Вредная привычка жить - Климова Юлия - Страница 74

Я притихла.

– Где Стас? Пусть ищет Мелеха, и ждите, когда я позвоню.

Он бросил трубку на стол и сказал:

– Слушаю тебя внимательно, затаив дыхание.

– Тот человек… труп, который нашли на моем столе… это родственник моих соседей Потугиных, они приходили к вам…

– Это я уже знаю.

– Это они привезли его сюда.

– Зачем?

– Хотели запугать Валентина Петровича: у него были деньги…

– Да, что-то около трех миллионов долларов, – продолжил Воронцов.

Я кивнула.

– Вы нашли их на даче Селезнева, – сказал он.

Я кивнула.

– И вы закрыли Потугиных в погребе.

Я опять кивнула.

– Откуда ты узнала про деньги?

– Когда Селезнева нашли мертвым, я тут прошлась… с влажной уборкой… и наткнулась на кассету, где Валентин Петрович разговаривал с Потугиным… это с первым трупом…

– Я понимаю, – ухмыльнулся Воронцов.

– Вот они об этих деньгах и говорили… Все это очень долго и запутанно на самом деле, я вам потом расскажу подробности… Сейчас же надо спасать Сольку!

– Что с ней?

– Человек, который снял эту кассету, узнал, что деньги у нас, и взял Сольку в заложницы. Сегодня вечером он обещал позвонить, чтобы мы совершили обмен…

– Ты знаешь, кто это?

Я выложила Воронцову всю цепочку своих рассуждений.

– Значит, Носиков… – задумчиво сказал Воронцов. – Какой питомник он курирует?

– Вроде бы тот, что рядом с его домом…

Воронцов взял коричневый толстый блокнот, полистал его и опять начал звонить:

– Стас, это ты? Хорошо, записывай адрес, – Воронцов продиктовал, по всей видимости, адрес Носикова. – Найди там рядом собачий питомник и поезжай туда вместе с ребятами. Не светись, просто прогуляйтесь мимо, посмотрите, что да как.

Я обрела некоторую уверенность. Как-то все завертелось, и мне уже начинало казаться, что Солька должна чувствовать: мы ее ищем, ей теперь куда легче сидеть в темноте, среди одиноких собак, до нее должна долететь моя уверенность, что все будет хорошо!

– Где сейчас деньги? – спросил Виктор Иванович.

– Они у моей мамы, на балконе.

Воронцов покачал головой:

– Нашла где прятать.

– Когда мы за ними поедем, вы сами поймете, что лучшего места просто не найти. А может, давайте прямо сейчас Носикова схватим? Зачем рисковать, я видела, как он на работу приехал.

– Час тому назад он уехал. Я был у менеджеров, он как раз убегал, сказал, что заехал только за какими-то договорами.

– Ну почему я так поздно сообразила…

– Не ругай себя. Хотя я полностью согласен с твоими подозрениями, не будем забывать, что это может быть кто угодно. Не стоит сеять панику. Ты сказала, что тебе позвонят, мы будем ждать звонка.

– Вы же спасете Сольку, спасете?

– А как же иначе, – улыбнулся Воронцов, – как не спасти практически единственную читательницу районной библиотеки?

Воронцов сам налил нам чаю, и, хоть я ни пить, ни есть не могла, один глоток наполнил меня недостающими силами. Мы сидели и разговаривали. Постепенно я рассказала ему все, все мелочи и подробности, умолчала только о том, что Федор Семенович простился с жизнью в нескольких миллиметрах от стройного тела Альжбетки. Воронцов и сам знал многое, часто он поправлял меня или рассказывал сам. Слушая его, я понимала, что наш план с побегом был совершеннейшей глупостью. Может, от Носикова мы бы и убежали, но Воронцов вряд ли отпустил бы нас бродить по полям и лугам с тремя миллионами долларов.

Звонок раздался около пяти часов. На моем телефоне номер не определился.

– Ну, как?

– Что «как»? – спросила я.

– Готова обменять деньги на свою подружку?

– Конечно, не задавайте глупых вопросов! – взбесилась я.

Воронцов остановил меня взглядом.

– Будешь так со мной разговаривать, – услышала я резкий голос, – позвоню через месяц!

– Я согласна на все ваши условия, давайте договоримся о встрече, вы же понимаете, что я волнуюсь за подругу.

Воронцов кивнул.

– Сегодня вечером, в одиннадцать часов, оставишь деньги в парке, он расположен через квартал от того места, где ты работаешь. Поняла?

– Да, а где… там?

– Около пруда есть старый дуб, там помойка и навалено полно всякого барахла. Положишь в оранжевый контейнер.

Я очень смутно понимала, где это, но подумала, что Воронцов разберется. Главное – все запомнить.

– А Солька? – спросила я.

– Ее я отпущу только после того, как пересчитаю деньги, и не вздумай юлить, иначе на земле станет на одну вертлявую девчонку меньше!

– Мы же с вами договорились, я все сделаю.

– Смотри, какая сговорчивая! – в трубке раздался раскатистый хохот, и связь оборвалась.

Я пересказала наш разговор Воронцову. У него зазвонил телефон.

– Хорошо, я понял, – ответил в трубку Воронцов.

Что там, что там?!.

– Мои ребята только что видели его входящим в этот собачник. Уверен, твоя подруга там.

– Хорошо бы! Похоже, он будет действовать по той же схеме, что и с Юрой: заляжет где-нибудь в кустах и будет наблюдать, а если увидит, что кто-то следит, спустит своих обученных собак.

– Да ему же главное – деньги забрать, можно даже особо не скрываться, вряд ли он с этими деньгами соберется вернуться на прежнее рабочее место. Думаю, он все просчитал и спланировал.

– Только он не знает, что Юра мне все рассказал и я знаю про его собак…

Воронцов опять позвонил, отдал какие-то распоряжения и заходил по комнате.

– Может, им уже сейчас Сольку освободить? – заныла я.

– Я понимаю твой страх за ее жизнь, но сейчас нам нельзя торопиться. Мы не знаем, насколько у него воспалена психика, может, Солька твоя сейчас сидит заминированная, обмотанная проводами…