долго она не ела. Следует пойти в кухню и посмотреть, не осталось ли что-нибудь от ужина. Поесть надо непременно, потому что, как справедливо заметил Адам, голодать ей вредно. Как ни тривиально это звучит, она теперь ест за двоих.

Девушка открыла дверь и выглянула в коридор. В доме было темно и тихо. Она осторожно спустилась по лестнице и направилась через гостиную в кухню.

— Ты куда?

От удивления Кэти вздрогнула и огляделась. Адам сидел на кушетке и что-то держал в руке. Стакан, догадалась она. Сидит в темноте и пьет. Она не осуждала его за это. Если бы алкоголь не был вреден ребенку, она и сама выпила бы.

— Я проснулась голодная. Хотела пойти на кухню, взять что-нибудь поесть. — Адам был без рубашки, только в пижамных брюках. О боже! — Я думала, ты спишь.

— Я не мог заснуть.

Ну, это понятно. Он огорчен или даже сердит на нее.

— Извини, что я спала так долго.

— Ничего. Все в порядке.

— Я не старалась избежать разговора.

— Я знаю.

Она подошла ближе:

— Как ты?

— А ты как думаешь?

Ничего себе!

— Хочешь поговорить?

— Если честно, я предпочел бы раздеть тебя.

Она отскочила назад. Это шутка?

— Что-что?

— Я хочу видеть тебя обнаженной.

— То есть?

— Ты как-то сказала, что, если я захочу увидеть тебя обнаженной, стоит только попросить. Вот, я прошу.

Она действительно что-то такое говорила, но несерьезно. И уж, во всяком случае, никак не думала, что он когда-нибудь ее попросит:

— Ты пьян.

— Ну и что?

— Сам не знаешь, что говоришь.

Адам опорожнил свой стакан и сел на стол рядом с кушеткой.

— Кроме того, я уже видел тебя без одежды.

— Верно, но, надеюсь, ты не считаешь, что это непременно должно привести к чему-то.

— Опять-таки ты не права.

Ее сердце бешено колотилось.

— Мы договорились, что это не повторится.

— Мы произнесли много разных слов, и вот куда это нас привело. Так что давай раздевайся.

Адам ведет себя так только потому, что очень расстроен и пьян. На самом деле он не хочет ее так, как она хочет его.

— Нет. Я тоже огорчена, но это горю не поможет.

— Согласен, но нам будет хорошо, и мне этого хватит. Ты хочешь, чтобы тебе стало хорошо?

Но ей этого не хватит… Ну и что? Возможно, они проведут вместе последнюю ночь…

Нет. Это глупо.

— Адам, перестань. Мы не должны это делать. Я не хочу.