Смотрите, Джейн забивает! - Гибсон Рэйчел - Страница 15

— Попросите его.

— Видите ли, я не тот человек, чтобы просить его о чем-либо. Я ему не нравлюсь.

Джейн пригубила свой «Лемон Дроп». Она Люку тоже не нравилась.

— Почему?

— Он знает, что я советовал не покупать его. И был действительно непреклонен в этом отношении.

Вот это сюрприз.

— Почему?

— Ну, это не новость, что он получил травму, когда выступал за «Детройт». Я не уверен, что игрок его возраста может без последствий вернуться обратно в строй, перенеся сложнейшую хирургическую операцию на обоих коленных суставах. Когда-то Мартинo был хорош, возможно, даже был одним из лучших, но одиннадцать миллионов в год — слишком большая сумма, чтобы ставить ее на тридцатидвухлетнего мужчину с травмированными коленями. Из-за этого контракта мы потеряли многообещающего новичка-защитника с точным и мощным броском и отличную пару крайних нападающих. Поэтому команда осталась с более слабыми полевыми игроками. Я не уверен, что Мартинo стоит этого.

— Он проводит отличный сезон, — заметила Джейн.

— Пока. Что случится, если он снова получит травму? Нельзя строить всю игру вокруг одного игрока.

Джейн не очень много знала о хоккее и задумалась, а не был ли Хоуг прав. Была ли команда построена вокруг своего элитного голкипера? А Люк, казавшийся таким невозмутимым и спокойным, чувствовал ли он это огромное давление из-за возложенных на него ожиданий?

Из телефонного разговора с возмущенной миссис Джексон Люк узнал, что Мари не была в школе со времени его отъезда из Сиэтла. Миссис Джексон сказала ему, что ежедневно отвозит Мари в школу, и девочка входит в здание. Также он узнал, что потом сестра выходит через заднюю дверь.

Когда он спросил Мари, где она проводит свое время, та ответила:

— В торговом центре.

Когда он поинтересовался, почему, она сказала:

— В школе все ненавидят меня. У меня нет друзей. Они все идиоты.

— Ну, перестань, — сказал Люк, — ты заведешь друзей, и все будет хорошо.

Она начала плакать, и, как всегда, он почувствовал себя плохим, совершенно никудышным братом.

— Люк, я хочу домой и ужасно скучаю по маме.

Закончив разговор с Мари и миссис Джексон, он перезвонил своему личному агенту Хоуи Стиллеру и попросил, чтобы ко вторнику, когда он вернется домой, его уже ждали несколько буклетов частных школ, доставленных с «Федэкс».

Теперь фортепианная музыка долетела до лобби-бара, в углу которого сидел Люк. Он поднес ко рту бутылку «Молсона» и сделал большой глоток. Для Мари возвращение домой — не вариант. Теперь ее дом там, где он, ее брат, но ей, очевидно, не нравилось жить с ним.

Люк поставил бутылку обратно на стол и расслабился в кресле, откинувшись на подголовник. Он должен поговорить с Мари о школе-интернате, но что она ему на это ответит, Люк даже представить себе не мог. Он не был уверен, что его идея придется ей по душе, или, что девочка сумеет оценить всю разумность и ощутимые выгоды принятого им решения. Он лишь надеялся, что сестра не закатит ему истерику.

В день похорон матери она рыдала и билась в истерике, а Люк не знал, как ей помочь. Он неловко обнимал Мари и говорил, что всегда будет заботиться о ней. И так он и делал: следил, чтобы у нее всегда было все, что нужно, но оказался лишь жалкой заменой ее матери.

Как его жизнь могла настолько усложниться? Люк потер лицо руками, а когда опустил их, увидел, что к нему направляется Джейн Олкотт.

Надеяться на то, что она просто пройдет мимо, было бы с его стороны чересчур наивно.

— Ждете друга? — спросила журналистка, остановившись рядом со стулом, стоящим напротив него.

Ждал, но только что позвонил и всё отменил. После разговора с Мари ему не хотелось оставаться с кем-то один на один. Люк подумывал о том, чтобы присоединиться к парням из команды в спорт-баре в центре города. Он взял бутылку и, делая глоток, взглянул на мисс Джейн Олкотт поверх горлышка. Он смотрел на нее, она смотрела на него. Люк спросил себя, предполагала ли журналистка — и если «да», то сильно ошибалась — что из-за того, что у него была зависимость от обезболивающих, он стал еще и алкоголиком. В его случае одно никак не было связано с другим.

— Нет. Просто сижу здесь в одиночестве, — ответил Счастливчик, опустив бутылку. Сегодня что-то изменилось в Джейн: несмотря на темную одежду, она выглядела мягче, не такой напряженной. Довольно привлекательной. Ее волосы, обычно туго стянутые в хвост, буйными локонами спадали на плечи. Зеленые глаза блестели, как влажная листва, нижняя губа казалась полнее, а уголки рта — приподняты вверх.

— А у меня только что закончился деловой ужин с Дарби Хоугом, — просветила его Джейн, будто он её о чем-то спрашивал.

— Где?

Не в его ли номере? Это бы объяснило и прическу, и глаза, и улыбку. Хотя Люк никогда бы не подумал, что Дарби знает, что делать с женщиной, не говоря уж о том, чтобы оставить это нежное выражение на ее лице. И он никогда бы не поверил, что Джейн Олкотт — этот маленький черный Ангел скорби и печали — может выглядеть такой теплой и сексуальной. Черт.

— В ресторане отеля, конечно, — улыбка Джейн увяла. — А вы где думали?

— В ресторане отеля, — соврал Люк.

Но Джейн на это не купилась, и, насколько он смог узнать её за это короткое время, она ему этого просто так не спустит.

— Не говорите мне, что вы один из тех, кто думает, будто я переспала с Вирджилом Даффи, чтобы получить эту работу.

— Нет, не из них, — снова соврал Люк. Их всех интересовал этот вопрос, но ему было неизвестно, кто из парней действительно в это верил.

— Замечательно! А теперь я сплю с Дарби Хоугом.

— Это не мое дело, — Мартинo поднял руку.

Как только стихли последние звуки фортепиано, Джейн скользнула на стул напротив Счастливчика и выдохнула. Черт, это слишком за минуту покоя.

— Почему женщины должны мириться с этим дерьмом? — спросила она. — Будь я мужиком, никому бы и в голову не пришло обвинять меня в том, что продвижение по службе я получаю через постель. И будь я мужчиной, ни у кого и мысли бы не возникло, что ради получения горячего материала для статьи я сплю со своими информаторами. Меня бы лишь одобрительно похлопывали по плечу, да поздравляли, типа «дай пять», говоря… — Джейн прервала свою гневную тираду ровно настолько, чтобы насупить брови и понизить тембр голоса: — «Отличное журналистское расследование. Ты настоящий мужик. Жеребец!» — Она провела пальцами по волосам, отбросив их с лица. Рукава пуловера немного съехали вниз, обнажив тонкие голубые вены на ее узком запястье, а ткань натянулась на маленькой груди. — Никто не обвинял вас в том, что вы спали с Вирджилом, чтобы получить вашу работу.

— Это потому, что я — жеребец, — Люк поднял взгляд к ее лицу.

У каждого из них был свой крест, а под конец сегодняшнего дня у него не осталось сил на проявление притворного сочувствия и понимания. У Люка Мартинo не было ни времени, ни энергии, ни желания беспокоиться по поводу журналистки-зануды. У него имелись свои проклятые проблемы, и Джейн Олкотт была одной из них.

Джейн посмотрела на Люка и скрестила руки на груди. Свет над головой, высвечивая светлые пряди в коротко стриженых волосах Счастливчика, падал на широкие плечи, обтянутые голубой хлопковой рубашкой, цвет которой подчеркивал небесную синеву его глаз. После двух мартини, выпитых Джейн за ужином, все было окружено милым веселым сиянием. Ну, или так было до тех пор, пока Люк не намекнул, что она переспала с Хоугом.

— Если бы у меня был член, — сказала она, — никто бы и не подумал, что я могла заниматься сексом с Дарби.

— Не будьте так в этом уверены. Мы вот еще не определились насчет сексуальной ориентации нашего маленького проныры.

Люк взял со стола бутылку пива, и в груди у Джейн что-то чуть сжалось: он оставил незастегнутыми две верхние пуговицы рубашки, и мягкий материал распахнулся на его груди. Обнажая ключицы, шею и верхнюю часть мускулистых плеч.