Папина дочка - Кларк Мэри Хиггинс - Страница 20

— Мистер Паршелл, семья Вестерфилдов поставила себе цель — любой ценой отбелить репутацию Робсона и добиться пересмотра дела и оправдательного приговора. В случае успеха многие de facto[11]поверят, что в смерти моей сестры виновен другой молодой человек — у которого, хочу заметить, не хватило бы ни интеллекта, ни денег, чтобы даже войти в это заведение. И моя задача сделать все, чтобы помешать Вестерфилдам.

— Вы должны понять... — попытался возразить Паршелл.

— Я понимаю, что на вас нельзя будет сослаться в моей книге, но вы можете дать мне пару наметок. Все, что мне нужно, — это список одноклассников Роба. Я хочу знать, с кем из них он дружил, и, что еще важнее, кто из них его недолюбливал. С кем он делил комнату? И — обещаю, это останется между нами и только между нами — за что вы его отсюда выгнали?

Несколько минут мы, не моргая, молча смотрели друг на друга.

— На своем сайте я вполне могу упомянуть эту школу Робсона Вестерфилда, не называя ее, — предложила я. — Или написать о ней в таком духе: частная средняя школа Арбинджер, alma mater[12]Его Королевского Высочества Принца Бельгии Грегори, Его Светлости Принца...

Договорить мне Паршелл не дал:

— Только между нами?

— Да.

— Без упоминаний школы и меня?

— Точно.

Он облегченно вздохнул, и мне стало его почти жаль.

— Вы когда-нибудь слышали высказывание «Не надейтесь на князей»[13], мисс Кавано?

— Конечно, я его знаю. Причем не только библейский вариант, но и уже перефразированный — «Не надейтесь на журналистов».

— Это предупреждение, мисс Кавано?

— Если у журналиста есть хоть какое-то понятие о честности, то нет.

— То есть я могу положиться на вас и вашу честность? И наш разговор останется между нами?

— На все сто.

— Мы взяли Робсона Вестерфилда только по одной причине — его отец предложил отремонтировать нам здание научной лаборатории. Причем, хочу заметить, без какой-либо огласки. Роба нам отрекомендовали, как трудного ребенка, которому всегда было нелегко найти общий язык со своими сверстниками в младших классах.

— Он восемь лет учился в Болдуине, в Манхэттене, — прокомментировала я. — А что, там были какие-то проблемы?

— Нам о них ничего не сообщили. Настораживает только странное отсутствие одобрительных отзывов со стороны учителей и завуча.

— А ремонт научной лаборатории был настолько необходим?

Паршелла это явно задело.

— Робсон из хорошей семьи. И у него незаурядные способности.

— Ясно, — выдала я. — А теперь давайте перейдем к делу. И как вел себя этот парень, находясь здесь на столь привилегированном положении?

— Как раз тогда я начинал здесь преподавать, так что я все видел своими глазами. Это было хуже некуда, — честно признался Паршелл. — Надеюсь, вы знаете, что такое социопат? — Он нетерпеливо махнул рукой. — Простите. Как любит повторять моя жена, мои учительские привычки в жизни часто раздражают. Под социопатом я подразумеваю человека, у которого с рождения нет совести и который не уважает и нарушает те социальные нормы, которые признаем мы с вами. Робсон Вестерфилд — классический пример подобного случая.

— Значит, проблемы возникли с самого начала?

— Как и многие, подобные ему, Робсон необычайно одарен физически и умственно. Вдобавок он — последний из влиятельного и уважаемого рода. Здесь учились его отец и дед. Мы надеялись раскрыть то немногое хорошее, что в нем есть.

— Большинство не слишком высокого мнения о его отце, Винсенте Вестерфилде. Как он учился?

— Я просматривал его личное дело. Весьма посредственно. Не то что дед, насколько я могу судить. Пирсон Вестерфилд все-таки стал сенатором США.

— Почему Робсон ушел из школы в середине второго года обучения?

— Произошел неприятный инцидент. Робу не дали место в основном составе школьной футбольной команды, и он напал на другого учащегося. Вестерфилды убедили семью пострадавшего не подавать в суд, выплатив сразу всю требуемую сумму. Может, даже больше, — точно не знаю.

Мне показалось странным, что Крейг Паршелл пустился в такие откровения. Я высказала это вслух.

— Я не люблю, когда мне угрожают, мисс Кавано.

— Угрожают?

— Этим утром, незадолго до вашего приезда, мне позвонил мистер Гамильтон, адвокат, представляющий интересы семьи Вестерфилдов, и предупредил меня, что мне не стоит сообщать вам какие-либо негативные сведения о Робсоне.

Быстро они работают, подумала я.

— Можно поинтересоваться, какую информацию о Вестерфилде вы дали Джейку Берну?

— Я рассказал ему чистую правду о спортивных достижениях Вестерфилда. Робсон оказался физически развитым молодым человеком. Уже в тринадцать он был выше ста восьмидесяти. Он играл за нашу команду в сквош, теннис и регби, посещал театральную студию. Я не стал отрицать, что как актер Вестерфилд — по-настоящему гениален. Именно такую информацию Берн и искал. Он записал пару моих высказываний. На бумаге они будут смотреться весьма одобрительно.

Могу представить, как опишет Берн учебу Робсона в Арбинджере. Его изобразят одаренным и прилежным учеником элитной частной школы, воспитавшей три поколения Вестерфилдов!

— А как Берн собирается объяснять его отчисление?

— Робсон поехал учиться последний семестр второго года за рубеж, а потом решил перевестись в другую школу.

— Я понимаю, что это было почти тридцать лет назад, но не могли бы вы дать мне список его одноклассников?

— Вы получили его не от меня.

— Конечно.

Уезжая из Арбинджера через час, я держала в руках перечень учащихся первого и второго года обучения, посещавших занятия с Робом. Паршелл сверил его со списком бывающих в школе выпускников и нашел мне десять человек, живущих в районе от Массачусетса до Манхэттена. Одним из них оказался Кристофер Кассиди — тот самый футболист, которого жестоко избил Роб. Кассиди поселился в Бостоне, где у него теперь собственная инвестиционная компания.

— Крис учился здесь бесплатно, за счет гранта, — объяснил Паршелл, — и до сих пор благодарен нам за то, что у него была такая возможность. Теперь Крис — один из наших самых щедрых спонсоров. Ему я могу даже позвонить лично. Крис никогда не скрывал своей неприязни по отношению к Вестерфилду. Но, опять же, если я свяжу вас с ним, это должно остаться между нами.

— Конечно.

Паршелл проводил меня до двери.

Начиналась перемена. За мягким гулом звонка из многочисленных классов ручейками потянулись группки учащихся. Вот они, нынешние воспитанники Арбинджера, думала я, пристально вглядываясь в юные лица. Многим из них предначертано стать выдающимися лидерами. Но кто знает, не растет ли в этих привилегированных стенах очередной социопат вроде Робсона Вестерфилда?

Я выехала за территорию школы и поехала по начинавшейся от нее главной улице. Судя по карте, эта улица образует прямую линию от Арбинджера до женской академии Дженна Кэлиш. Нью-Котсу-олд — один из тех очаровательных городков Новой Англии, которые строились вокруг школ. Здесь есть огромный книжный магазин, кинотеатр, библиотека, магазины готовой одежды и несколько маленьких ресторанчиков. Но смысла колесить по городу в надежде что-нибудь узнать у школьников уже нет — Крейг Паршелл снабдил меня всей интересующей информацией, так что лучше заняться поиском одноклассников Роба Вестерфилда.

Близился поддень, и у меня начинала болеть голова — я успела проголодаться, да и ночью мне не удалось толком поспать.

В трех кварталах от школы я обнаружила ресторанчик под названием «Библиотека». Мое внимание привлекла необычная, нарисованная вручную вывеска, и я заподозрила, что здесь вполне могут готовить домашний суп. Решив проверить свои подозрения, я зарулила на парковку.

Так как не было еще и двенадцати, я оказалась первым посетителем. Хозяйка, бойкая женщина лет сорока пяти — пятидесяти, с радостью не только предложила мне выбрать любой из десятка маленьких столиков, но и рассказала всю историю основания их заведения.