Путешествие в страну мужчин - Климова Юлия - Страница 40

– Сочувствую, – ответил Егор. И, желая как можно скорее получить ответы на свои вопросы, перешел к делу: – К вам два мужичка недавно заглядывали? Один тощий, второй толстый. Ищу я их.

– Давай выпьем, а? За жизнь мою горемычную… – внезапно проныл Филимон, и стало понятно, как обманчива внешность, а грозные слова – лишь бравада. – Были, были твои друганы… триста рублей дали, – сразу признался он, морща крупный нос.

– А за что?

– А кто ж их знает! Добрые люди!

– Да ладно уж, – улыбнулся Егор.

– А я их на постой определил. Тебя как звать-то?

– Егор.

– Нормальное имя, нашенское! А выпить нету?

– Нет.

– А денег дашь?

– Дам.

– Молодец! Я тебе все расскажу!

– А им что нужно-то было?

– А хата как раз и нужна была, – лодочник развел руками, задел стопку журналов, и они по одному съехали на пол. – Народ кругом, отвлекают… А кто ж уединения не хочет? Я вот хочу! – Лодочник стукнул себя кулаком в грудь, закряхтел и каким-то невероятным чудом поднялся, вцепившись в спинку кровати. – Прыщавый говорит: «Где тут можно пожить спокойно?» А я говорю: «В лесу, само собой, дурачина ты этакий!», а он мне: «А где в лесу?», а я ему: «Да у лешего, конечно!» – Филимон притопнул, выдал развеселое «Эх, ма!» и выпучил глаза, вероятно, изображая страшного героя русских народных сказок.

– Подробнее.

– Был в Ситниках мужик чудной, – лодочник потер руки и хихикнул, – за охрану это… окружающей среды выступал! Приезжие, как им, иродам, и положено, в озеро гадили – то взорвут чего, то мусора навалят… И он им, значит, тоже пакостил аккуратно… Защищал нашу природу. Мать! Герой! Мать! – Филимон затряс кулачищем в воздухе и, не удержав равновесие, бухнулся на этот раз на кровать – пружины охнули на разные голоса и затихли. Приземлившись на бок, он схватил подушку и негодующе бросил на пол. – Неудобная, зараза, колючая, как сто ежей!

– Дальше.

– Ну а потом этого мужика невзлюбили, однажды даже огрели дубиной по башке. Ха! Крепкая башка оказалась. И он ушел жить в лес. Природу любил, говорю, как я – море! И дом себе справил, и нужник, и баню – все как у людей! А в Ситниках редко появлялся, только к бабе своей и хаживал.

– Далеко его дом?

– Не-е, близко… Ох, уж эти бабы… – Филимон пригорюнился, видимо, вспомнив зазнобу Анну Григорьевну. – А потом он с ней, само собой, поругался! С бабой! Я же говорю – стервы! И…

– И? – поторопил Егор.

– И превратился в лешего, – тихо ответил лодочник и опять стал похож на большого ребенка. На его лице появилась блаженная улыбка, глаза восхищенно засияли.

– В какого лешего?

– Самого настоящего! Косматого, с ветками на голове! И на теле тоже… ветки… И мои слова – истинная правда! Любой в Ситниках подтвердить может! Даже Анька моя подтвердит!

– Я бы хотел с приятелями повидаться.

– Так они велели не беспокоить их пока… сами объявятся, когда захотят…

– Уверен, мне они обрадуются. Где этот дом?

– Ты что, ты что! – замахал руками Филимон, делая героические попытки подняться. – Сам не найдешь, заплутаешь к едрене фене! И ямы там кругом…

– Какие ямы?

– Медвежьи, разумеется.

– Разве у вас тут водятся медведи? – «удивился» Егор.

– Не водятся, но Леший думал иначе, или… Я подозреваю, что копал он их для приезжих. Эх, он с какой любовью их копал! Четыре штуки наши деревенские парни нашли и засыпали, а две так и остались, о них только я знаю. Тс-с-с, – протянул Филимон, приставив указательный палец к губам, – тс-с-с… я их берегу, как историческую ценность, так сказать. Упадешь и шею свернешь! Точно! – Филимон раскинул руки в стороны и изобразил безвременно погибшую курицу, во всяком случае на большее поза и выражение лица не тянули.

– А приятели мои шею не свернут?

– Не, – обиделся лодочник, я им честно сказал: «Не ходите туда, коли жить хотите», все по-честному! – Лодочник красноречиво поджал губы и размахнулся, желая стукнуть кулаком по спинке кровати. Но сил у Филимона не осталось, он впечатался носом в матрас, хрюкнул и… захрапел.

– Даю тебе ровно час, – холодно произнес Егор, щелкая зажигалкой. – А потом мы пойдем в лес.

– Ладно, время терпит, – кое-как успокоил себя Егор и оставил лодочника в покое. Пусть спит, а то перепутает что-нибудь или свалится в лесу.

– Подъем, – полшестого сказал Егор резко и четко.

– Ты х-хто? – выдохнул он, удивленно округлив глаза. – А-а-а… вспомнил! То есть…

– Вчера вы обещали проводить меня до дома Лешего, – с вежливой улыбкой произнес Егор, – буду рад, если вы сдержите свое обещание.

– Ох, грехи мои тяжкие…