Пепел розы - Кларк Мэри Хиггинс - Страница 8

— Как ты считаешь, есть вероятность, что доктор Смит солгал, давая показания против Риардона? — спросила она.

— Кэрри, — резко сказал Грин, — Скип Риардон убил жену. Выяснил, что она ему изменяет. В день убийства он вызывал своего бухгалтера и интересовался, во сколько ему обойдется развод. И когда ему объяснили, что это влетит в копеечку, взбесился. Он был богат, к тому же ради него Сьюзан бросила карьеру модели, так что денежки пришлось бы выложить бешеные. Потому сомневаться в правдивости показаний доктора Смита — пустая трата времени и денег налогоплательщиков.

— Но с доктором Смитом явно что-то не так, — возразила Кэрри. — Фрэнк, не думай, что я пытаюсь раздуть шумиху и никто больше меня не желает видеть убийцу за решеткой. Но клянусь тебе, Смит — не просто убитый горем отец. Тут нечто большее. Он почти сумасшедший. Видел бы ты его лицо, когда он говорил нам с Робин, как важно оберегать красоту и что некоторым людям она даруется бесплатно, а другие вынуждены добиваться ее.

— Кэрри, — Грин взглянул на часы, — ты только что закрыла крупное дело, на подходе второе. Тебя выдвигают на должность судьи. То, что Робин лечил отец Сьюзан Риардон, достаточно плохо. И если на то пошло, свидетелем он был далеко не идеальным. Он не проявил никаких чувств, когда говорил о дочери, держался настолько холодно и сухо, что я был счастлив, когда присяжные поверили его показаниям. Ради себя самой, забудь ты про это дело.

Судя по всему, разговор был окончен. Кэрри поднялась и направилась к выходу. В дверях она обернулась:

— Я хочу, чтобы мнение доктора Смита подтвердил другой пластический хирург. Джонатан обещал найти такого.

Вернувшись к себе в кабинет, Кэрри попросила секретаршу ни с кем ее не соединять и долго сидела, глядя в стену. Она понимала беспокойство Фрэнка Грина: не дай бог, она усомнится в главном свидетеле обвинения по делу «Убийство розы». Малейший намек на возможность судебной ошибки отзовется негативной реакцией в прессе и, конечно, подпортит репутацию Фрэнка как потенциального губернатора.

Возможно, доктор Смит всего лишь горюющий отец, который использует свое искусство для воссоздания образа дочери, говорила она себе, а Скип Риардон — один из тех убийц, которые утверждают, что невиновны.

Но как бы там ни было, Кэрри знала, что не сможет оставить все как есть. В субботу она отведет Робин к пластическому хирургу, которого рекомендовал Джонатан, и поинтересуется, многим ли его коллегам приходит идея делать разным женщинам похожие лица.

Тем же вечером в половине седьмого Джефф Дорсо нехотя потянулся к стопке сообщений, поступивших, пока он был в суде. И отвернулся. Из окон его офиса в Нью-Йрке открывался великолепный вид на Нью-Йорк, после долгого дня в суде это зрелище всегда его успокаивало.

Джефф был истинным горожанином. Он родился на Манхэттене и жил там до одиннадцати лет. Когда его родители переехали в Нью-Джерси, он стал считать, что живет на обоих берегах Гудзона одновременно. И ему это нравилось.

Джефф был высоким и худощавым, любовь к сладкому никак не сказывалась на его фигуре, от итальянцев он унаследовал угольно-черные волосы и оливковую кожу, а от ирландско-английской бабушки — пронзительно синие глаза.

В тридцать восемь Джефф все еще не был женат и выглядел закоренелым холостяком. Его костюмы всегда имели слегка помятый вид, а галстуки не сочетались с пиджаками. Но гора сообщений говорила о его безупречной репутации адвоката и об уважении, которым он пользовался среди юристов.

Просматривая сообщения, Джефф откладывал самые важные, отбрасывая остальные. Вдруг он удивленно поднял брови: просьба позвонить Кэрри Макграт? Она оставила два номера, рабочий и домашний. Что такое? В округе Берген он не вел никаких дел.

Несколько раз за последние годы он встречал Кэрри на собраниях юристов и знал, что ее выдвинули на пост судьи, но близко они не были знакомы. Сообщение заинтриговало его. Звонить в офис было слишком поздно, и он решил позвонить ей домой.

— Я отвечу! — крикнула Робин, когда зазвонил телефон.

Может, это ей звонят, подумала Кэрри, пробуя спагетти. А она-то считала, что телефонная болезнь начинается не раньше четырнадцати-пятнадцати лет. Робин крикнула, чтобы она взяла трубку, и Кэрри поспешила к телефону. Незнакомый голос произнес:

— Кэрри? — Да?

— Это Джефф Дорсо.

Кэрри оставила ему сообщение, повинуясь неосознанному порыву. И тут же пожалела. Если Фрэнк узнает, что она связалась с адвокатом Риардона, у нее будут неприятности. Но сделанного не воротишь.

— Джефф, может, это неважно, но… — Она замолчала, сделала глубокий вдох и продолжила: — Недавно моя дочь попала в аварию. Ее лечил доктор Чарльз Смит…

— Отец Сьюзан Риардон.

— Да. Дело в том, что с доктором творится нечто странное.

Дальше стало легче. Кэрри рассказала Джеффу о двух женщинах, похожих на Сьюзан.

— Вы хотите сказать, что Смит сделал им лицо своей дочери?! — воскликнул Дорсо. — Что за чертовщина!

— Вот это меня и беспокоит. В субботу я поведу Робин к другому пластическому хирургу. И хочу спросить его, что означает хирургическое воспроизведение лица. Попробую поговорить и с доктором Смитом. Но мне кажется, разговор получится более конкретным, если я предварительно изучу протокол заседаний. Конечно, я могу взять его и в прокуратуре, он наверняка есть в архиве, но это займет больше времени. К тому же не хочется лишних разговоров.

— Я завтра же передам вам экземпляр, — пообещал Дорсо. — Пришлю с курьером в офис.

— Нет, лучше домой. Я дам адрес.

— Мне бы хотелось принести материалы лично и поговорить с вами. Завтра где-нибудь в половине седьмого вечера подойдет? Обещаю, что не задержу вас надолго.

— Да, это мне подходит.

— Тогда до встречи. И спасибо, Кэрри.

Кэрри посмотрела на трубку. Во что она ввязалась? От нее не укрылся взволнованный тон Дорсо. Не стоило говорить про «странное» поведение доктора Смита. Похоже, она заварила кашу, которую может и не расхлебать.

Позади что-то громко зашипело. Кэрри резко обернулась. В кастрюле со спагетти бурлила вода, заливая газовую горелку. Судя по всему, макароны превратились в желеобразную массу.

В среду днем у доктора Чарльза Смита приема не было. В это время он обычно посещал в больнице пациентов, которых недавно прооперировал. Но сегодня доктор Смит отменил все дела. Он ехал по Восточной 68-й улице к рекламной фирме, где работала Барбара Томпкинс. Похоже, ему повезло, напротив входа в здание освободилось место для парковки. Можно подождать тут, понаблюдать, как она выходит.

Когда девушка появилась в дверях, он невольно улыбнулся. Она была прелестна. Барбара последовала его совету и распустила волосы, которые пышным облаком обрамляли лицо. «Это идеальный для вас стиль, — уверял ее доктор Смит. — У вас прекрасные волосы, которые будут выглядеть, словно рамка для нового лица». На ней был приталенный красный пиджак, черная юбка до середины икр и туфли на низком каблуке. Она выглядела шикарной и преуспевающей. Доктор подумал, что знает ее лицо до мельчайшей черточки.

Когда Барбара села в такси, он завел мотор и поехал следом. Парк-авеню, как обычно в час пик, была забита машинами, но доктор не отставал от такси.

Наконец такси остановилось на Восточной 52-й, у «Четырех сезонов». Видимо, у Барбары здесь назначена встреча. Сейчас бар наверняка переполнен, и будет легко пройти незамеченным.

Но доктор все же решил поехать домой. Ему достаточно было увидеть ее. Того времени, что он наблюдал за Барбарой, оказалось даже много. На минуту он почти поверил, что она — Сьюзан. Теперь ему хотелось остаться одному, его душили рыдания. Пока машина медленно ползла к центру в общем потоке, он без конца повторял:

— Прости меня, Сьюзан. Прости.

Четверг, 26 октября

Когда Джонатан Хувер приезжал в Хакенсек, то старался уговорить Кэрри пообедать с ним.