Первый полет - Клармон Крис - Страница 4

А за миг до удара, когда массивная стальная балка неслась прямо на фонарь, станция L-5 вдруг исчезла, сменившись мягким сиянием голографического поля, посреди которого парила надпись:

ПРИМИТЕ ПОЗДРАВЛЕНИЯ, АСТРОНАВТЫ, ВЫ ТОЛЬКО ЧТО РАЗБИЛИСЬ.

2

Присаживаясь в кресло перед столом шеф-астронавта НАСА доктора Дэвида Элиаса, Николь невольно поморщилась — вокруг глаза снова запульсировала боль. Теперь, два дня спустя, синяк вполне сгодился бы на роль местной достопримечательности. Поль предпочел сесть на кушетку позади; Николь такой роскоши позволить себе не могла, опасаясь свалиться и мгновенно уснуть. Еще ни разу в жизни не чувствовала она такой усталости, даже в то изнурительное лето, когда только-только поступила в Академию. После того как они с Полем выползли из симулятора, ей удавалось слегка вздремнуть в перерывах между медкомиссией, устным отчетом, выматывающим душу своей доскональной дотошностью, и, наконец, слушаниями перед аттестационной комиссией, прежде чем им позволили покинуть «Вышку» и улететь на Луну. Слушания-то и оказались самым скверным испытанием: чем дольше они тянулись, тем больше Николь убеждалась, что с треском провалилась и может распроститься с едва наметившейся карьерой. Сейчас прямо перед ней на столе шефа высилась толстая пачка компьютерных распечаток — надо полагать, воплотивших в букве и цифре все промахи и недочеты экипажа в критической ситуации, а заодно рекомендации комиссии. Нетрудно догадаться, о чем там говорится, и подобная догадка отнюдь не согревала душу.

Доктор Элиас оказался массивным мужчиной ростом с Николь, но более широкоплечим, с редеющей соломенно-рыжеватой шевелюрой и обманчиво открытым лицом. По слухам, этот непревзойденный игрок в покер не знал равных по части блефа и не отличался благородством по отношению к своим партнерам. Отойдя от бара, он протянул Николь стакан с янтарной жидкостью.

— За здоровье героев-победителей! — с мимолетной улыбкой и нескрываемой иронией провозгласил он, намеренно растягивая слова, чтобы подчеркнуть акцент уроженца Джорджии. Вручив стакан Полю, он наконец налил порцию и для себя. — Судя по вашему виду, глоток-другой вам не помешает.

Николь осторожно отхлебнула; чистейшее солодовое виски прокатилось в желудок будто глоток жидкого пламени. Наверняка импортировано с Земли на грузовом корабле из Флориды. Честь удостоиться подобного обхождения достается не многим, но в данный момент алкоголь угрожает свалить ее с ног, так что Николь отставила стакан.

— Как ваш нос? — осведомился Элиас.

— Говорят, уже лучше. А побудь эти чертовы доктора в моей шкуре, оптимизма у них бы поубавилось. Дескать, я еще радоваться должна, что обошлось без перелома.

— Нет, вам следует радоваться, что вы не лишились глаза, — хладнокровно возразил Элиас. — Еще бы немного, и пиши пропало.

— А если бы она серьезно пострадала, сэр, то по чьей вине? — с вызовом спросил Поль. Николь пыталась знаками заставить его заткнуться; мол, спасибо, я и сама могу за себя постоять. Но Поль не обратил на ее жестикуляцию ни малейшего внимания. — Все разыгравшееся в симуляторе было подстроено нарочно.

— Совершенно верно, мистер, вы попали в точку. Ситуацию спланировали таким образом, чтобы вынудить одного из вас нарушить целостность скафандра. Сложилось так, что повезло именно вам, Ши, но с равным успехом на вашем месте мог оказаться и да Куна. Но у Ши было вполне достаточно времени, чтобы надеть шлем снова. Правду сказать, — Элиас опустился в кресло и откинулся на спинку, придерживая стакан на груди, — разгерметизация была импровизированным дополнением к испытанию в качестве прямого отклика на затруднительное положение, в котором пребывала мисс Ши.

— Допустим, меня вынесло бы в грузовой отсек?

— Испытание было бы прервано.

— А меня бы отчислили, — закончила она.

— А кто вам сказал, что вас не отчислили? — Элиас выпрямился.

— Никто. — Николь перевела взгляд с него на распечатки, с мукой осознавая, насколько тихим и несчастным был ее голос.

— Так нечестно! — возмутился Поль.

— О честности речь и не шла, лейтенант.

— В реальной ситуации ничего подобного не случилось бы!

— С другой стороны, вы оба все еще живы. Мы прогоняем пилотов через симулятор в «Вышке» по той же причине, что и на Земле — поставить вас в невыносимые условия, чтобы научить поведению и управлению кораблем в экстремальных ситуациях, когда дело касается жизни и смерти. Разумеется, вы разбились, вы не могли не разбиться, все ваши попытки исправить положение ни в коей степени не повлияли бы на итог. Мы хотели посмотреть, что вы будете делать и, главное, как вы будете себя вести. То, что вам довелось вынести, по сути, являлось отнюдь не испытанием вашего мастерства… Боже мой, неужели вы думаете, будто после шести лет учебы в Академии, после стольких летных часов, после тренировок в открытом космосе мы не знаем, на что вы способны?.. Это была проба вашего характера.

— Моего характера, — уточнила Николь, потому что во время речи Элиас не сводил с нее глаз.

— Верно, Ши. Вы сидели в левом кресле, вы были комкором — командиром корабля, так что ответственность в полной мере возлагалась на вас. А вы, — он дал волю гневу, и глаза его сверкнули, — пустили все псу под хвост! Вы, дорогуша, отморозили невесть что!

— Да, я ошиблась, так неужто это преступление?

— Вы совершили абсолютно дурацкую ошибку. Вы утратили бдительность! А вот это как раз преступление. — Он одним духом осушил стакан и плеснул еще, прежде чем продолжить.

Николь хотела спорить, оправдываться, молить о снисхождении и обещать никогда больше так не делать — что угодно, только бы это помогло, — но сидела молча и неподвижно. Он прав. Мысленно она уже видела себя на борту рейсовика «Луна — Земля», оставшаяся за кормой Луна уменьшается прямо на глазах; отныне Николь обречена на такое существование, которое позволит ей покидать пределы атмосферы лишь в качестве пассажира. Все ее труды, все мечтания рассыпались в прах. Вздрогнув, она вдруг услышала, что Элиас продолжает говорить.

— Выписывая кренделя на весьма совершенном самолете, старший лейтенант, вы получаете в свое распоряжение оборудование стоимостью в добрый десяток миллионов долларов, и чем крупнее летательный аппарат, тем дороже. А здесь отсчет начинается с миллиарда — один лишь скафандр стоит больше, чем вы способны заработать за всю свою службу, а мы открыли массу способов выводить их из строя и без влияния человеческого фактора. А вы думаете, будто все работает само собой, Николь, вот мы вас и поприжали. Если бы не была запущена программа топливного бака, мы бы в качестве альтернативы пробили фонарь.

— А если я скажу, что усвоила преподанный урок — это чем-нибудь поможет?

— А разве помогли бы извинения, случись это на самом деле?

— Нет, — едва слышно шепнула она.

— Найдите лифт до поверхности, найдите шлюз, выйдите наружу — и вы покойница. Проще простого. А какое расстояние отделяет вас от вакуума — пять метров, пять тысяч километров или пять световых лет — роли не играет. Таковы местные условия, мы вырабатываем кодекс этой жизни, и безупречные выживают, а совершившие одну-единственную ошибку гибнут. До вашей задницы мне и дела нет, но от вас будут зависеть другие — вот с ними-то как быть?

— Значит, на мне поставили крест?

— Мы отчисляем вас, и это отмечено в личном деле. Вы по-прежнему значитесь стажером, и у вас имеется возможность уйти в отставку — вы даже не представляете, сколько виртуозных пилотов, даже асов, проходивших выучку на астронавтов, не могут приноровиться к здешним требованиям. Подайте рапорт по собственному желанию, и вернетесь домой с незапятнанной анкетой.

— Не делай этого, Николь!

— А вы, мистер, не болтайте языком, ваше будущее тоже висит на волоске.

Николь отрицательно тряхнула головой.

— Можете выгнать меня, доктор Элиас, наверное, даже весьма заслуженно…