Притворись, что не видишь ее - Кларк Мэри Хиггинс - Страница 14

12

В тишине запертого кабинета он снова перечитывал дневник Эмили. Пусть полиция разбирается с теми, чьи имена им известны. Карты в руки. Пусть погоняются за химерой.

Он перевернул страницы другой стороной. Кровь на них давно высохла — наверняка сразу же. Но теперь все равно словно вязла на руках. Он смочил платок водой из кувшина и тщательно вытер руки. Потом он сидел тихо, сжимая и разжимая кулаки — единственный признак волнения.

Лейси Фаррелл уже три месяца нигде не появлялась. Она может быть под охраной как важный свидетель, а может находиться под защитой государственной программы. Вполне возможно, Фаррелл сняла копию дневника и передала ее Джимми Ланди, но в таком случае отчего ей было не снять одну копию для себя?

Вполне могла так и сделать.

Где бы она сейчас ни находилась, наверняка уже догадалась, что если убийство произошло из-за дневника, то значит, в дневнике есть важные записи. Изабель от души наговорилась с Фаррелл. Бог знает, что она ей успела рассказать.

Сэнди Саварано снова пришлось лечь на дно. Он идеально подходил для того, чтобы найти дневник и устранить Изабель Уоринг, но допустил ошибку. Тупейшую ошибку. Он допустил, что Фаррелл увидела и запомнила его, теперь она сможет его опознать. А если его поймают федеральные агенты, опознает однозначно. Более того, он оставил отпечатки пальцев на двери в квартиру Фаррелл, а значит, за ним теперь и взлом квартиры. Саварано скорее все бросит, чем пойдет в тюрьму, размышлял он.

Нужно найти Фаррелл и поручить ее Саварано. Тогда, может быть, он наконец-то почувствует себя в безопасности.

13

У двери маленькой квартиры на Хеннепин-авеню в Миннеаполисе висела табличка с надписью: «Алиса Кэрролл». Для соседей она была привлекательной девушкой, лет двадцати семи — тридцати, замкнутой домохозяйкой.

Лейси знала, что о ней говорят. «Они правы, — подумала она, — я замкнутая». Прошло три месяца, сомнамбулическое состояние сохранялось, только добавилось щемящее чувство одиночества.

«У меня не было выбора», — напоминала она себе бессонными ночами, когда, лежа в полной темноте, вспоминала о том, как ей поручили собрать основные вещи, фотографии родных брать нельзя, веши с инициалами — тоже.

Приезжали Кит с мамой — им хотелось попрощаться. Все относились к поездке как к своего рода отпуску, только вынужденному.

В последний момент мама решила, что обязательно должна поехать с ней.

— Одной, Лейси, ехать тебе нельзя, — утверждала она. — У Кит есть Джей, а у них есть дети. Как ты одна поедешь?

— Ты по детям соскучишься, — ответила ей Лейси, — так что, мам, и не думай.

— Лейси, послушай, Джей готов оплачивать счета за твою квартиру, — сообщила ей Кит.

— Я и сама справлюсь, — на автомате бросила Лейси и тут же поняла, что это пустые слова. С переездом и сменой документов ей придется забыть обо всем, что было раньше: забыть свою прежнюю жизнь, забыть Нью-Йорк. Любой чек, даже подписанный вымышленным именем, можно отследить.

Все произошло быстро, организованно. Два полицейских в форме забрали ее на машине, будто на допрос. Чемоданы спустили в гараж и уложили в фургон без опознавательных знаков. Потом Лейси пересела в бронированную машину, которая доставила ее на «безопасный объект» — ориентационный центр где-то в Вашингтоне.

"Ни дать ни взять «Алиса в Стране чудес», — подумала Лейси. С каждым часом она уезжала все дальше от самой себя. Несколько недель ее тренировал опытный инструктор: обучал новому прошлому. Ее личного прошлого больше не существовало. В ее памяти, конечно же, все сохранилось, но спустя время Лейси уже задавалась вопросом: а не выдумала ли она это «все»? Телефонные звонки по спецсвязи раз в неделю, письма по безопасным каналам — больше ничего. Совсем. Только гнет одиночества.

Настоящей была только ее новая личность. Инструктор подвел ее к зеркалу и сказал:

— Посмотри, Лейси. Видишь эту молодую особу? Все, что, по-твоему, ты знаешь о ней, — неправда. Забудь о ней. Забудь о ней все. Поначалу будет сложно, покажется, будто ты играешь в игру, притворяешься. Еще у Джерри Вейла[1] была песенка про это. Петь не умею, там было что-то вроде:

Притворись, что не видишь ее...

слишком поздно бежать...

посмотри, что за ней...

притворись, что не видишь ее...

Вот тогда Лейси и придумала себе новое имя — в честь Алисы из «Алисы в Стране чудес» и «Алисы в Зазеркалье» Льюиса Кэрролла.

Ни дать ни взять Алиса.

14

Рик Паркер вышел из лифта здания на углу Пятой авеню и 70-й улицы, и по ушам ему ударил грохот ремонтных работ в соседней с Ланди квартире. «Кого туда наняли, черт побери, — с раздражением подумал Рик, — подрывника-профессионала?»

Небо затянули тучи. Вечером обещали снегопад. Но даже в слабом сером свете в глаза бросалась заброшенность прихожей и гостиной Эмили Ланди.

Рик втянул носом воздух — затхлый, сухой и пыльный. Он включил свет и увидел на всех столах, книжных полках и шкафах толстый слой пыли.

«Хренов управляющий, — ругнулся Рик. — Он обязан был заставить подрядчика перекрыть все щели в ремонтируемом помещении».

Он снял трубку домофона и заорал в нее швейцару: — Скажи этому бездельнику управляющему, чтобы он поднялся сюда. Бегом.

Грузный, обходительный Тим Пауэрс работал управляющим в доме № 3 по Восточной 70-й улице уже пятнадцать лет. За эти годы он прекрасно усвоил, что крайним в делах между домовладельцами и квартиросъемщиками всегда оказывался управляющий. К вечеру неудачного дня он обычно философски говорил жене: «Если стало слишком жарко, значит, пора делать ноги». За эти годы он научился понимать чувства разгневанных жильцов, жалующихся на слишком медленный лифт, протекающую раковину, сломанный бачок туалета или перепады температуры.

Но, стоя в дверях и выслушивая тираду Рика Паркера, Тим понял, что за все годы общения с разъяренными жильцами он еще никогда не видел такого, почти маниакального бешенства, с которым на него набросился Паркер.

Тим знал, что Паркера нельзя ставить на место. Пусть он всего лишь папенькин хвост, но все равно он Паркер, а Паркерам принадлежит одно из крупнейших агентств недвижимости на Манхэттене.

Рик говорил все громче, его бешенство росло. Он смолк, чтобы перевести дыхание, и Тим попробовал вставить слово:

— Думаю, все это лучше высказать виновнику в лицо.

Он вышел на площадку и стал колотить в соседнюю дверь:

— Чарли, а ну-ка выйди, поговорить нужно.

Дверь резко распахнулась, стук молотка и грохот стали громче. Показался седой мужчина, Чарли Куинн, в джинсах и майке, с рулоном чертежей под мышкой.

— Тим, я занят, — сказал он.

— Подождут твои дела, — сказал Пауэрс. — Я уже говорил, что перед тем, как начинать ремонт, нужно было зашпаклевать все дыры и щели. Мистер Паркер, может, вы лучше сами объясните причину вашего недовольства?

— Теперь, когда полиция наконец-то убралась отсюда, — заорал Паркер, — мы должны продать квартиру. А кто, черт подери, ее купит, когда из-за вашего дурацкого ремонта в ней такой срач творится? Ответ один: никто!

Он оттолкнул Тима, прошел по коридору и вызвал лифт. Когда за его спиной закрылись двери, управляющий и подрядчик молча переглянулись.

— Больной какой-то, — сказал Пауэрс безо всякого выражения, — псих.

— Может, и псих, — тихо произнес Куинн, — только, мне кажется, такой тип может гайки закрутить, мало не покажется. — Он вздохнул. — Тим, предлагаю вызвать уборку. Мы оплатим.

Что-что, а в агентстве пока лучше не показываться — это Рик знал наверняка. Меньше всего сейчас хотелось встречаться с отцом. Рика все еще колотило от злости.

«Как же гадок Нью-Йорк в январе», — подумал он. Рик свернул в Центральный парк и быстро зашагал по беговой дорожке. На него налетел какой-то бегун, и Рик зло бросил ему: