Вредная привычка жить - Климова Юлия - Страница 35

Мой рабочий стол – это МОЙ РАБОЧИЙ СТОЛ… И когда я увидела портрет Селезнева в рамке с черным бантом около своего компьютера, я остолбенела. Нет, ну я все понимаю, горе-то какое, без кормильца остались и так далее, я вот сегодня даже не накрасилась по причине соблюдения траура, но к чему этот монумент именно на моем столе? Я стукнула в дверь директрисы.

– Войдите.

– Доброе утро, Любовь Григорьевна, как спалось? Вижу, плохо, – заговорила я, не давая опомниться тонюсеньким очкам. – А скажите мне, на кой черт на мой стол поставили портрет усопшего? Вы что, хотите, чтобы моя работоспособность понизилась или чтобы мне снились кошмары?

– Аня, а куда еще его ставить?

– А зачем это

вообще куда-то ставить?

– Так положено, и к тому же Галина Ивановна рано утром приехала, лица на ней нет, пусть видит, что мы скорбим вместе с ней.

– Жена, что ли?

– Да, бедняжка, каково это – мужа потерять…

– Не знаю, не теряла, – ответила я, – вообще бы мне хотелось всех этих мужей самой пережить.

Любовь Григорьевна достала платок и стала вытирать покатившиеся по щекам слезы.

– Не плачьте, недолго сиротами будете, сейчас супруга от горя отойдет – и станет нами руководить, вот тогда и наплачетесь.

– Она не будет этим заниматься, ей это ни к чему, у нее совсем иной образ жизни – салоны, ателье, театры… Она далека от всего этого, да и образования у нее вроде бы никакого нет.

– Ничего, выйдет еще за кого-нибудь замуж и передаст ему бразды правления.

– Ты мне совсем не даешь ничего сказать, – убирая платок, всхлипнула Любовь Григорьевна, – начальник у нас уже есть, в кабинете вон сидит…

– Что?

– Галина Ивановна так расстроена, говорит, ничего мне этого больше не надо, фирму брату своему продам.

– Ну и?

– Так вот, теперь ее брат в кабинете Валентина Петровича и сидит, документы позже оформят…

– То есть, пока я тут с вами болтаю, там уже новый начальник зеленого чаю хочет?

Любовь Григорьевна с сочувствием посмотрела на меня, поправила челку и сказала:

– Ты только с ним поаккуратней, я его совсем не знаю, но взгляд у него… Ты уж язык свой попридержи.

– Я пошла на разведку, – сказала я и вышла в приемную.

Поднос, подносик, где ты… Так вот он, пыльный, зараза! Я подошла к окну и протерла его занавеской. Теперь: чай, вода, чайник, кнопка, заварка… Мастерство – его не пропьешь.

Через минуту на подносе стояла кружка, наполненная зеленым чаем.

Я подошла к двери своего начальника и толкнула ее ногой…

Каштановые глаза, словно раскаленные угли, выбили искру в моей памяти, бок предательски заныл, а в ушах раздался звук катящегося по ступенькам перстня с черным камнем. Я растерялась… я не знала, что делать…

Но механизм моей души таков, что в подобных ситуациях включается автопилот.

– Си Ху Лун Цзин, – сказала я.

– Что? – удивленно спросил он.

– В переводе с китайского – «Колодец дракона с Западного озера», зеленый чай, будете?

– Буду.

– Тогда позвольте начать чайную церемонию, – сказала я, ставя на стол поднос. – Как говорится, «главное в чае – это вода, на втором месте – правильно его заварить, а на третьем – иметь хороший чайный лист…»

Ему лет тридцать восемь, он, можно сказать, импозантен, сейчас он хмурится, на его лбу – бегущая строка: «Где я ее видел, где я ее видел?», он смотрит на меня исподлобья и барабанит пальцами по столу в такт своим мыслям: «Где я ее видел, где я ее видел?»

– Я расскажу вам одну историю, которая позволит вам проникнуться атмосферой Китая, и, возможно, вы будете относиться более серьезно к божественному напитку, который я вам приготовила. Давным-давно, в самом начале нашей эры, жил один крутой мудрец, он был к тому же великим полководцем и непревзойденным стратегом, и звали его Чжугэ Лян…

– А тебя как зовут?

– Аня. Кстати, я ваша секретарша, но я пока ничем не прославилась, не перебивайте, пожалуйста. Так вот, Чжугэ Лян вел отшельнический образ жизни, не баловал себя, так сказать, краковской колбасой и кабачковой икрой, но вот чай он пил всегда. Как-то ему нужно было переправить по пустыне свое войско из пункта А в пункт Б. Дорога была неблизкой, и, понятное дело, мужики сникли и воевать уже не хотели, рты их пересохли, а глаза от усталости не разлеплялись. Тогда Чжугэ Лян воткнул свой посох в песок, и поползли корни в глубь пустыни, а на посохе проклюнулись и потянулись к небу веточки с зелеными перламутровыми листочками, которые, как вы уже догадались, оказались чаем. Чжугэ Лян лично собрал листочки, заварил чаек и напоил им свое войско. Тут воины взбодрились, расправили плечи и ритмичным маршем направились в пункт Б. Там они одержали не одну победу, и с тех пор все почитают великого Чжугэ Ляна и зеленый чай…

– Я вспомнил тебя, – улыбаясь, сказали каштановые глаза, – в своей жизни я только один раз сталкивался с такой женщиной…

Пододвигая новому начальнику чашку, я заглянула в его глаза: там была пустыня, бескрайняя пустыня, и, не раздумывая ни секунды, я воткнула в этот песок свой посох, и поползли корни вниз, поползли искать воду…

– Это тебя сбила моя машина… Значит, ты тут секретаршей работаешь?

– Типа того, а у вас, между прочим, глаза каштановые.

Он улыбнулся и сказал:

– Они мне от предков достались.

– Неплохое наследство, а зовут-то вас как?

Он усмехнулся:

– Ты знаешь, а я рад, что встретил тебя, вот правда, рад, хоть одно знакомое лицо… А зовут меня Воронцов Виктор Иванович. Ты садись, я с тобой поговорить хочу, может, пойдешь и себе нальешь зеленого чаю?

– Нет, я эту гадость не пью.

Виктор Иванович сделал глоток и сказал:

– Ну не такая уж это и гадость. Давай рассказывай.

– Что?

– Все-все как есть, ты же не случайно здесь оказалась?

– Именно что случайно.

Я села за стол, положила ногу на ногу и десять тысяч раз пожалела, что не накрасилась: кому нужен этот траур, я вообще не понимаю…

– Ты хочешь сказать, что случайно оказалась под колесами моего автомобиля, что сразу же случайно устроилась в фирму моей сестры, что опять же совершенно случайно был обнаружен труп неизвестного на твоем столе, а еще через несколько дней убили твоего начальника, моего родственника, и опять же его случайно нашла ты…