Нет места лучше дома - Кларк Мэри Хиггинс - Страница 36

В такой ситуации мы находились в течение четырех месяцев, пока однажды вечером все не переменилось. Няня Джека опаздывала. К тому моменту, как она вошла в квартиру, было уже без десяти восемь, а я должна была быть на ужине в Вест-Сайде в восемь.

Консьерж останавливал такси для кого-то. Я увидела еще одно такси, которое ехало по Пятой Авеню, и выбежала, чтобы остановить машину. Я не заметила лимузин, который как раз отъезжал от тротуара.

Очнулась я в больнице через два часа, помятая, в синяках и с сотрясением мозга, но в целом все было нормально. Алекс сидел около моей кровати.

Он ответил на мой вопрос до того, как я спросила:

— С Джеком все хорошо. Няня позвонила мне, когда полиция пыталась связаться с кем-нибудь в квартире. Они не могли дозвониться до твоих мамы и папы во Флориде.

Он провел рукой по моей щеке.

— Силия, а ведь ты могла погибнуть!

Затем он ответил на мой следующий незаданный вопрос:

— Няня будет ждать моего прихода. Я останусь на ночь с Джеком у тебя в квартире. Если он проснется, ты знаешь, ему будет хорошо со мной.

Алекс и я поженились спустя два месяца. Разница, конечно, состоит в том, что, когда мы встречались просто так, я ничем не была ему обязана. Теперь, когда я его жена — нет, еще до того, как я ей стала, я должна была рассказать ему правду.

Все эти мысли и воспоминания вертелись в моей голове, когда я наблюдала за Джеком, приканчивающим бутерброд. На его лице появилась легкая усмешка. Думал ли он о Мэгги, своей четырехлетней невесте?

Странно, как среди моей жизни, превращающейся в хаос, я все еще могу находить моменты мира и нормальной жизни, такие, как этот обед с Джеком.

Когда я попросила счет, Джек сказал мне, что приглашен завтра на игру, и просил меня позвонить матери его друга Билли. Он порылся в кармане и дал мне номер.

— Билли — это не тот маленький мальчик, который плакал в первый день? — спросила я.

— Это был другой Билли. Он по-прежнему плачет.

Мы поехали домой, но я вспомнила, что не купила новую кассету для автоответчика. Мы вернулись. В результате, когда мы приехали домой, было без двадцати минут два. Сью была уже там, и я помчалась наверх, чтобы сменить кроссовки на сапоги, которые лучше подходят для моего первого урока верховой езды.

Забавно, что мне не пришло в голову отменить этот урок. Я была в состоянии смятения из-за двойной угрозы, нависшей надо мной. Первая — что кто-то знает, что я Лиза Бартон. Вторая — что детектив Уолш, даже если он не осведомлен о моей другой личности, с подозрением относится ко мне.

Но инстинкт мне говорил, что, познакомясь с Заком, я смогу узнать, почему мама выкрикивала его имя той ночью, когда она боролась с Тэдом.

По дороге к Клубу верховой езды Вашингтонской долины я была полна ярких воспоминаний о матери. Я помню ее в безупречно подогнанном, сшитом на заказ черном жакете и кремовых бриджах, ее мягкие светлые волосы, собранные в шиньон, почти полностью спрятанные под шлемом наездника. А в это время я с отцом наблюдаю, как она участвует в скачках в Пипэке.

— Ну разве мама не похожа на принцессу? — я помню, мой отец спрашивал меня, когда она скакала мимо нас галопом. Она и вправду была похожа. Наверное, тогда он и начал брать уроки верховой езды.

Я оставила машину на парковке клуба, вошла внутрь и сказала дежурной в приемной, что у меня назначена встреча с Заком Виллетом. Я заметила ее неодобрительный взгляд, скользнувший по моему импровизированному костюму для верховой езды, и пообещала себе впредь выглядеть более подобающе.

Зак Виллет вышел в приемную встретить меня. На вид ему было около шестидесяти. Было видно, что дождь и ветер избороздили морщинами его лицо, а глядя на расширенные капилляры на носу и щеках я заподозрила, что он нередко проводит время в обществе бутылки. У него были густые брови, привлекавшие внимание к глазам необычного орехового цвета, скорее зеленым, чем карим, выцветшим, как будто и они за долгие годы привыкли смотреть на яркое солнце.

Он оглядел меня, и я отметила нотки высокомерия в его манерах. Я могла с уверенностью сказать, что знаю, о чем он сейчас думает: что я принадлежу к тем людям, которые считают верховую езду эффектным навыком, и что я наверняка превращусь в нервную развалину и уйду после пары занятий.

Представившись, он сказал:

— Пойдемте во двор. Я оседлал лошадь, подходящую для новичка.

Пока мы шли к конюшне, он спросил:

— Ездили когда-нибудь верхом? Я не имею в виду тот единственный раз, когда вы прокатились на пони в детстве.

У меня был готов ответ, но теперь он прозвучал глупо:

— В детстве у моей подружки был пони. Она разрешала мне кататься на нем.

— Гм… — мой ответ его явно не впечатлил.

К столбу были привязаны две оседланные лошади. Большая кобыла была, очевидно, его. Поменьше, послушного вида мерин был для меня.

Я внимательно выслушала первые инструкции Зака по езде:

— Запомните, на лошадь всегда забираются слева. Давайте я вас подсажу. Поставьте ногу в стремя, потом опустите каблук. Так нога не выскользнет. Держите поводья между этими пальцами и запомните, что никогда не надо за них дергать. Вы пораните коню рот. Его зовут Сухарем, а полное имя Сухарь Морской. Так любил шутить его первый хозяин.

Я уже давно не сидела на лошади, но сразу почувствовала себя как дома. Я взяла поводья одной рукой и потрепала Сухаря по шее, потом повернулась за одобрением к Заку. Он кивнул, и мы бок о бок повели лошадей шагом по кругу.

Я была с ним в течение часа, и, поскольку он далеко не был общителен, старалась его разговорить. Он рассказал, что работает в клубе с двенадцати лет, что быть среди лошадей гораздо приятнее, чем среди большинства людей, которых он знал. Он говорил мне, что лошади всегда ходят табуном и любят быть друг с другом, что скаковую лошадь часто успокаивают, поставив рядом с ней перед скачками соседа по стойлу.

Я не забыла допустить те же ошибки, что и неопытные всадники: позволила поводьям выскользнуть, взвизгнула, когда Сухарь неожиданно зашагал.

Конечно, я вызывала у Зака любопытство. Когда он понял, что я живу на Олд-Милл-лейн, он сразу связал меня с «Обителью Малютки Лиз».

— Так вы нашли тело Джорджет! — сказал Зак.

— Да, это я.

— В скверную переделку вы попали, — продолжал Зак. — Джорджет была милой дамой. Я читал, ваш муж купил этот дом в подарок вам на день рождения. Вот так подарок! Тэд Картрайт, отчим той самой детки, что стреляла в ту ночь, раньше здесь держал своих лошадей. Мы с ним старые приятели. Подождите, вот я скажу ему, что даю вам уроки. А вы уже встречались с привидениями в этом доме?

Я заставила себя улыбнуться.

— Ни одного не видела и не собираюсь, — ответила я.

Затем, стараясь говорить как ни в чем не бывало, произнесла:

— А правду я слышала, что у Лизы, или Лиз, как все ее называют, отец погиб в результате несчастного случая, катаясь на лошади, где-то здесь?

— Именно. В следующий раз, когда вы придете, я покажу вам это место. Ну, не именно то место. Это на том маршруте, который выбирают настоящие профессионалы. Никто не может понять, почему Уилл Бартон поехал по нему. Знал только он. Я должен был быть с ним в тот день.

— Вот как? — спросила я, пытаясь производить впечатление обычного любопытства. — Что там случилось?

— Он взял примерно десять уроков и мог только оседлать свою лошадь. У моей лошади камень застрял в копыте, и я пытался его вытащить. Уилл сказал, что поедет один. Я думаю, что он слишком радовался прогулке в одиночестве, но позвольте мне заметить, этот человек боялся лошадей, и они это чувствовали. Они при этом становятся нервными и дергаными. Но Уилл был определенно настроен ехать дальше. Как бы то ни было, я отставал от него минут на пять и начал волноваться, что никак не могу его догнать. Мне даже и в голову не могло прийти искать его на том маршруте. Как я уже говорил, Уилл знал, что ему не стоит туда ехать. Или я считал, что он знал… Я нигде не мог его найти. К тому времени, когда я приехал в конюшню, уже начали распространяться слухи. Он и его лошадь свалились со скалы. Уилл погиб, а лошадь переломала ноги. Ей тоже пришел конец.