Смотрите, Джейн забивает! - Гибсон Рэйчел - Страница 5

— После того, как мы продадим дом твоей матери, и тебе начнут выплачивать социальное пособие, ты…

— Мне надо сегодня, — перебила она его, — прямо сейчас.

Он полез за бумажником в задний карман:

— Сколько тебе нужно?

Морщинка появилась на ее лбу.

— Думаю семь или восемь долларов.

— Ты не знаешь?

— Десять будет в самый раз.

Он спросил из любопытства и потому, что считал, что должен спросить:

— Для чего тебе нужны деньги?

Ее щеки покраснели:

— У меня не грипп.

— А что же?

— У меня спазмы и ничего нет, — Мари опустила взгляд на свои ноги в носках. — Я не знаю ни одной девочки в школе, чтобы попросить, а к тому времени, как я отправлюсь к няньке, будет слишком поздно. Поэтому мне пришлось прийти домой.

— Слишком поздно для чего? О чем ты говоришь?

— У меня спазмы и ничего… — Ее лицо покраснело, и она выпалила: — Тампоны. Я поискала в твоей ванной, поскольку думала, что, может быть, одна из твоих подружек оставила что-нибудь. Но у тебя ничего нет.

Микроволновка зазвенела в то же мгновение, когда Люк наконец понял проблему Мари. Он открыл дверцу и обжег палец, выставляя суп на стол.

— О! — Вытащив две ложки из ящика, он, поскольку не знал, что сказать, спросил: — Хочешь крекеров?

— Да.

Почему-то она не казалась достаточно взрослой. Разве месячные у девочек начинаются в шестнадцать? Люк полагал, что это так, но никогда не думал об этом. Он воспитывался единственным ребенком, и все его мысли всегда вращались вокруг игры в хоккей.

— Хочешь аспирин? — одна из его давних подружек принимала его болеутоляющие, когда у нее были спазмы. Вспоминая прошлое, он понимал, что их связывали лишь его деньги и общая зависимость от таблеток.

— Нет.

— После ланча мы пойдем в магазин, — сказал Люк. — Мне не помешал бы дезодорант. — Мари, наконец, посмотрела на него, но не сдвинулась с места. — Тебе надо пойти сейчас?

— Да.

Люк смотрел на сестру, стоящую перед ним, такую же смущенную и испытывающую неловкость, как и он. Вина, которую он чувствовал секунду назад, исчезла. Отправить ее жить с девочками ее возраста, определенно, было правильным решением. В школе-интернате для девочек знали о спазмах и других женских штучках.

— Я возьму ключи, — сказал он. Теперь ему надо было лишь найти способ сообщить ей о своем решении, чтобы это не звучало так, будто он пытается избавиться от нее.

ГЛАВА 2

Обмен любезностями: cхватка

— Ну-ка повтори, — вилка Каролины Мэйсон застыла на полпути ко рту. Кусочек цыпленка повис в воздухе.

— Я освещаю игры «Чинуков» и путешествую с ними, — повторила Джейн на радость своей подруге детства.

— Хоккейной команды?

Каролина работала в универмаге «Нордстром», продавая свою неизлечимую страсть — обувь. По внешнему виду они с Джейн были полными противоположностями. Каролина была высокой блондинкой с голубыми глазами — ходячая реклама красоты и хорошего вкуса. И их характеры тоже сильно отличались. Джейн была интровертом, тогда как все мысли и чувства Каролины сразу становились достоянием общественности. Джейн покупала одежду по каталогам. Каролина считала каталоги орудием дьявола.

— Да, вот чем я занимаюсь в этой части города. Я только что пришла со встречи с владельцем и командой.

Подруги были как лед и пламень, ночь и день, но у них имелось общее: их корни и история жизни, связавшие их крепче, чем «Суперклей».

Мать Каролины в свое время сбежала с дальнобойщиком и теперь то появлялась, то исчезала из жизни дочери. Джейн и вовсе росла без матери. Девочки жили рядом в Такоме, в одном из пришедших в упадок квартале. Бедные. В постоянной нужде. Они обе знали, каково это — идти в школу, надевая тряпичные кеды, тогда как большинство носило кожаные.

Теперь, повзрослев, каждая из них разбиралась с прошлым по-своему. Джейн экономила деньги так, как будто каждая ее зарплата была последней, в то время как Каролина выбрасывала огромные суммы денег на дизайнерскую обувь, как будто была Имельдой Маркос.

Каролина опустила вилку на тарелку и прижала руку к груди:

— Ты будешь путешествовать с «Чинуками» и брать интервью у них, пока они голые?

Джейн кивнула и покопалась в своем «особом» ланче: макароны с сыром и кусочками копченой ветчины, а также измельченными гренками, красиво запекшимися наверху. Учитывая погоду на улице, макароны с сыром определенно подходили этому дню.

— Надеюсь, они будут держать свои штаны застегнутыми, пока я не уйду из раздевалки.

— Ты ведь шутишь, правда? Какая причина, кроме как полюбоваться на мускулистых мужиков, может заставить тебя войти в вонючую раздевалку?

— Взять у них интервью для газеты. — Теперь, когда утром Джейн увидела их всех, она начала чувствовать некоторое беспокойство. По сравнению с ее ста пятьюдесятью двумя сантиметрами все они казались просто огромными.

— Думаешь, они бы заметили, если бы ты сделала пару снимков?

— Вполне могли бы, — засмеялась Джейн, — Они не кажутся такими тупыми, как ты ожидаешь.

— Облом. Я бы не отказалась посмотреть на голых хоккеистов.

И теперь, когда она познакомилась с ними, видеть их наготу было той стороной работы, которая очень беспокоила ее. Джейн должна была путешествовать с этими мужчинами. Сидеть с ними в самолете. Она не хотела знать, как они выглядят без одежды. Единственная ситуация, в которой она хотела быть рядом с обнаженным мужчиной — это когда сама была раздета. И хотя она подробно описывала сексуальные фантазии, чтобы добыть средства к существованию, в реальной жизни чувствовала себя неуютно рядом с неприкрытой наготой. Джейн не походила на женщину, которая писала о свиданиях и отношениях в колонке «Таймс». И она совсем не походила на Медовый пирожок.

Джейн Олкотт была притворщицей.

— Если ты не можешь сделать снимки, — сказала Каролина, снова потянувшись к вилке и подцепив цыпленка из своего восточного салата, — сделай для меня записи.

— Это неэтично во всех смыслах, — сообщила Джейн подруге. Затем подумала о предложении Люка Мартино? «помочиться» в ее кофе и решила, что в его случае могла бы пренебречь этикой. — Я видела задницу Люка Мартино?.

— Голышом?

— Как в тот день, когда он родился.

Каролина наклонилась вперед:

— И как она?

— Хороша. — Джейн вызвала в воображении скульптурные плечи и спину Люка, ложбинку его позвоночника и полотенце, соскальзывающее по его идеально круглым ягодицам. — Действительно хороша. — Не стоило отрицать, что Люк был красивым мужчиной, очень плохо, что как личность он был полным отстоем.

— Боже, — вздохнула Каролина, — почему я не закончила колледж и не получила такую же работу?

— Слишком много вечеринок.

— О, да, — Каролина замолчала на секунду, затем улыбнулась. — Тебе нужен ассистент. Возьми меня.

— Газета не будет платить за ассистента.

— Я в пролете, — улыбка подруги увяла, а взгляд переместился на блейзер Джейн. — Ты должна купить новую одежду.

— У меня есть новая одежда, — с расстановкой ответила Джейн.

— Под словом «новая» я подразумевала соблазнительную. Ты носишь слишком много черного и серого. Люди начинают задумываться, не в депрессии ли ты.

— Я не в депрессии.

— Может, и нет, но ты должна носить цветное. Особенно красное и зеленое. Ты собираешься путешествовать с огромными, сильными, полными тестостерона мужиками весь сезон. Это прекрасная возможность завлечь парня.

Джейн должна была путешествовать с командой по работе. Она не хотела завлекать мужчин. Особенно хоккеистов. Особенно, если все они были похожи на Люка Мартино?. Когда она отклонила его предложение относительно кофе, он почти улыбнулся. Почти. А потом сказал: «Если вы измените свое мнение об этом, дайте мне знать». Только он не сказал «об». Он сказал «а-аб». Он был придурком, который даже не полностью избавился от своего канадского акцента. Джейн посмотрела на свой черный блейзер, черные брюки и серую блузку. Ей казалось, что она выглядит хорошо.