Оболтус для бизнес-леди - Климова Юлия - Страница 26

Катя, Катя! Егор опустил глаза, скользнул взглядом по вьющимся волосам цвета лесного ореха и улыбнулся лишь уголками губ. Его руки лежали на ее талии – и он почувствовал, как она напряглась, ожидая его слов.

Катя, Катя… Ты хочешь быть в курсе отношений Ольги и Никиты?

«Малявка, ты слишком многого хочешь, и ты выбрала плохой способ получения информации». Придется ее немного повоспитывать, раз Петр Петрович с утра до ночи торгует алкоголем, да и сестры теперь слишком заняты.

– Мне тоже так кажется.

– А ты не замечал… может быть… м-м-м…

– Замечал.

– Да? – Катюшка подняла голову и встретилась взглядом с Егором. – А какие у них отношения? Ты что-нибудь об этом знаешь?

– Знаю. Я давно за ними наблюдаю.

– Правда?

– Честное слово.

– А мне расскажешь? – Она закусила нижнюю губу и сверкнула глазами.

«Петр Петрович, поздравляю: три дочери как на подбор! И почему вы все время мечтаете о внуке? Вам нужны внучки! Только внучки!»

– А что мне за это будет? – спросил он, предвкушая ее реакцию на следующие слова.

Катюшка уже собиралась фыркнуть, но вовремя вспомнила про свой образ. Егор однажды говорил ей это, когда она беспокоилась о Полине – сестра после скоропалительного замужества поругалась с Андреем. А кто обычно знает ответы на все вопросы? Егор Кречетов. Вот она и обратилась тогда к нему. А он так пошутил. А она ему сказала: «Дурак!» И сейчас бы с удовольствием сказала то же самое! Но нужно быть очаровательной и кокетливой.

– А чего ты хочешь? – поинтересовалась она.

О! Как долго он ждал этой секунды!

Егор сильнее прижал Катю к себе, обжег ее взглядом и тихо, но четко произнес:

– Поедем ко мне после ресторана?

Он полагал, она сразу вспыхнет, хорошенько треснет его куда придется и попытается вырваться на свободу, но она замерла, даже танцевать перестала. Ау, Катя! Разве ты не на это намекала?

«Малявка, да я уже поверил, что ты роковая брюнетка!»

Он продолжал крепко ее держать, чтобы сократить масштаб ожидаемой бури и не слишком травмировать Шурыгина, который за любимицу младшую дочь наверняка попытается проткнуть его вилкой минимум раз пятьдесят. И он с особым удовольствием отмечал, как темнеют ее глаза, как рождается в них протест…

До Кати не сразу дошел смысл слов. Кречетов не мог, не мог ей такое сказать… Ну не мог! Она смотрела на него и сомневалась: правильно ли услышала? И по его довольному выражению лица поняла: правильно! И еще она поняла, что он посмеялся над ней, выставил маленькой глупой девочкой!

Дурак!

Дурак!

И вдруг все переменилось. Она почувствовала его тело, тепло его кожи, смесь сигаретного дыма с парфюмом… Она будто вмиг обрела осязание и обоняние. Заигравшись, она позабыла, что он мужчина… настоящий. И вмиг стало страшно. «Папочка! – панически подумала Катя. – Папочка!»

Вот теперь она попыталась вырваться. Дернулась, но стальные руки не отпустили.

– Дурак, – прошипела она.

– Малявка, – бросил он.

– Немедленно отпусти.

– Мы еще не договорились.

– Я сказала – пусти, а то закричу!

Он сразу разжал руки.

– Ха, испугался! – радостно выдала она, буравя его негодующим взглядом.

– Очень испугался, – равнодушно отозвался он и, считая разговор законченным, направился к столу.

Катюшка сжала кулаки и зашагала следом. Самодовольный наглый кретин, как он мог ей такое предложить! Дурак! Тысячу раз дурак! Она, конечно, сама напросилась, совсем немножко… но она вовсе не это имела в виду!

«Ага, боится папу!» – злорадно подумала она и плюхнулась на стул.

Но Егор отпустил Катю не потому, что испугался Шурыгина. Да она бы и не закричала. Просто в ее глазах блеснули слезы отчаяния и паники, и этого стало достаточно, чтобы разжать руки. Наигрался.

Глава 14

В собственном кабинете Оле всегда было комфортно – ничего лишнего, каждый предмет на своем месте. Одинаковые широкие черные папки на полках шкафа, серые жалюзи, четыре стула, удобный угловой стол. Взгляд не цеплялся ни за что яркое, отвлекающее – спокойная рабочая обстановка.

Сегодня она собиралась заняться анализом продаж, но вместо этого с утра погрузилась в мелочовку. То одно, то другое, то третье… В мыслях постоянно всплывал образ Никиты, и прогнать его никак не удавалось.

Итак, она согласилась ему помогать. Но вместо того чтобы сделать это безвозмездно, продемонстрировав уверенность в себе, она проявила слабость и не стала исключать из уравнения Константина Белкина. Неужели быть в его глазах любимой настолько важно? Любимой другим мужчиной?

Это приятное чувство защищенности от старой и новой боли.

Впрочем, у нее не было дороги назад.

Но что она хочет доказать бывшему мужу? Что она может быть нужной? Не ради папиных денег, не ради карьеры в «Форт-Экст», а просто потому, что она есть. А зачем, зачем доказывать?

Оля провела ладонью по лбу, вздохнула и все же решила заняться анализом продаж.

Никита… Что он о ней думает? Считает ли ее глупой, интересует ли его…

Стоп. Она должна заняться анализом продаж.

Никита не оставил ей выбора и сделал это стремительно и легко. На какое-то мгновение она даже им восхитилась. Что же он о ней думает?

Оля подняла руки, сняла заколку и тряхнула головой – каштановые волосы рассыпались по плечам, спине.

– Я сошла с ума? – тихо произнесла она, искренне недоумевая: зачем она это сделала?

– Можно? – Дверь приоткрылась, и Оля увидела Константина.

– Ты? То есть здравствуй…

– Здравствуй! – Он широко улыбнулся и зашел в кабинет. – Извини, я сюрпризом. Был поблизости на переговорах и решил зайти по старой дружбе, посмотреть, как ты.

– Спасибо, хорошо. – Оля подхватила заколку и быстро убрала волосы.

– А тебе идет… ну, когда не хвост… А ты почему-то всегда хвост делаешь. Я еще тогда думал, почему ты волосы не распускаешь?

– Раньше я распускала, – чувствуя, что краснеет, напомнила Оля.

В душе взметнулся вихрь вопросов. После развода Константин ни разу не звонил ей и уж тем более не приезжал. Расставание для него, похоже, ничего не значило, она даже родным человеком для него не стала – а тут приехал, и она по-глупому сняла заколку, вообразила себя русалкой! Глупо, глупо. Что с ней вообще творится последнее время, ничего же особенного не произошло? Нет, произошло очень многое.

– А здесь все по-прежнему. – Константин огляделся и остановил взгляд на Оле: – А вот ты стала другой…

«Если он сейчас скажет, что я значительно похорошела, я выставлю его за дверь», – раздраженно подумала она.

– …чувствуется в тебе профессионализм. Я наблюдал за тобой на выставке, приятно смотреть, как ты работаешь. Уверенно, со знанием дела, без лишних слов, без суеты. Петр Петрович, безусловно, тобой гордится.

– Спасибо, – сухо ответила Оля.

Он сел на один из стульев и добавил:

– И у тебя… глаза светятся. От счастья, наверное.

У Ольги в ушах зашумело, щеки опять порозовели. Теперь ее не отпускало ощущение, будто ее поймали за чем-то постыдным. И ничего у нее не светится. Нет же того счастья, на которое намекает Константин. Отношения с Никитой – всего лишь сделка.

– Я сейчас немного простужена… и… возможно, поэтому…

– Завтра открытие недели «Виномании», ты будешь?

– Да.

– Значит, увидимся. – Белкин задержал на ней взгляд, вежливо улыбнулся и встал. Светлая челка съехала на лоб. – Ну ладно, мне уже пора, я только на минутку заскочил. Извини, если помешал…

– Ничего, – мотнула головой Оля, – у меня как раз был перерыв.

– Завтра увидимся, – напомнил он.

– Да, – повторила она.

Дверь за Константином бесшумно закрылась, в кабинете повисла ватная тишина. Оля прижала руку к груди и замерла. Если она еще не совсем потеряла разум, общаясь с Никитой Замятиным, то только что к ней приезжал бывший муж. Приезжал просто так, без повода. Вроде без повода.

Ему что-то нужно, но он не решился сказать?