Мы еще встретимся с тобой - Кларк Мэри Хиггинс - Страница 10

Она помолчала.

– Я так хотела ребенка, – негромко продолжала Молли. – Следующие четыре года я пыталась забеременеть, а когда это произошло, я снова потеряла ребенка.

– Молли, какие отношения были у тебя с мужем?

– Раньше я сказала бы, что они были идеальными. Гэри очень меня поддерживал после второго выкидыша. Он всегда говорил, что я его главное достояние, что без моей помощи он никогда бы не смог создать ХМО «Ремингтон».

– Что он имел в виду?

– Мои связи, я полагаю. Связи моего отца. Дженна Уайтхолл тоже очень помогла. В девичестве ее фамилия была Грэм. Ты, возможно, помнишь ее по академии Крэнден.

– Я помню Дженну. Она была старостой класса в год выпуска. – Одна из тех, кто крутился вокруг Молли, добавила про себя Фрэн.

– Правильно. Мы всегда были лучшими подругами. Дженна познакомила меня с Гэри и Келом на приеме в загородном клубе. Позже Кел стал деловым партнером Гэри и Питера. Кел – финансовый гений, и ему удалось привлечь в «Ремингтон» несколько крупных компаний. – Молли улыбнулась. – Мой папа тоже много помогал.

– Я хочу поговорить с супругами Уайтхолл, – объявила Фрэн. – Ты поможешь мне это устроить?

– Да, я хочу, чтобы ты с ними встретилась.

Фрэн замялась.

– Молли, давай поговорим об Анна-Марии Скалли. Где она сейчас?

– Понятия не имею. Насколько я понимаю, ребенок должен был родиться летом в год смерти Гэри. Она собиралась отдать его на усыновление.

– Ты подозревала о связи Гэри с другой женщиной?

– Никогда. Я полностью доверяла ему. В тот день, когда мне все стало известно, я была наверху. Я подняла трубку, собираясь позвонить, и услышала, что Гэри с кем-то разговаривает. Я уже собиралась положить трубку, когда услышала его слова: «Анна-Мария, ты впадаешь в истерику. Я позабочусь о тебе, а если ты решишь оставить ребенка, я буду ему помогать».

– Каким тоном это было сказано?

– Гэри был сердит, явно нервничал. Он был почти в панике.

– А что ответила Анна-Мария?

– Что-то вроде: "Как я могла быть такой дурой? " А потом повесила трубку.

– И что ты сделала, Молли?

– Я была потрясена, шокирована. Я бегом спустилась вниз. Гэри стоял у своего стола, собирался уходить на работу. Я сразу сказала ему, что все слышала. Он с готовностью подтвердил связь с этой женщиной, но сказал, что просто свалял дурака и горько обо всем сожалеет. Гэри едва не расплакался, умолял простить его. Я была вне себя. Но ему пора было ехать в больницу. В последний раз я видела его живым в тот день, когда захлопнула за ним дверь. На всю жизнь этот кошмар останется в памяти...

– Ты его любила, да? – спросила Фрэн.

– Я любила его, доверяла ему, верила в него или, по крайней мере, себя в этом убедила. Теперь я начинаю сомневаться. – Молли вздохнула и покачала головой. – Но в одном я уверена. В тот вечер, когда я вернулась с мыса Код, мне было больно и грустно. Но я не сердилась.

Фрэн смотрела на нее, а в глазах Молли появилась искренняя глубокая печаль. Она обхватила плечи руками и всхлипнула.

– Теперь понимаешь, почему я должна доказать, что не убивала его?

Вскоре Фрэн уехала. Инстинкт репортера подсказывал ей, что этот всплеск эмоций и есть ключ к тому, почему Молли пытается оправдаться. Она любила мужа и сделает все, чтобы найти человека, который скажет, что есть вероятность того, что она его не убивала. Пусть Молли искренне ничего не помнит, но Фрэн была уверена, что именно Молли убила Гэри. Для НАФ-ТВ передача будет пустой тратой времени и денег, если Фрэн попытается усомниться в вине Молли Лэш.

Она обязательно скажет об этом Гасу, но прежде выяснит все, что только возможно, о Гэри Лэше.

Повинуясь импульсу, Фрэн свернула с Меррит-парквей, чтобы проехать мимо клиники Лэша, выстроенной на месте небольшой частной больницы, что была основана Джонатаном Лэшем, отцом Гэри. Именно туда привезли ее отца после выстрела на парковке, и там он умер семь часов спустя.

Фрэн изумилась, увидев, что на месте старой клиники стоит огромное здание. Перед самым въездом в больницу был светофор, и Фрэн сбросила скорость, останавливаясь на красный свет. Дожидаясь зеленого сигнала, она изучала больницу. Она заметила два крыла, пристроенных к основному зданию, новое здание справа и многоэтажную парковку.

У нее сжалось сердце, когда она стала искать окно комнаты ожидания на третьем этаже. Там Фрэн с матерью дожидались новостей о состоянии отца, инстинктивно понимая, что ему уже ничем не поможешь.

Вот куда следует прийти и поговорить с людьми, решила Фрэн. Зажегся зеленый свет, и через пять минут она уже подъезжала к выезду на Меррит-парквей. Направляясь на юг в довольно плотном потоке машин, Фрэн думала о том, что Гэри познакомился с молодой медсестрой Анна-Марией Скалли, стал ее любовником, и печальная неосторожность стоила ему жизни.

Но только ли неосторожность всему виной? Вопрос неожиданно пришел в голову Фрэн.

Вполне вероятно, что Гэри совершил одну непоправимую ошибку, как и ее отец, но во всем остальном оставался достойным гражданином, отличным врачом, председателем ХМО, которого люди знали и не забыли.

А может быть, и нет, ответила сама себе Фрэн. Она достаточно долго занималась своим делом, чтобы быть готовой к любым сюрпризам.

11

Проводив Фрэн Симмонс, Молли вернулась в кабинет. Эдна Барри заглянула к ней в половине второго.

– Молли, если тебе больше ничего не нужно, я ухожу.

– Ничего не нужно, спасибо, миссис Барри.

Экономка нерешительно замялась у двери.

– Я бы хотела, чтобы ты позволила мне приготовить ленч перед уходом.

– Я пока не хочу есть, честное слово.

Голос Молли звучал приглушенно. Эдна догадалась, что хозяйка плакала. Страх и чувство вины, постоянно преследовавшие миссис Барри последние шесть лет, стали еще сильнее. «О господи, прошу тебя, пойми. Я не могла поступить иначе».

В кухне она надела куртку, затянула шарф под подбородком, взяла со стола связку ключей, посмотрела на них и конвульсивно сжала руку.

Не прошло и двадцати минут, как она была дома, в своем скромном полутораэтажном коттедже в Гленвилле. Ее сын Уолли, которому был тридцать один год, смотрел телевизор в гостиной. Когда мать вошла в комнату, он даже не повернул головы, но, по крайней мере, вел себя спокойно. Даже сидя на лекарствах, Уолли иногда бывал перевозбужденным.

Как в то страшное воскресенье, когда умер доктор Лэш. Уолли так сердился в тот день, потому что именно на той неделе Гэри Лэш сурово отчитал его за то, что он зашел в кабинет доктора и взял посмотреть статуэтку работы Ремингтона.

Эдна Барри не обо всем рассказала полиции. В тот понедельник утром она не обнаружила ключа от дома Лэшей на своей связке, и ей пришлось открывать дверь запасным ключом, который Молли прятала в саду. Ключ она нашла позже в кармане Уолли.

Когда она спросила сына об этом, тот заплакал и убежал в свою комнату, хлопнув дверью.

– Не говори об этом, мама, – прорыдал он на бегу.

– Мы не должны никогда ни с кем об этом говорить, – твердо сказала она и заставила Уолли пообещать, что он тоже будет молчать.

До сих пор сын не вспоминал об этом.

Эдна Барри пыталась убедить себя, что это просто совпадение. В конце концов, она обнаружила Молли, залитую кровью мужа. И ее отпечатки были на статуэтке.

Но что будет, если Молли начнет вспоминать подробности того вечера? Предположим, она в самом деле кого-то видела в доме. И что тогда? Был ли там Уолли? Как тут можно быть в чем-то уверенной? Миссис Барри вздохнула.

12

Питер Блэк ехал по вечерним улицам к себе домой на Олд-Черч-роуд. Дом перестроили из каретного сарая большого поместья. Он купил его, когда женился второй раз. Этот брак, как, впрочем, и первый, закончился разводом через несколько лет. Вторая жена, в отличие от первой, обладала отменным вкусом, и после расставания с ней Питер даже не сделал попытки изменить обстановку. Единственным усовершенствованием стал бар, и его запасы Питер постоянно пополнял. Вторая жена была трезвенницей.